Александр Турбин - Метаморфозы: таракан

Лес стальных жал — не самое привлекательное место для лошади. Животные вставали на дыбы, ярились, но отказывались грудью встречать остроконечную смерть. Шарги нахлестывали коней, но проку это приносило мало. Казавшаяся необоримой лавина храпящих тел сломалась. Длинные пятиметровые пики остановили большую ее часть. Прорвавшихся сквозь них ждали два ряда более коротких, но не менее острых копий. Да, это не пять рядов окованных железом швейцарских пик, останавливавших любую кавалерийскую армаду, но и этого хватило. Лишь в нескольких местах дело дошло до рукопашной и кривые мечи Рорка собрали-таки кровавую жатву. Атака шаргов была смелой, отчаянной, сумасшедшей. Бессмысленной. Безнадежной. Откровенно глупой и бездарной. Атакой, при которой нет резервных вариантов, когда или — или. Или танцевать на трупах побежденных или лежать под ногами танцующих победителей. И была только одна понятная мне причина таких действий. Презрение. Когда волк убивает оленя, он опасается его рогов. Чего ему опасаться, убивая зайца? Что ж, это был их выбор. И за все надо платить.

Большое число собственных воинов впереди не давало вести стрельбу оставшимся шаргам. В то же время наши стрелки вели с телег огонь на поражение. Всадники возвышались над нами и представляли собой отличные мишени даже против выглянувшего солнца. Как в тире. Практически в упор. Горы упавших тел окончательно похоронили надежды Рорка прорваться на короткую дистанцию. Горы тел, как рукотворный вал. Десятки искаженных в смертной муке или бессильной ярости темно-серых лиц. Многие из них еще были живы, некоторые даже не были ранены, а просто завалены телами. Это уже не имело значения. Смерть хороший скульптор и неплохой архитектор. И ручьи крови, как раствор, скрепляющий это творение полевой фортификации.

Кем бы ни был предводитель шаргов, но слепцом он не был точно. Последовал сигнал, и волна лошадей стала откатываться обратно. К сожалению для них, быстро покинуть поле битвы на разгоряченной лошади не так просто. Особенно если учесть, что с боков — такие же бедолаги, а сзади напирают те, кто еще не успел прочувствовать всю прелесть происходящего.

Колыхнулся ряд тяжелой пехоты, сумбурно, хаотично, скорее в ответ на азарт битвы и вид растерянных, обескураженных врагов, нежели по чьей-либо команде. И легкие копья, пущенные умелой рукой, ускорили бегство одних и прекратили мучения других. Второй ряд, успевший, пусть и не в полном составе подобрать и перезарядить арбалеты, произвел-таки еще один залп. В крупы лошадей. В спины всадников. В лица сброшенных на землю и не растоптанных лошадьми.

Раскатистый рев Глыбы не дал триумфу перерасти в катастрофу. Остановил быстрых, остудил горячих. Каким бы ни был разгром, догнать бегом лошадь человеку не под силу. А вот раскрыться и из монолитной стены превратиться в растекшийся по степи компот из сухофруктов — легко.

Шарги, не дождавшись погони, встали в длинную шеренгу вдалеке, вне досягаемости стрельбы. Их было еще много, этих воинов в легких кольчугах поверх рыжих стеганых курток, сидящих на невысоких лошадях. Их было еще много, но все, что им оставалось, это смотреть. Смотреть, как методично и даже буднично добивают их соратников, знакомых, друзей. Раненых или заваленных чужими телами. Как крюками растаскивают вал трупов и для надежности вбивают наконечники в тела. Как собирают трофеи, подбирают и вырезают стрелы, поднимают погибших врагов и топчут тела друзей.

Еще дважды наиболее дерзкие и храбрые, или наиболее безрассудные и глупые Рорка бросались в атаку. Чтобы взять реванш, поквитаться, отомстить. Чтобы укрыть своими телами мокрую грязь вокруг.

После очередной попытки командир шаргов отвел свой отряд от греха подальше. Все-таки они суровые воины, эти шарги. Они выучат этот урок. Эти несколько десятков минут, уничтоживших гордость. Может не сразу, но они подберут ключи. И сомнений в этом не возникало.

Глыба, оценив риски, дал разрешение сломать строй, оказать помощь раненым, подобрать убитых, забрать трофеи. В общую кучу.

Погибших людей оказалось немного. Два десятка попавших под стрелы, еще восемь человек зарубленных шаргами. Десять тяжелораненых, большинство из которых не вынесет тягот перехода и вряд ли доживет до Валенхарра. Потери Рорка были намного больше. Почти полторы сотни правых ушей в промасленном мешке с солью. Жестокий мир, варварские нравы. До эры гуманизма, когда части тела и внутренние органы врагов перестанут использовать как украшения, а найдут им более полезное применение, еще очень и очень долго. Возможно, вечность.

Трофеев оказалось много. Хорошего оружия, стрел, золота в карманах, перстней, каких-то бус, камней, талисманов. Хорошей упряжи, седел, одежды, кольчуг, сапог. Все в общую кучу, а после в телеги. Туда же раненых. Тела своих погибших, вместе с их оружием сложили в один ряд, облили специальным маслом из запасов, что везли с собой, и подожгли. Тела не сгорят полностью, увы, но они будут гореть достаточно долго, чтобы отправить душу к свету и отбить охоту у врагов глумиться над ними.

Эйфории — не возникло. Лишь легкий оттенок облегчения, что все закончилось, и остался жив. Пока собирались трофеи, Логор собрал свой Круг. Капитанов рот и меня, хотя я-то чином и не дорос. На прошлых таких заседаниях офицеры меня подчеркнуто игнорировали, все мои предложения воспринимались в штыки, и Логору приходилось не столько убеждать и объяснять, сколько требовать и навязывать решения. Победа меняет многое. Тревога и ожидание неизбежного на лицах сменились ликованием и жаждой действий. Уверенность в собственных силах еще не пришла, но сегодня ее семена были посеяны. Глаза светились решимостью. Бравые воины.

Пришлось остужать их пыл. Закон подлости такой. Как только к тебе с душой, обнимать — лобызать, так вместо того, чтобы греться в лучах мимолетного счастья, приходиться опять все портить.

— Ну, и чего вы все радуетесь? — это я такой вежливый. — Еще ничего не кончено. Они вернутся. Они будут нам мешать, убивать по одному, атаковать по ночам. И я не сомневаюсь, что гонцы уже отправлены. И помощь будет. У них. Только нам помощи ждать неоткуда. Нам идти еще дней семь. Было. А с хвостом сзади — больше. Нет, все еще начинается.

— Мор. Если ты не заметил, у нас победа. Дай людям порадоваться, да полной грудью воздух вздохнуть.

Все-таки Глыба проговорился. Хоар я. Жаль, все могло получиться…

— Дышите. Само собой. Дышите, пока можете…

Когда через полчаса двинулись мы, двинулись и шарги. Все той же цепью, на отдалении, но в пределах видимости…

Первыми стали попадаться беженцы, испуганные, забитые тяжелой жизнью и постоянным страхом люди, тянущие на телегах, тележках, волокушах и просто на своих плечах остатки нехитрого скарба. Грязные, забитые, трясущиеся, при обращении Алифи просто падающие в грязь и бьющиеся головой в землю. Понять причину их бегства с насиженных мест было нетрудно, но вот явную панику и ужас в глазах понять было сложнее. Война еще не пришла в их земли, Рорка еще не усеяли трупами и без того плодородную почву. Враги уже несколько месяцев хозяйничали на другом берегу реки, но основная масса людей снялась только сейчас. Здесь не было Высших, чтобы придать сил и подарить надежду. Здесь не было даже офицеров, сержантов, помощников Высших, кого-нибудь, кто мог бы придать хоть какую-нибудь видимость порядка. Толпа существ — бегущих или плетущихся, вопящих во все горло или бредущих молча, но всегда одинаково жалких.