Е. Кочешкова - Зумана

В какой-то момент, почти решив поворачивать обратно, он заметил чуть в стороне странный силуэт. И даже вздрогнул от неожиданности, приняв его за человека. Однако присмотревшись, понял, что это лишь очередной невысокий столб врытый в землю. Уже несколько не однажды за день путники обманывались подобным образом, но всякий раз «человек» оказывался всего лишь деревянным изваянием. Столбы были разбросаны по всей степи без какой-либо видимой логики и смысла. Хранители небрежно осмотрели пару из них и больше не уделяли изваяниям ни малейшего внимания. Шут же задолго до появления деревянных силуэтов на горизонте начинал чувствовать странную внутреннюю дрожь и как будто даже призыв. Но днем, когда нужно было спешить за отрядом, у него не находилось времени рассмотреть диковинные столбы.

Зато теперь он без колебаний направился к изваянию и вскоре уже с интересом разглядывал его. Столб и в самом деле оказался непростым. Обвязанный цветными лентами, он сверху донизу был покрыт резным узором с изображениями животных и птиц. И странными ликами людей. Глаза их смотрели как живые, а рты, казалось, вот-вот заговорят. Шут понимал — это просто сумерки играют с ним злую шутку, но ему все равно стало не по себе и захотелось к костру, чей свет мерцал поодаль. Тем более, что в сгущающейся темноте разом похолодало.

И все же…

Вместо этого Шут опустился на землю и, ведомый странным предчувствием, прислонился к столбу спиной и затылком, словно хотел отдохнуть под ним, как под деревом. И почти сразу услышал странные голоса, мерные тугие удары с перезвонами, шепотки, вздохи… Глаза сами собой закрылись и распахнулись по-другому. Вокруг по-прежнему была просто ночь и степь… но теперь Шут отчетливо слышал в этих голосах один особенно звучный. Он пел на неведомом языке и звал, звал… и не узнать этот хриплый голос было невозможно… Степные сны продолжались наяву…

Обратно Шут, чумной от своих ощущений, вернулся только когда услышал, как его кличут по имени. И долго выслушивал от сэра Дорвела сердитые нравоучения на тему беспечности и безрассудства. Впрочем, в конце концов, рыцарь пригляделся повнимательней к отрешенному взгляду своего собеседника и лишь рукой махнул — что взять с блаженного…

К становищу они пришли только на третий день. И издалека заметили, как в небо поднимается тонкая полоска дыма.

— Но там же кто-то есть! — воскликнул Линта, вглядываясь воспаленными глазами в очертания покинутого становища. За время пути парень здорово устал, гораздо больше, чем Шут, который уже к концу второго дня перехода понял, что тело его и в самом деле гораздо более выносливо, нежели он предполагал. Зато Линта теперь постоянно ловил на себе настороженные взгляды — последнюю пару дней по ночам его мучил кашель.

Все понимали, что это может быть обычная простуда.

Или чума.

Между тем, одинокая белая струйка дыма и в самом деле явственно выдавала присутствие живых людей в становище. И лишь сильней подчеркивала заброшенность этого места…

Глазам путников предстала вытоптанная земля со следами множества костровищ и полудюжиной старых покинутых шатров, чьи дверные занавеси неприкаянно трепетали на ветру. Не так давно здесь обитало столько людей, сколько бывает в хорошей крепкой деревне…

Дым поднимался от самой дальней, совсем небольшой палатки. Она стояла сильно в стороне от самого становища, там, где уже вновь начинались густые степные травы. Рядом с ней в землю был воткнут длинный шест, обвязанный множеством лент, некогда ярких, но в большинстве своем давно выцветших от солнца и ветра.

У костра неподвижным изваянием сидел человек.

Словно ждал.

Едва взглянув на чужака, Шут почувствовал странное волнение. И оно вовсе не было связано с тем, что этот дергит оказался первым, кто встретился им в безлюдной степи. Вовсе нет! Шут в этот миг испытал ни с чем не сравнимое ощущение, будто касается тех нитей, из которых ткутся судьбы. И узор полотна безысходности начал меняться у него на глазах!

Смуглый, как и все люди его народа, с темными чуть раскосыми глазами и резко очерченным орлиным носом, хозяин костра живо напомнил Шуту тайкурских воинов. Его длинные черные волосы были обвязаны серым от пыли платком с бахромой из медных бусин. Диковинно выглядел и плащ, наброшенный на плечи — весь в лоскутах и лентах. Ожерелье из косточек и перьев опоясало шею дергита, а штаны и рубаху покрывала непонятная вышивка. Сильным и ладным телом степной житель походил на воина. Но он им не был.

Перед путниками сидел колдун. Настоящий степной шаман.

Шут не взялся бы наверняка сказать, сколько ему лет — лицо дергита покрывали симметричные разводы, сделанные сажей. Они не то прятали морщины, не то, напротив, создавали впечатление того, что этот человек немолод.

Он не выказал ни радости, ни испуга, ни даже удивления, когда путники приблизились, только задумчиво поворошил свой костер и, голыми пальцами взяв жаркий уголь, запалил странного вида длинную трубку, которая больше походила на обломок ветки. Выглядело это так, словно шаман решил с самого начала произвести впечатление на своих гостей. А может быть, все дергиты умеют лазить в огонь руками…

Вперед выступил Линта. Он отвесил учтивый поклон, сопроводив его каким-то странным жестом, и произнес непонятное приветствие на языке Диких Княжеств.

Колдун прищурил правый глаз и пристально взглянул на толмача. Потом перевел взгляд на остальных, точно ощупал каждого. На Шута он смотрел дольше других, и в широкого открытом левом глазу дергита мелькнула короткая странная искра. Шуту показалось, это нечто сродни узнаванию…

Вдохнув еще дыма из своей трубки, шаман смежил веки и несколько мгновений сидел недвижим, а потом взмахнул рукой, описав ею широкий круг подле костра, и Линта быстро дернул головой, веля остальным приблизиться и сесть.

Места нашлось для всех — вокруг выложенного камнями очага остались какие-то циновки, кожаные подстилки, булыжники, вероятно принадлежавшие прежним хозяевам этой земли, которые собирались у огня целыми семьями.

Дергит еще раз приник губами к трубке, выпустил длинную струю дыма и, глядя на сэра Дорвела, в котором безошибочно угадал главного в отряде, неожиданно заговорил на языке Закатного Края:

— Меня зовут Кайзар, — голос у него оказался очень глубоким и чуть хриплым. Таким знакомым… — Я шаман этого становища. Прежде оно носило имя Земля-дарующая-жизнь, но ныне его не называют иначе как Начало-смерти. Именно отсюда по Диким Княжествам поползла та страшная болезнь, которая добралась уже и до вас, — при этих словах хранители начали испуганно переглядываться, ища друг в друге признаки чумы. Невольно взгляды их остановились на Линте, который испуганно сжался, как раз в этот момент настигнутый очередным приступом кашля. — Да, — кивнув, продолжил Кайзар, — многие из вас уже тронуты заразой, хотя и не знают об этом. Огненная Смерть захватывает свою добычу постепенно.