Глен Кук - Теневая Линия. Ловцы звёзд. Звёздный Рубеж

Да и Диф не был больше мальчиком-сиротой, влачившим жалкую жизнь в трущобах враждебного мира.

Они провели целый день, безмятежно разгуливая в садах норбонских владений, вспоминая прежнюю жизнь, стараясь понять друг друга заново — такими, какими они стали.

Это был ритуал прощания, эмоциональное завершение расставания, которое случилось гораздо раньше — в ту пору, когда они еще были другими. Своим уважительно-сдержанным отношением друг к другу оба как бы подчеркивали: между ними не осталось ни долгов, ни вражды, и общего завтра тоже нет.

Когда Эмили ушла, Диф прослезился. Больше он никогда ее не видел.

Но дети, которых она выносила в себе, ее сыновья, снова и снова оказывались на его пути.

Книга вторая

Вешатели

Кто выбивает скамейку, когда вешают палача?

Глава тридцать пятая:

3052 год н. э

Один из самых неприятных моментов в нашей жизни — тот, когда приходится осознать, что наши родители всего лишь люди, и притом смертные. На меня эти откровения обрушились лавиной. Я был по-настоящему потрясен, хотя думаю, что смог тогда это скрыть.

Я вырос, веря, что отец мой — полубог. В глубине души я понимал, что он смертен, просто мне никогда не приходило в голову, что его могут убить. Полагаю, мне следует благодарить дядю за снятие с моих глаз этих шор.

И лишь моего отца должен я благодарить или винить за то, что он вынудил меня понять: даже мудрый и благородный Гней Юлий Шторм может быть мелочным, высокомерным, слепым, неоправданно жестоким и, возможно, даже чуточку глупым. Последнее открытие потрясло меня гораздо глубже, чем все остальные. В конце концов, все мы вступаем в жизнь уже приговоренными к смерти. Но где записано, что в ожидании смертного часа мы должны коротать время, приобщаясь к идиотизму и страданиям соседей по камере?

И хотя впоследствии я любил его ничуть не меньше, но после их стычки с дядей я утратил былое благоговение к отцу. А какое-то время даже присутствие отца причиняло мне боль.

Терять иллюзии — всегда больно.

Масато Игараши Шторм

Глава тридцать шестая:

3031 год н. э

Гней Шторм выплывал во вселенную, где не было ничего, кроме грызущей боли.

Где он? Что с ним случилось?

Его слабеющая рука успела дотянуться до рычага. Или автоматика сработала. Так или иначе, он успел оказаться внутри спасательного кокона прежде, чем вакуум до него добрался.

Шторм знал, что не умер. При воскрешении почти не испытываешь боли. Умершего доктора, прежде чем вернуть к жизни, собирают нацело. И вот ты появляешься на этом свете, жизнерадостный, полный сил, даже не представляющий, что бывает внутренняя боль — как в молодости. Но если ты не умер, лечение проходит довольно обыденно, и приходится играть по старым правилам, установленным Природой. Тогда ты приходишь к здоровью через боль.

Не раз Шторму хотелось одного — чтобы ему дали спокойно умереть. Или чтобы Кассий наконец отправил его в Железную Крепость для настоящего лечения.

При одном из пробуждений Шторм увидел склонившегося над его коляской Мауса с выражением тревоги и безмерной усталости на лице.

— Маус, — прохрипел он, — что ты здесь делаешь?

— Кассий приказал мне остаться, — ответил юноша. — Это — часть моих тренировок. — Он натянуто улыбнулся.

— Он меня упросил. — Пропущенный через интерком голос Кассия казался еще более механическим и далеким.

— Сынок, ты должен вернуться в Академию, — упорствовал Шторм, забыв, что этот спор он уже проиграл.

— С этим я все уладил, — сказал Кассий.

Может быть, подумал Шторм. Он точно не помнил. Последний месяц прошел в страшной суматохе. Наверное, Кассий действительно воспользовался своим влиянием на Военный Колледж.

Он попробовал засмеяться, и наградой ему стал приступ невыносимой боли. Вакуум все-таки подпортил ему легкие.

— Кассию нужен был кто-то, чтобы присматривать за тобой и Майклом, — пояснил Маус, забыв, что отец не вполне понимает, что происходит. — Одному человеку тут не управиться, даже если Майклу впрыснуть успокоительное.

Шторм стал кое-что припоминать. Он улыбнулся. Похоже, Майкл произвел на Кассия сильное впечатление. А ведь Ди — всего лишь человек. Он одерживал верх не чаще, чем проигрывал. Его главный талант — слагать о себе разные легенды.

— Он тоже остался жив? — Теперь Шторм вспомнил почти все.

— Он отделался легче, чем ты, — сказал Кассий. — Потому что принял хотя бы элементарные меры предосторожности.

— Это его лодка сбилась с ритма, — добавил Маус. — Он нарочно ввел ее в противофазу. Этому трюку он научился у Хоксблада. Хоксблад так выставляет свои генераторы, что они работают в синхронном режиме друг с другом и в диссонансе с любым другим.

— Это его первый успех как разведчика, — вставил Кассий. — Конечно, любой, имея компьютер и немного соображения, до этого додумался бы. Но, значит, соображение у него есть.

Маус чуть покраснел.

— Мы летим к астероиду? — спросил Шторм.

Маус кивнул.

— Да, — подтвердил Кассий. — У нас еще остались вопросы к Майклу и Феарчайлду. — Помолчав, он добавил: — Мы не смогли расколоть Майкла обычными средствами. Ему поставили защиту от наркотиков и детектора лжи. Возможно, примитивные методы окажутся более действенными.

— М-да… — Шторм очень в этом сомневался, хотя и знал — Майкл, несмотря на свою браваду и дерзость, в душе трус.

Каким образом Ди выработал иммунитет к самым изощренным методам выколачивания правды? Ведь эта процедура очень сложная, дорогостоящая и к тому же засекреченная. Конфедерация предоставляла такую привилегию лишь особо доверенным генералам и чиновникам, занимающим ключевые посты. Среди известных ему людей лишь Маус, пожалуй, удостоится такой чести, лет этак через сорок, если не погибнет и дослужится до высших чинов. — Да, любопытно… — пробормотал он.

— Даже более любопытно, чем ты можешь себе представить.

Интонации механического голоса Кассия трудно было различить. Но в этот раз Шторм уловил в голосе полковника некоторую приподнятость.

— Ты что-то нашел?

— Думаю, мы узнали почти все. Интересно будет смотреть на Ди, когда мы будем с ним это обсуждать.

— Ты можешь рассказать мне сейчас?

— До астероида — пятьдесят один час лету. Ты пока восстанавливайся. Ты еще дезориентирован. А разговор этот будет напряженный.

— Не сомневаюсь.

Следующие два дня Шторм либо спал, либо довольствовался туманными, интригующими намеками его сына относительно их с Кассием находки на Большой Сахарной Горе. Он даже пробовал вернуться к Библии и кларнету. Один из сержантов с риском для жизни вытащил его личные вещи из обломков космоскафа с разрегулированными двигателями.