Юрий Иванович - Коварные сентеги

Раненый удивился, увидел это парализующее оружие:

– Откуда у тебя новый шавасун?

– В наследство достался! – фыркнула красавица. – Как с ним обращаться?

Прикоснуться к оружию Сату-Лгав и не пытался. Он о чем-то лихорадочно размышлял. Потом, видимо, решился и заговорил:

– Я вижу, что этот артефакт не имеет привязки… Вообще-то шавасуны по эффективности не настолько грозные, как керечесы, но по себестоимости они вдвое, а то и втрое дороже. Мало того, они все магически привязаны к одной личности и могут передаваться в наследство только прямому потомку. Иного хозяина шавасун не признает и действовать не будет.

– Мм! Следовательно, ты знаешь, насколько знатный, родовитый дворянин тебя преследовал от дороги до самой рощи?

– Ну, лично я его не знал, но всегда подозревал, что среди разбойников Курганда слишком много всякой знати подвизается.

Девушка невинно захлопала глазками:

– Я, конечно, всего допроса не слышала и не видела, но гнавшиеся за тобой вроде как утверждали, что это ты – разбойник. И очень ругали твой город Аллангарн.

Сату-Лгав чуть сознание не потерял от справедливого негодования:

– Лгуны! Это сами они разбойники! Постоянно пытаются меня ограбить, убить и обанкротить, посылая банды воров к моему дому, вмешиваясь в моих дела и убивая моих доверенных помощников! Но я никогда не поддавался на силовое давление, всегда бил в ответ, потому они меня и возненавидели. Не одному из них пустил крови порядочно. И понятное дело, что даже на смертном одре они будут на меня клеветать.

– Ну, мне такие темы неинтересны, – капризно скривилась Риона. – Ты мне лучше скажи, как мне этот шавасун на себя настроить. Все-таки слабой женщине подобное оружие всегда пригодится.

– Тебе? Пригодится? Сомневаюсь преизрядно… Но если уже так хочешь, то тут Эль-Митолан должен работать при настройке. Придет Кашад, я ему растолкую, что и как…

– Так он и слушать не захочет…

– Почему это? Мне кажется, он сам толком про эти артефакты не знает, – сентег щелкнул с издевкой клювом. – Таскает трофейный на поясе, который ему не подчиняется, а его самка носит не активированный, вольный, можно сказать, бесценный.

– Так уж и бесценный?.. Ты вон не попытался у меня его забрать и на себя привязку сделать.

– Глупышка, не все так просто… – видно было, что раненый в больших сомнениях, как ему продолжить разговор. – Ни ты, ни твои мужчины совершенно не понимаете, куда вы попали и что вам грозит в скором будущем. Ну а почему не забрал? Так ведь надо мне отблагодарить своих спасителей! Вот я и стараюсь… как могу…

Сидящие в засаде мужчины только переглянулись многозначительно. Как же! Старается он! Наверняка во время привязки артефакта надо резко влить в него всю собранную силу Эль-Митолана. А она у сентега почти вся уходит на самоизлечение, на сращивание поврежденных костей и тканей. Если бы он и попытался так выложиться в магическом плане, то мог бы и умереть от резкого упадка сил.

Они не сомневались в том, что очень многое Сату-Лгав недоговаривает. А у кого еще спросить? Сбегать в ближайший населенный пункт и переговорить с людьми? А что там за люди? Кроме того, если любой из сентегов и в самом деле Эль-Митолан и если поселок маленький, то птицеподобные колдуны сразу заметят постороннего. В городе может оказаться и того строже. Мало ли тут какие законы?

И как бы так не получилось, что, пытаясь спасти этого ученого-искусствоведа, они только даром тратят время. Или, что еще хуже, могут получить гибельно неверные сведения о здешних порядках. Будь они в тылу явного врага, сильно бы не мудрили. Подлечили бы раненого, да и начали выпытывать все жестким перекрестным допросом. Не давая пленнику ни спать, ни есть, ни пить. Но идти на подобную крайность совесть не позволяла.

А значит, придется все-таки раскрываться, вызывая сентега на откровенный разговор.

Мужчины помогли Рионе приготовить ужин, и когда все насытились, решили начать серьезный разговор.

Как ни странно, любитель картин и древностей своих спасителей опередил:

– Вот вы тут у меня все выпытать стараетесь. А нет, чтобы сразу выложить откровенно: так, мол, и так. Нет, все что-то крутите, делаете вид, что нечто страшное скрываете, создаете видимость великих знаний и пытаетесь прикинуться чуть ли не местными. Как результат: я вам не верю и никак не могу понять, что вы со мной собираетесь сделать. Честно говоря, у меня мысли даже возникли, что вы из меня чучело сделать хотите. Потому и боялся…

– Зачем нам чучело? – выразил всеобщее удивление Кашад.

– Ха! Ну мало ли как там у вас, – раненый махнул рукой-крылом в сторону барьера, – на севере, к сентегам относятся! Может, вы наше мясо солите, а может, чучелами свои дома украшаете.

Вот и выяснилось, в чем дело.

– И давно ты заподозрил, что мы не местные? – спросил Кремон.

– Да почти сразу. Но до последнего момента сомневался и все отыскивал лишние доказательства. Только разговор с Рионой позволил до конца все понять. Она показала неактивированный артефакт, который просто по умолчанию не должен быть у нее в руках. Подобные вещицы находят только возле барьера, стоят они баснословно дорого, и любой обитатель нашего общества хоть раз в жизни о них слышал, а то и видел. Точно так же с керечесой. Это ружье имеют право взять в руки только считаные воины, самые знаменитые. Или представители самых знатных древних родов. Ну или очень богатые, уважаемые личности… – сентег замолчал и пару раз насмешливо щелкнул клювом. Дальше в его тоне стала проскальзывать печаль и сожаление: – А самая главная ваша ошибка, это неправильное ко мне обращение. Так могут обращаться люди только оттуда, с севера, которые никогда тут не были и даже не подозревают, как тут живется их соплеменникам. Все дело в том, что любой человек на подсознательном уровне впитывает в себя с молоком матери правильное, уважительное обращение к нам – тэш. Тэш! И никак иначе! Только с этим добавлением к имени, званию, титулу, да к чему угодно люди обязаны обращаться к любому сентегу. И не спрашивайте, что оно обозначает, – я не знаю. Но так повелось с того времени, когда весь мир погиб, а выжили только те, кто оставался в центре Южного континента.

На рощу опустилась ночь. Из-за густой облачности ни лун не было видно, ни Тройной Радуги между ними. В свете пылающего костра на лицах людей можно было заметить некоторую растерянность и недоумение. Невменяемый перелопатил свою память, содержавшую многочисленные знания, и нашел, что значит это слово. Но не стал пояснять, а строго спросил:

– Ну и почему люди так обязаны обращаться к сентегам?