Хозяйка гиблого перевала (СИ) - Александра Самойлова
Кажется, я готова была умереть прямо здесь и сейчас. Вместе с Градимиром, который умирал прямо на моих глазах. Сердце разрывалось от боли и сожаления, оно кровоточило так же сильно, как и рана Градимира, которую было не в силах ничего заживить. Почти ничего…
В какой момент что-то изменилось? Яркий голубой свет озарил тело Горыныча, окутал его, осветил меня, даря странное тепло. А после прямо на моих глазах рана в груди Горыныча начала затягиваться.
Подняв свои глаза, я пыталась сквозь пелену слёз понять, что происходит, и не сразу осознавая, что свет исходит из камня Всевластушки. Как он тускнеет, как трескается прямо на моих глазах и рассыпается на мелкую крошку, превращая меч Всевластия в простую железяку.
Казалось бы, моё сердце не может разбиться во второй раз. Но это происходит в тот момент, как Градимир делает первый вдох, а Всевластушка замолкает, отдавая свою жизнь, свою душу во спасение того, кого я любила больше своей жизни.
Время замирает во второй раз. Слишком большое потрясение для меня. А после я ощущаю, как перед глазами плывёт. Падаю в тот момент, когда Градимир приоткрывает глаза и произносит моё имя. А после пустота.
Глава 19
Злата
Проснулась я резко. Распахнула глаза, пытаясь понять: смерть Градимира, а после, гибель Всевластушки просто сон или ужасная реальность? Я трудом подняла себя с кровати, села, оглядываясь. Прекрасное золотое платье висело у стеллажа, давая понять, что всё, что было — реальность.
В груди было больно. Но я до последнего надеялась, что, выйдя в соседнюю комнату, увижу меч в уголке и услышу его вечные стенания.
Переступила порог с тревогой, я тут же наткнулась на опечаленную морду Кузьмы, поникшую Ярину и кикимору, которая в кои-то веки отложила своё вязание, уткнувшись взглядом в пол. Один Федя будто на автомате разливал чай по чашкам на краю стола. А посередине лежал Всевластушка. Без камня…
Не помню, как приблизилась. Как подошла, с трудом присаживаясь на табурет и не в силах отвести взгляд от меча. Будто снова находясь в оцепенении.
Протянув руку, я коснулась пальцами пустой оправы, проводя ими по самому ободку и делая судорожный вдох.
— Градимир отправился искать грозовой самоцвет. Сказал, не вернётся, пока не найдёт. Весь мир перевернёт, но добудет для Всевластушки его… — неожиданно подарил слабую надежду Кузьма. Я даже появившиеся в глазах слёзы утёрла, беря себя в руки.
— Где его найти? Как?.. Он редкий? — спросила кота.
— Ну так-то да. Растёт в корнях цветочка алого, чей аромат сладко-приторный.
— Да, говорят, настолько приятен, что может с ума свести того, кто его ищет, — поддакнула кикимора, а я нахмурилась. Почему мне это знакомо? Сладкий аромат?
— Эх, хотя раз бы понюхать цветочек этот, — вздохнула Ярина. — Но говорят, он почти никому и не показывается. И даже непонятно, как выбирает того, перед кем предстать может. Слышала стебель у него толстый, сам бутон большой и яркий и запах, да. Очень сладкий.
— Погодите-ка… — пробормотала я, резко вскакивая с места и понимая, что знаю, о чём они говорят. Тот цветок, который был проткнут кинжалом Градимира на перевале. Это же они про него?
Без лишних слов я бросилась прочь из дома.
— Злата, ты куда? — успела я слышать вопрос Кузьмы, прежде чем выбежать наружу и помчаться во весь опор к тому месту, где когда-то я забрала себе кинжал.
В тот момент я не думала. Я не знала, есть ли там камень, ведь цветок тогда исчез. Но бежала, не чувствуя ног, с большой надеждой!
То место я помнила смутно. Пришлось чуть пометаться по перевалу. Даже Кузя успел прибежать, наблюдая за тем, как я пытаюсь вспомнить, где именно нашла кинжал.
— Злата, что ты делаешь? — спросил кот.
— Кинжал, Кузь. Я его забрала откуда-то отсюда. Он протыкал цветок, о котором вы говорили!
— Протыкал? — удивился кот. — Но почему тогда Градимир об этом не вспомнил?
— Ты же сам сказал, он показывается не всем. Может, Градимир и не знал, что своим зачарованным кинжалом, присваивая себе перевал, нечаянно проткнул этот цветок. Здесь! — воскликнула я, чуя, что место нужное. Оглядевшись, я схватила небольшой камень, начиная рыть землю. Кузьма тоже кинулся мне на помощь, вспахивая землю лапами. Спустя ещё мгновение к нам присоединилась и Ярина с кикиморой. Все будто обезумели в этот момент, обретя надежду на благоприятный исход событий.
Глубже. Ещё. Будто каждый миг последний. Пока в какой-то момент дальше уже рыть не имело смысла.
— Нет, — растерянно произнесла я. — Но как же так… — прошептала, оглядываясь и пытаясь понять, не ошиблась ли я с местом?
— Злата, тут, кажется, что-то есть, — вдруг произнесла Ярина, которая ощупывала нашу ямку. — Кажется, что-то твёрдое, — добавила она, заставив всех снова присоединиться к раскопкам.
Синий край показался почти сразу же. Пару мгновений и камень оказался у Ярины в руках, бережно удерживаемый.
— Он? — спросила я у Кузьмы, который немигающим взглядом смотрел на самоцвет.
— Он, — кивнул кот, а я, схватив драгоценную вещь, вскочила на ноги и побежала обратно домой. Не передать словами, в каком стрессе я находилась. Как спешила, на ходу вытирая грязные края, чтобы камушек стал ещё краше. А после, с каким содроганием помещала его в оправу, затаив дыхание. Но… ничего.
— Души-то нет. В Градимире она теперь, — подсказал Федя, протягивая мне чашку с чаем. — Успокойся, хозяюшка, присядь. И дождись своего суженного. Как вернётся, посмотрим, сможет ли что-то сделать или нет. А пока, сделай глубокий вдох. И давай решим, что со старостой-то делать будем? Как наказывать? Он в бане сейчас заперт. Под присмотром банника. Надобно что-то с ним бы сделать.
— Безжалостно будем наказывать, — выдохнула я. — Что там люди говорили? В чём меня обвиняли? Прямо сейчас пойдём выяснять, кто на самом деле повинен в болезнях, — решительно заявила я. — Ты, Федя, за Всевластушкой пригляди. А я старосту отведу в деревню. И там с ним и разберусь! Кузьма, зови на помощь своего друга Потапыча! Поможет нам старосту отвести!
На том и порешили.
Мужчина,
