Ни слова, господин министр! (СИ) - Наталья Варварова
Он признал, что его магия вызвала вчерашний переполох… И все. Безропотно сдал кровь для определения концентрации тьмы. Заявил, что Родерик нормальный мужик… и больше никаких пояснений я не дождалась.
В таких ситуациях многие родители начинали давить, требовать откровенности. Я же привыкла, что мальчик приходил сам в тот момент, когда ему это требовалось. В общем, только время покажет, правильно ли я вела себя с Дэйвом.
Думаю, он тоже отдавал себе отчет, что лучшего учителя, чем Родерик, нам не найти. Все в Фересии знали, что именно он занимался с Эдвардом и Лиамом, сыновьями Стефана. Официальных заявлений о наличии в них темной искры не было, однако это ни о чем не говорило.
Важной вехой считалось наступление шестнадцати лет. До этого маги оставались детьми. К ним старались не привлекать внимания, аргументируя тем, что потокам должно устояться, а дару — укрепиться.
Князь на прощание легонько провел пальцем у меня за ухом. Я уже выяснила, что там чувствительная зона. Опешила на секунду, — одернуть — не одернуть? — но он уже вышел во двор. Раньше он никогда не позволял себе ничего подобного. Впрочем, наши отношения годами сводились сначала к дразнилкам, а затем к гляделкам.
В конце концов, если нас заметят ученицы, то такие невинные прикосновения лучше, чем поцелуи. Родерик как будто взял за правило больше не сдерживаться… Или он тем самым приручал меня постепенно?
Умом я понимала, что проигрывать пари ему сейчас нельзя. Нарушать магические клятвы значило ставить себя под удар. Тем более что условия задал не кто-нибудь, а Стефан. Но как я поведу себя, если мы с Родериком зайдем дальше, чем до этого?
Из тех познаний в медицине, что у меня имелись, следовало, что последствия физического насилия вкупе с ментальными увечьями лечились долго и тяжело. В моем случае все усложнялось из-за того, что я не могла составить полную картину и, следовательно, принять случившее в своем прошлом. Мамины таблетки и порошки Зеркиса лишь снимали рецидивы.
Я и сама рассматривала вариант обратиться к ментальному магу, но тогда под угрозой оказались бы тайны королевской семьи. Подумать только, много лет жила в страхе, что Родерик узнает правду и погибнет, выступив против Его Величества — а братья все равно сцепились за моей спиной. Еще до того, как я открыла рот. И теперь на менталисте настаивал Родерик.
От себя не уйти. Пережитое сделало меня ущербной как женщину. Я знала, что муж нуждался и в этой стороне отношений. Знала, что не ходил налево. Однако мои потуги стать ему спутницей не только за столом, но и в постели заканчивались жесточайшими приступами.
Говард был полной противоположностью Стефану, да и Родерику тоже. Он видел, что мне тяжело, не приставал, не принимал «нет» за женское кокетство. Когда он сообразил, что от тесных объятий я деревенею и начинаю заикаться, то заменил их на поцелуи или пожатия руки.
Но он ни разу не спросил, почему я во время близости закрывала лицо руками или кто на самом деле отец ребенка, которому он дал свою фамилию. Это всегда стояло между нами, не позволяя родиться истинному доверию.
С мягкой улыбкой супруг, бывало, вспоминал, как влюбился в меня еще за два года до нашей свадьбы, когда мы с матерью гостили в его родовом поместье. Я не воспринимала его слова всерьез. Не помнила, чтобы ко мне шестнадцатилетней хозяин дома испытывал что-то кроме раздражения.
В памяти сохранился рано поседевший мужчина приятной наружности, который в ответ на мои проделки (тараканьи бега в гостиной или сыворотка правды в утренний кофе) молча поджимал губы. Вытерпеть меня в том возрасте умудрялся только Родерик Конрад, который хитро прятал восхищение за бесконечными язвительными замечаниями.
Ça craint, погрузившись в воспоминания, я чуть не прошагала мимо госпиталя.
Глава 48
Серена почти десять минут умудрялась делать вид, что спит. Я же не мешала ей в этом. Достала книжку, куда попадали все записи, сделанные менторами по итогам дня, и погрузилась в изучение. По сравнению с несколькими предыдущими учебными днями, сегодня в Гретхеме царили тишь да гладь.
Убедившись, что уходить я не собиралась, старшеклассница открыла глаза.
— Я не оправдала доверия. Подставила школу. Я уеду до аттестации, — заявила она вместо приветствия негромким и вместе с тем решительным голосом.
Внимательно слушала. Девочке необходимо выговориться. Бартоломью Зеркис предупредил, что после стимуляторов, вызвавших в ней маленькую магическую бурю, всегда наступал откат. В ее случае он усугублялся угрызениями совести.
Дети в этом возрасте (а до двадцати пяти, по моему убеждению, потомки магов все же дети — магпотоки долго настраиваются и тяжело контролируют рассудком) склонны фантазировать, что они есть причина всего, что происходит вокруг.
— Доктор должен был тебе рассказать. Вы с Лидией стали жертвами заговора против школы. Вас намеренно стравливали, причем конечной целью был физический конфликт. Тебя опаивали, и не один день, а потом подсунули боевой артефакт. Подозреваю, что сыграли роль и другие обстоятельства…
Но юную Закарис интересовало не столько ее собственное оправдание, сколько заклятая одноклассница.
— То есть Паладиос тоже не при чем? — протянула Серена, задумчиво глядя на меня. Неужели ожидала, что я брошусь на защиту Лидии…
— Там все сложнее. Тебя, безусловно, чернили, выставляли в ее глазах безнравственной интриганкой. Но Лидию никто не мог заставить расцарапать тебе шею или писать кляузы. Она делала это сама, в здравом уме.
Я, действительно, находилась в сложном положении. Вроде бы появились основания, чтобы пересмотреть дисциплинарное решение по поводу Лидии. Однако факты жестокого обращения с одноклассницей никуда не денутся — как и попытка устроить нападению на Серену, подсыпав афродизиак несчастному преподавателю вокала.
Бывшая бытовичка Альтерия Вальди на артефактах поклялась, что не имела к этому эпизоду отношения. Она утверждала, что ни прямо, ни косвенно не подбрасывала эту идею Лидии. Скорее всего девочка придумала дикий план с кем-то из подружек, чтобы заодно лишить должности мистера Бартока, который обманул ее ожидания в качестве преданного поклонника.
Я на сто процентов уверена, что смогу снять обвинения с Серены. Зеркис провел все необходимые тесты, когда в крови еще было полно яда. А вот для Лидии — разве что получится смягчить некоторые формулировки в личном деле. Но ее родителей это вряд ли впечатлит. По нашим данным, они намерены получить компенсацию за нападение на дочь и сейчас добивались чуть ли
