Дар, который управляет тобой (СИ) - Ре Ани

— Спасибо, — звонко сказала она. Дилькионниль через силу улыбнулся в ответ. Это уродство останется на всю жизнь, а он мог бы помочь, если бы выполнял свой долг и следовал за принцем. Льиннел осмотрел её и тихо вздохнул.

— Эли, а теперь иди с Зиннираэль, она покажет тебе твою новую комнату, — сказал Льиннел, на прощание потрепав девчушку по голове. Женщина, местная экономка, взяла ребёнка за ручку и повела за собой, что-то тихо ворча себе под нос. Едва они скрылись за дверью, оставляя целителя с господином наедине, принц начал стягивать с себя зимнее пальто. Получалось плохо — рука болела, рана была глубже, чем ему показалось сначала. Большого значения это не имело — всё равно всего лишь царапина. Но она напоминала мальчику об ошибке, стоившей жизни десятку человек и двум ситрайцам. Дилькионниль всё это время молча ждал в стороне, не собираясь предлагать помощь — в таком состоянии принца лучше было не трогать. Когда Льиннел всё же справился с верхней одеждой и уселся на стул, задумчиво глядя в огромное окно своей спальни, мужчина подошёл к нему, взял со стола приготовленный прислугой нож, срезал повязку и рукав белой рубашки.

— Простите меня, — тихо сказал он, осматривая рану. — Я должен был быть рядом.

— Ты бы мало что изменил. Разве что шрамов на её лице не осталось бы.

— Она сирота?

— Сегодня погибла её приёмная мать.

— Кораи?

— Да, — поморщился принц. — Не меньше трёх сотен. И жители деревни не использовали свой дар, чтобы не навредить нам. Даже в отмеченных тьмой благородства больше, чем в моём отце.

— Вы считаете…

— Я уверен, что это его рук дело, — мальчик вскочил и в ярости заметался по комнате, периодически ускоряясь с помощью своего дара, отчего его тело чуть размывалось в движении. — Я никому не говорил, кроме своей свиты и отца. И ты знаешь, что вы не можете меня предать.

Эти слова не были результатом слепого доверия — на внутренней стороне предплечья у каждого, кто присягал на верность принцу, было клеймо повиновения. Льиннел редко активировал его — уважал волю подчинённых, но в таких случаях всегда подстраховывался. В конце концов, слишком многих не устраивала особая привязанность короля к одному из возможных наследников престола. Дед говорил, что уже давно бы назначил его своим преемником, но не хотел открывать охоту на голову любимого внука.

— Завтра я отправляюсь в Синниран, — ошарашил целителя мальчик. — А ты останешься здесь и убедишься, что за это время Тиниару не разберут на части. Если мне придётся ругаться с отцом, то лучше сначала заручиться поддержкой деда.

— Но разве его величество сможет отвлечься от забот во время празднования? Мне казалось, его присутствие в столице обязательно, ведь именно он должен получить благословение богини.

— Значит, я вернусь после праздника.

— Великое Благословение через шесть дней, плюс три дня в пути…

— Придётся ей потерпеть.

2.07

Тиниара стояла на балконе академии, в той самой комнатке, где чуть не сто лет назад встречалась с Эрикилем. Она хотела переместиться к нему, но, похоже, слишком сильно боялась, что парень погиб. И потому дар решил за неё, перемещая совершенно в другое место. Впрочем, лучше от этого не стало: сердце разрывалось от страха, неизвестность сводила с ума, грудь то и дело сдавливало, отчего становилось тяжелее дышать. Она почти не замечала боли от глубокого пореза на предплечье, из которого вниз по руке стекала кровь, заливая зажатый в ладони артефакт. Ей дали чистую одежду, даже зимнее пальто, в которое она сейчас куталась при каждом порыве ветра. Заходящее солнце заливало бескрайние белые просторы, мерцая на снегу мириадами огней, но даже этот прекрасный вид неспособен был отвлечь от мрачных мыслей.

Дар выкинул её обратно, тяжело застучало в висках — кровь питала камень, но явно не могла его восстановить. Девушка уже начинала сомневаться, что это вообще возможно. Наставник недовольно поморщился, глядя на бледное лицо подопечной, и молча вышел из комнаты. Тин откинулась на спинку стула, запрокидывая голову. Ощущение беспомощности, которое не оставляло девушку в академии, вернулось, убивая последнюю надежду на то, что жизнь наладится.

Дилькионниль ждать не пришлось — заявился почти сразу после ухода наставника, успев, разве что, перекинуться с ним парой слов. Из руки, которую Тиниара вытянула перед собой на столе, натекла приличная лужа крови, добралась до края и вязкими каплями потекла на полированный каменный пол. Мужчина выругался, касаясь пальцами раны и сращивая перерезанные вены, заживляя повреждённые сухожилия и ткани. Когда он закончил, тихо позвал девушку по имени, но та не отреагировала, голова всё так же покоилась на спинке стула. Потеряла сознание? Мужчина приложил пальцы к запястью, нащупывая пульс — всё было в порядке. Он тяжело вздохнул, сходил в комнату за полотенцем и вытер её руку от крови, потом отнёс пленницу на кровать, чувствуя, как она бессознательно цепляется пальцами за его рубашку. Когда снимал с неё пальто, Тиниара всё же пришла в себя. Осоловелые голубые глаза строго оценили его действия, губы искривились в странной улыбке.

— Для ситрайца ты слишком человечный, — пробормотала она и потянулась к его ладони. Дилькионнилю на мгновение показалось, что Тин хочет взять его за руку, но девушка лишь протянула ему осколок артефакта. — Забери это. Наставник забыл.

— Мне казалось, ты не хочешь с ним расставаться. Что с ним ты сильнее, — недоумевая сказал целитель. Он завернул камень в полотенце, опасаясь прикасаться к нему руками — с тьмой шутки плохи, кто знает, какие от этого будут последствия.

— С ним я… меняюсь. Забываю о страхе за близких. Боюсь, если он всегда будет рядом, я вообще перестану что-либо чувствовать, — пробормотала девушка, проваливаясь в сон.

Уже выходя из комнаты, Дилькионниль наткнулся на Асскиммиля, вернувшегося за камнем.

— Сам забрал? — удивился мужчина. Он быстро перехватил свёрток из рук целителя и спрятал его в поясную сумку.

— Тиниара просила его унести.

— Сопротивляется значит, дурёха, — покачал головой ситраец. — Молодая она, глупая. Это нам и на руку вроде, но и мешает сильно. Ведь понимает уже, что бесполезна без камня, а всё равно отказывается от него.

— Она сильнее, чем кажется.

— Да, да, я понял, ты её опекаешь. В крови у вас, целителей, это — всем ущербным сочувствовать? Она всего лишь человек…

— Ну так и ты не чистокровный ситраец, — огрызнулся Дилькионниль. — Но тебя же мы терпим.

Губы Асскиммиля сжались в тонкую линию, он вытянулся, словно стараясь выглядеть выше, чем был на самом деле.

— Да ты осмелел. Слышал, принц собирается к королю в Синниран. Не боишься остаться здесь без его защиты?

— Это угроза? — зло процедил целитель.

— Ни в коем случае. Я просто взываю к здравому смыслу, если он остался в твоей голове. Принц ещё молод, принципиален. И хоть обучается у лучших наставников, перенимает опыт у самого короля, но он был и ещё долго останется ребёнком. Думаешь, дед примет сторону Льиннела в случае конфликта с отцом? Его высочество мудр и не станет вносить раздор в королевство ради амбиций неоперённого мальчишки. Он поддерживает его ровно до того момента, пока это не грозит всеобщему спокойствию. Подумай, хорошо подумай, на какой стороне ты хочешь оказаться, когда король решит вмешаться. И если у тебя недостаточно сил и безразличия к собственной судьбе — то не лезь в политику. Просто исцеляй девчонку и живи своей мелкой, никому не заметной, но спокойной жизнью.

С этими словами мужчина развернулся и быстро пошёл в сторону жилого крыла. Дилькионниль оперся о стену и медленно съехал по ней вниз, ощущая безграничную усталость. Он совершенно не представлял, что ему делать дальше. Оставить всё как есть? Какая-то часть его и правда восставала против этого решения. Но и помочь он не мог. Что там говорил Асскиммиль? Живи своей мелкой жизнью? Ему так хотелось почувствовать, что жизнь не остановилась. Что не всё в этом мире сводится к чёртовой пахнущей кровью комнате. Он быстро поднялся на ноги и пошёл в жилое крыло, надеясь, что сегодня не опоздает.