Бандит (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

Само собой, я не верил в свои бодрые утверждения, но что еще мне оставалось говорить? Никогда не бывает так плохо, чтобы не стало еще хуже. Мне надо ее успокоить, как следует вымыть, одеть в чистую одежду, устроить в доме, а уже потом — решать, что же с ней все-таки делать. Когда ее спасал — действовал на одних инстинктах, забитых в подкорке любого нормального мужика: спасти, защитить, уберечь. А вот уже потом я осознал, какой охренительно ненужный, просто-таки неподъемный груз на себя взвалил. И что мне теперь с этим грузом делать — не представлял совершенно. Ну не перерезать же ей глотку, раз она мешает осуществлению моих планов? Наверное, настоящий профи так бы все и сделал. Но я не настоящий профи. И наверное, никогда таким не являлся. Профи не стал бы бросаться на помощь этому больному, забитому котенку. Профи прошел бы мимо и сейчас сидел в трактире, выбирая место атаки и максимально просчитывая пути отхода. А я вот такой, самый настоящий болван.

Да, все это была самокритика, и еще хуже — русское самокопание. Достоевщина, мать ее в дышло! Но такие уж мы уродились, моя, понимаешь ли, странная нация. Не можем мы иначе. Никак не можем.

Глава 18

Я лежал в кромешной тьме и прислушивался к звукам из соседней комнаты. На душе было пусто и темно. Зачем я взвалил на себя этот груз? Зачем я приобрел себе эту самую «Ахиллесову пяту»? Теперь буду думать о том, что если меня убьют, Герда умрет от голода и жажды в этом старом, темном доме. А раз я буду так думать, значит, стану уязвим. А мне никак нельзя быть таким уязвимым.

Девчонку звали Герда. А история ее была стара, как мир, и абсолютно банальна. Ей сейчас шестнадцать лет. Мать — портниха, которая жила вполне безбедно за спиной своего мужа, отца Герды, разъездного купца. Профессия эта очень выгодна — можно взять дешево в столице, и продать очень дорого где-нибудь в глухой провинции. За один рейс купец может обеспечить свою семью на годы вперед — все зависит от суммы, вложенной в дело, и от купеческой удачи, которая переменчива и капризна. Ведь можно вложиться в тот товар, который принесет мало денег, и обернуться практически в ноль, вернув лишь первоначальный капитал. А то и вообще проторговаться в убыток. А можно продать товар в десять раз дороже, и на вырученные деньги купить себе и новый дом, и тележку, в которую приятно запрячь свою недавно купленную вороную кобылку. Удача, смелость, знание рынка и работоспособность — это залог успеха разъездного купца.

Отцу Герды везло, а еще — он отличался абсолютным бесстрашием, хотя и был человеком невысокого роста, можно даже сказать щупленьким и тщедушным. Но при всей своей тщедушности — невероятно ловкий и жилистый, сильный до умопомрачения. Герда помнила, как отец завязывал узлом кованые гвозди. Эдакий малыш-перевертыш, от которого не ожидаешь никаких неприятностей, и вдруг…у тебя уже нет головы.

Трижды он умудрялся отбиться от разбойников, а вот на четвертый раз ему не повезло. Фатум, то бишь судьба. Если ее долго испытывать, в конце концов ты получишь то, что тебе причитается. Но как выскочишь из корабля, идущего полным ходом по морю? Только если в пасть морским чудовищам.

Вот ее отец и не выскочил, работал, пока случайная стрела не ударила ему прямо в глаз. Не помогли ни ловкость, ни сила, ни боевые искусства, которые он изучал с детства. Его труп привезли домой, привезли и остатки товаров, которые он не успел распродать. Вот только деньги за проданный товар куда-то испарились — наверное, потерялись по дороге.

Мать вышла замуж. Это был благовоспитанный лавочник по имени Лафляр Ируд. Он старше матери на десять лет, и от прежнего брака у него остались два сына — близнецы Иссан и Афар. Возрастом младше Герды на два года.

Что нашла мать Герды в этом человеке — Герда понять так и не смогла. Благовоспитанный, богобоязненный, вечно затянутый в жилет, сшитый из хорошей дорогой ткани, он посещал храм Создателя, жертвовал на благотворительность, и был на очень хорошем счету у своих соседей и коллег по работе. Его слову можно было верить — он не обманывал, не обвешивал, не присваивал чужого. Сухой, стройный, с лицом, застывшим то в маске надменного достоинства, то в угодливой, нарочито приветливой улыбке — он был картинным торговцем, всегда готовым угодить клиенту и завидным партнером для своих коллег по цеху. Мать с ним познакомилась в храме Создателя, когда ходила туда чтобы поставить свечку за упокой любимого мужа. Да, отца Герды она искренне любила. И тем страннее было то, что она вдруг увлеклась этим Лафляром. Ведь полная противоположность отцу!

Плохое началось уже через месяц после того, как мать и Лафляр сделали брачную запись в магистратуре и совершили таинство бракосочетания в храме Создателя. Матери в тот проклятый день не было дома — она куда-то ушла, то ли на рынок, то ли в мастерскую за фурнитурой (она шьет хорошие платья купеческим женам и дочерям). Неважно. Главное, что ее не было дома. Как и близнецов — запуганных, вялых парнишек, которые ходили в школу при храме, где изучали письмо, счет, и те науки, которые должен знать настоящий купец. Для девушек это все совершенно не обязательно — зачем девушкам знать письмо и счет, если они не собираются стать купцами, и не родились в аристократической семье? Достаточно уметь читать по слогам и считать до тысячи. А этому может научить и отец.

Отчим изнасиловал ее. А потом приходил к ней каждый раз, когда имелась такая возможность. Он даже вставил ей специальный амулет — вшил в кожу под волосами на голове. Довольно-таки дорогой амулет — маленький, но очень хороший. И главное — не видимый снаружи. Не сам конечно вшил, а с помощью лекаря-мага. Объяснил магу, что Герда его дочь, ей уже пятнадцать лет (взрослая!), и он опасается появления внебрачного ребенка. Ведь девушки такие глупые, такие наивные — увидят смазливого паренька, и давай раздвигать перед ним ноги!

Лекарю было совершенно наплевать на обстоятельства этого «папы» и его дочки, главное — чтобы платили за работу. Лафляр платил. Он был довольно-таки богат.

Герда попыталась рассказать матери, что с ней происходит, что творит похотливый отчим. Но…никакого понимания она так и не нашла. Хуже того, мать обвинила ее во лжи, в том, что Герда хочет лишить ее счастья, рассорить с мужем, и надавала девчонке пощечин.

А дальше все было хуже и хуже. Отчим стал брать ее с собой в поездки по городу — у него имелось несколько магазинов, и за каждым нужен хозяйский присмотр. Так что всегда имелась возможность снять комнату в трактире и как следует поиметь свою молоденькую падчерицу. Но и это не самое плохое. Герда уже и привыкла к тому, что фактически является секс-рабыней своего «нового папы». Плохо было то, что отчим уже пресытился обычным сексом, и начал придумывать все новые, в большинстве своем очень болезненные способы использования девушки. Самым простым из которых была обычная кожаная плетка.

Вот тогда Герда не выдержала и сбежала. Куда? Она знала, что у отца где-то в деревеньке, в двух днях пути от столицы, имеется самая что ни на есть близкая родня — бабушка и дедушка. Отца и матери у него не было — они погибли во время одного из обострений воркских войн, и воспитывали мальчишку именно бабушка и дедушка. Герда видела их всего раз, в самом раннем детстве. Они предпочитали не вылезать из своей деревеньки и жили на то, что с нарочным присылал им добрый внучок. Ну и свое хозяйство, конечно — огород, коровы, и т. д. Отец очень хорошо о них отзывался, потому Герда была уверена, что те ее все-таки примут.

В общем, куда могла еще отправиться девушка, убегающая от своего отчима? Конечно же, к родне любимого отца. И как ни странно — добралась. Ее даже не изнасиловали, не избили, не отняли добротное платье из крепкой хорошей ткани. Караванщики кормили, пусть не очень изысканно, зато сытно.

Само собой — ни деда, ни бабки в живых в деревеньке не оказалось. Они умерли почти в один день после того, как узнали о гибели своего любимого внука. Вначале умерла бабушка, потом — дед, прямо на ее похоронах. Хозяйство разобрали селяне, из всей живности остались только худой кот, который встретил Герду жалобным мяуканьем, и еле живой пес, которого как и кота селяне и не подумали взять к себе на довольствие. Кто забрал из дома все подчистую, куда делось то, что за всю свою жизнь накопили деды — Герда узнать так и не смогла. И соседка, и все остальные селяне только отводили глаза и пожимали плечами.