Вячеслав Касьянов - Искушение святой троицы

— Даешь тост! — сказал Слава.

— Ну, — протянул Леша с ленивой развязностью, — за то, чтобы, бл…, мы все проснулись, наконец! А то нам всем снится какая-то херня, понимаешь. — Он протянул руку, бокалы зазвенели, ударившись друг об друга.

— Да, это правильно, — сказал Слава, выпивая, — а то мне почему-то все время снятся какие-то два балбеса!

— Ага, мне тоже! — засмеялся Дима, дурашливо выпучив глаза. — Леха и Славик!

— Вот я это и говорю, — сказал Слава, — только ты одного балбеса перепутал!

- 'Леху'! — сказал Леша.

Дима захохотал.

— Давайте выпьем за то, чтобы все это поскорее кончилось, а вино чтобы не кончалось! — сказал он и выпил один.

— И пусть хозяин не приходит вообще! — пьяно воскликнул Слава.

— Нет уж, пусть приходит, — заявил Леша, — и объяснит нам, что это за клоака такая помойная, в которую мы попали, и как отсюда обратно выбраться!

— Короче, давайте лучше выпьем за мою яичницу, — предложил Слава, осовело улыбаясь, в глазах у него был пьяный блеск.

Дима с Лешей почему-то громко засмеялись. Слава растерялся.

— Чего ржете, негодяи? — спросил он.

— Это яичница, бл…? — спросил Леша издевательски. — В рот тебе чих-пых. Если бы еще яичница, а то помои какие-то, еще и несоленые. Повар хренов.

— Блин, — сказал Слава, расстроившись, — все из-за тебя! Ты там на кухне сидел и меня специально отвлекал, — он замолчал, думая, что бы еще сказать. — А сóли-то и нет, кстати.

— Да хрен тебе, — возразил Леша, — как же не было, целый, бл…, жбан стоит на столе, соли, не хочу.

— А что же ты мне не сказал, сволочь! — сказал Слава. — Это ты все специально сделал, я знаю.

— Естественно, — сказал Леша, — тебе, гнида, этого еще мало. Надо, бл…, тебя самого на яичницу пустить, кот помойный. Раз у тебя клешни из задницы растут. — Он заржал.

— Короче, в следующий раз сам будешь готовить, — заявил Слава со злобой, в беспамятстве допивая свое вино, как воду, и со стуком поставил бокал на стол, в то время как Дима уже невозмутимо откупоривал вторую бутылку. — Посмотрим, какое дерьмо ты приготовишь.

— Не, ему лучше не давать готовить, — засмеялся Дима, разливая вино. — Он все испортит. Ну, давайте! За яичницу! За лучшего на свете повара!

— Чтоб ты сдох! — сказал Леша Славе, чокаясь.

— Не дождетесь, — выпивая, парировал Слава.

— Вы хоть телевизор включите, — сказал Леша. — Сидят тут, как сычи.

— Да вот че-то пульта нигде нет, — Дима стал оглядываться по сторонам. — Я уже пытался найти.

— Здесь где-то валялся, на диване.

Дима, поднявшись, стал искать по комнате. Пульт нашелся на полу под столом. Экран телевизора вспыхнул, осветившись. Шла какая-то автопередача.

— Оставь, — сказал Леша. — Дай сюда пульт, а то щас переключишь на какое-нибудь дерьмо. — Он забрал у Димы пульт и стал настраивать изображение. — Бл…, телевизор, конечно, еще тот.

— Если у вас снизилась яркость изображения, — процитировал Слава пьяно, — просто сотрите пыль с экрана! Посмотрите, он же грязный весь.

— Да че толку, — сказал Леша, орудуя пультом, — отстой он и есть отстой. Разливай, давай, че жалом водишь! Там осталось еще децл.

Дима разлил оставшееся вино и поставил бутылку на пол, стукнув ее о первую.

— По полбокала, — сказал он, разглядывая свой прозрачный зеленый бокал, вино в котором тоже казалось зеленым, — видели, как я разлил? Всем ровно по полбокала. Учитесь. Я думаю, так только Васек может, Славика знакомый. — Дима подмигнул Славе.

— Это еще, блин, вопрос, кто из вас, бешеных алкоголиков, жрет больше, — сказал Леша, — этот балбес любого Васька сделает, как щегла!

— Славик, а ты знаешь загадку про бокал, который наполовину полный, а наполовину пустой? — сказал Дима Славе, хитро прищуриваясь.

— Знаю, — сказал Слава лениво. — Не бокал, а стакан.

— Ну да, — сказал Дима, — просто у нас ведь бокалы, поэтому я и сказал 'бокал'.

— Ну, понятно, — вежливо кивнул Слава.

— Ну, тогда скажи, какой он: наполовину полный или наполовину пустой? Наверняка ты не знаешь. — Дима явно подзуживал.

— Это, — сказал Слава, самодовольно улыбнувшись, — нельзя сказать, то есть, нельзя ответить на такой вопрос, исходя из тех условий, которые ты поставил. То есть, у тебя в вопросе содержится мало условий для того, чтобы можно было правильно ответить. Это типа такой софизм. Софизм это такая фраза, которая звучит вроде правильно, но на самом деле, она неправильная, то есть, она ложная и вводит отвечающего в заблуждение, намеренно. В ней изначально неправильные логические посылки. Поэтому этот вопрос, грубо говоря, не имеет смысла в том виде, в каком ты его задал.

— А ну, не увиливай, гнида! — заорал Леша и грохнул кулаком по столу, так что задребезжала посуда. — Я так и знал, бл…, что он все равно ни хера не соображает!

Дима и Слава засмеялись.

— Почему не имеет смысла, Славик? — отсмеявшись, заинтересованно спросил Дима. Он сохранил на лице ироничную мину, пытаясь удержать свой милицейский престиж.

— Ну, потому что нужны дополнительные детали, — объяснил Слава, — это то, что переводчики называют 'контекст'. Это такая информация, без которой слово нельзя перевести, потому что в разных контекстах у слова разные значения могут быть. А в этом случае контекст — это то, относительно чего все происходит. Блин, запутался я тут с вами. Это все ваша 'Монастырская изба'!

— Пить меньше надо, — процедил Леша.

— Короче, все объясняется относительно чего-то другого, — сказал Слава. Он поставил недопитый бокал на стол и стал жестикулировать. — Здесь в данном случае важно, что именно делали со стаканом до того, как задали этот вопрос. Если мы скажем, что он 'полный' — не важно, наполовину или совсем — значит, его перед этим наполняли. Если он пустой — значит, его опустошали, выливали из него жидкость или что там в нем было. Понимаете? То есть, если его только что наполнили до половины, значит, он наполовину полный, а если он был сначала полный, а потом из него половину вылили, то есть, опустошили, значит, он теперь наполовину пустой. То есть, это тот самый контекст или условия, которые я у тебя просил. Без таких условий, в абсолютном смысле, этот вопрос однозначно неразрешим, потому что он будет иметь два одинаково правильных решения.

— Да, да, правильно, правильно, — сказал Дима, кивая головой, — я согласен.

— Да-а, — протянул Леша, смотря прямо перед собой. Он поставил бокал меж раздвинутых ног и придерживал его пальцами, — и с кем я связался, не понимаю… Ты сам-то хоть понял, что сказал?

— Вот видишь, балбес, — назидательно сказал Дима Леше, — говорила тебе мама, учись, Леша, в школе, ходи в вечорку, иначе балбесом вырастешь.