Джудит Тарр - Замок горного короля

Моранден занял место Старшего Победителя за столом внизу по правую руку от короля и окружил себя разукрашенными князьками. Сам он был одет в черное и ярко-алое, с похожим на каплю крови рубином между бровей. Его компаньоны обращали на Мирейна мало внимания, пили больше, чем ели, и веселились все громче по мере того как угасал свет на небе. Даже танцоры и музыканты не заставили их замолчать. Немного поутихли они только во время церемонии посвящения Патхана в рыцари, Имин же и певцы пели хвалу богу, с трудом пробиваясь сквозь шум голосов. Хотя Моранден предавался разгулу наравне с другими, даже со своего почетного места слева от короля Вадин видел, что чашу принца наполняют редко и что он незаметно, искоса следит за Мирейном упорным непроницаемым взглядом.

Однако Мирейн был далек от того, чтобы обращать внимание на что-либо, кроме собственного восторженного настроения. Он молод, он любим, он будет королем. Его настроение не оставляло места ни для ненависти, ни для страха и уж тем более для простой осторожности. А Вадин, оказавшись в западне у собственных ликующих поклонников, не мог подобраться достаточно близко, чтобы вбить в него немного здравого смысла.

Вперед вышел очень молодой певец, совсем дитя, с голосом, подобным флейте, который запел о рождении Мирейна на восходе солнца в разгар великого ритуала бога. Князьки приостановились в своем разгуле, помимо воли захваченные чистотой этого голоса. Лишь один из них, лишенный слуха от рождения или от выпивки, протянул:

— Солнцерожденный, как же! Предсказанный, вот уж честное слово. И кто только сочиняет такие басни!

Слова прозвучали отчетливо, громко и не в ладе пением. Вадин напрягся, уже готовый вскочить, и медленно осел. Он мог только все усложнить.

Мирейн шевельнулся. Его взгляд, который только что сиял, теряясь в созерцании чудес, медленно сосредоточился. И все же принц был еще наполовину в своих мечтаниях.

— Кто знает, что произошло на самом деле? — проворчал другой молодой лорд. — Он является сюда, рассказывает красивую сказочку и получает все: трон, замок и королевство. Хорошая работа, скажу я вам, и чертовски быстрая.

Певец не сбился, но испуганно взглянул на Имин. Она не шевельнулась, возможно, просто не могла. Мирейн внезапно очнулся. Король схватил его за руку своей тонкой и твердой как сталь, но все-таки заметно дрожащей рукой. Принц не удостоил его даже взглядом.

— Стража, — произнес он мягко и четко, — уберите этих людей.

Третий лордик взметнулся, отшвыривая свой кубок.

— Да! Уберите их, говорит он, прежде чем они откроют слишком много правды.

Он обращался к залу, но не сводил глаз с Морандена. Старший принц сидел спокойно и даже пальцем не шевельнул, когда стражники схватили его последователей, хотя те тянулись к нему и выкрикивали его имя. Он смотрел на Мирейна.

Песня закончилась, но никто не обратил на это внимания. Певец убежал прятаться за юбки Имин, слишком испуганный, чтобы плакать.

Третий буян боролся с захватившими его стражниками, выкрикивая:

— Лжец! Он лжет! Никакой он не сын бога. Его мать легла с князем Хан-Гилена. Верховная жрица храма предала бы ее за это смерти, поэтому ее любовник изгнал жрицу и посадил чужеземку на ее место. Однако жрица осуществила справедливую месть. Она собственной рукой убила лгунью. Я знаю это. Мой родственник был там; он видел, он слышал. Это никакой не сын Аварьяна. Вы поклоняетесь лжи.

Стражник поднял кулак, намереваясь ударом заставить бунтовщика замолчать.

— Нет, — произнес Мирейн. Его глаза были широко раскрыты и сильно блестели. — Пусть скажет все, что его подучили сказать.

На миг молодой человек смутился. Даже его товарищи притихли, не отрывая от него взгляда. Он набрал в легкие воздух.

— Никто меня не подучил, — крикнул он снова. — Это авантюрист, неизвестно чей сын, присланный с юга, чтобы захватить королевство. Когда он его получит, князь Хан-Гилена потребует и его, и королевство.

Мирейн искренне рассмеялся, позабавленный этими словами.

— Вот тут, господин, ты себя и выдал. На что бы князю Орсану могло понадобиться королевство, столь удаленное и столь варварское, да еще такое изолированное, как Янон? Он уже правит самым богатым из Ста Царств.

— Никакое царство не может быть слишком богатым, — крикнул придворный. Скажи сейчас правду, бастард. Твоя мать лгала, чтобы спасти своего любовника и себя. Но ты ее предал. Она умерла за то, что носила тебя. Ты причина ее смерти.

Мирейн вскочил на ноги. Лордик снова нанес удар, глубокий удар.

— Ты проклятый убийца собственной матери, разрушающий все, к чему прикасаешься. «Иди в Я нон, — умоляли тебя в Хан-Гилене. — Иди, забирай свое проклятие с собой. Король стар, он безумен, он скоро умрет. Янон твой, стоит только взять». — Он поднял руки в величественном жесте. — Одно лишь они не учли. Янон — это не только король и кучка трусливых лордов. Есть один человек, который силен. Один человек, который помнит свою честь и честь королевства. Пока жив принц Моранден, тебе в Яноне не править.

Мирейн вскинул голову.

— Полагаю, ты с ним посоветовался? — Он обратил взгляд к Морандену: Дядюшка, этот пересмешник принадлежит тебе?

— Он заговорил не к месту, — холодно ответил Моранден, — а что касается истинности того, что он сказал, тебе виднее, чем мне.

— Мы все это знаем, — прорвался сквозь нарастающий шум голос Имин, приглушая его. — Я видела это и пела об этом. Это тот, кто был предсказан. Это король, которого дает Солнце. Горе тебе, Моранден из Янона, если ты посмеешь противиться ему. Ибо он мягок и милостив, но я такими добродетелями не обладаю и направлю против тебя всю мощь своего служения.

Моранден рассмеялся.

— Да еще какую мощь, госпожа певица! Ты всегда была его ручной собачонкой. Блеск золота, хорошо рассказанная сказочка — и твое сердце у него в руках. Посмотри на него сейчас? Хватает воздух как рыба, а все его интриги выплыли на поверхность.

— Что он может сказать в ответ на твои чудовищные слова?

— Что же чудовищного в правде? Он знает. Он давится ею. И прячется за юбки той, кто имеет наглость защищать его. — Губы Морандена скривились. — Ну и король выйдет из него, если ему нужна женщина, чтобы за него сражаться.

— Это лучше, чем король, которому нужна женщина, чтобы думать за него.

Моранден вскочил. Мирейн с ледяным спокойствием обратился к нему:

— Помолчи, родственник, и я, возможно, прощу тебе то, что твоя марионетка сказала о моей матери. Но я никогда этого не забуду.

— Лжец. Иноземец. Бастард жрицы. Я терпел тебя, потому что мой отец любит тебя и потому что ты похож на мою сестру, которую я тоже любил. Но чересчур это чересчур. Главнее моего отца и моей сестры был Янон, а Янон стонет при мысли о таком короле.