Владимир Васильев - Идущие в ночь

Ветер (я не имею в виду своего верного коня — просто ветер), заглянув под попону, разметал мокрые перья куропатки. Но даже будь они сухими, они сразу же упали бы на землю, сбитые тяжёлыми каплями.

Путник, пригнувшись, спрятался от дождя и опустился на двумех слева от меня.

— Меня зовут Гасд. Я отшельник.

— Бонам, — солгал я. — Из Гурунара.

— Из Гурунара? — удивился Гасд. — Издалека!

— Да уж, — согласился я. — Забрался чуть не на край света…

— Я бывал в Гурунаре, — сказал Гасд, ёрзая на двумехе. Кажется, ему под задницу угодила шкатулка с пещерными самоцветами. Надо будет приглядывать за этим отшельником, чтоб не спёр чего… Кошель с монетами, например, или самоцветы. Или пряности. Странно, кстати, что мою поклажу не успели разграбить в Запретном городе. Только плоды многодрева сожрали на месте.

— Давно бывал? — я пытался поддержать разговор, хотя говорить мне было всё ещё больно. Но уже не так, как ранним утром.

— Три круга назад. Перед красным урожаем.

— Давно, — вздохнул я и поморщился. — Слушай, отшельник, у тебя сапун-травы нет? Лёгкие горят, прямо… И полечиться нечем.

— Нет, — Гасд развёл руками. — Видишь, у меня совсем ничего нет. Я ведь отшельник.

Я снова вздохнул. Наверное, это получалось у меня очень жалобно, потому что даже карса приподняла голову и участливо лизнула мою ладонь.

— А с чего недужится? — поинтересовался Гасд.

— Сам не пойму… Упал, наверное.

— Откуда? В скалах?

— Нет, я в скалах ещё не был. Только иду туда. Около каньона.

Гасд хмыкнул.

— А что ты ищешь в скалах?

Я секунду помедлил, решая — говорить или не говорить? Всё же сказал.

— Вообще-то я ищу У-Наринну, Каменный лес. Ты знаешь где это?

— Каменный лес? — удивился Гасд. — Знаю, как не знать? Я и сам туда иду.

— Вот как? — сказал я и подумал: «Уж не послал ли тебя Лю-чародей? Или не Лю, но всё равно чародей? Я в который раз задумался: что же именно привлекло Лю в У-Наринне? Что это за странное место, привлекающее чародеев?»

— А как туда попасть? — спросил я по возможности пытаясь казаться равнодушным. Похоже, это мне удалось. Но Гасд искоса взглянул на меня, словно хотел сказать: «Идёшь, и не знаешь куда?» Но вслух он этого не произнёс.

— Да на запад идти, не сворачивая, вот и придёшь, — сказал отшельник, опустив глаза. — Я проведу тебя, если хочешь.

— Нет, не хочу, — ответил я. Понятно, перед пересветом нужно будет от попутчика любым способом избавиться. Незачем, чтоб он встречался с Тури и вулхом. Такой уж я скрытный… Даже не сказал Тури своего настоящего имени. Пока.

— Видишь ли, я всегда путешествую один. Уж извини, — объяснил я. — И лучше не спрашивай почему. Один, и всё тут.

Куропатка, нанизанная на варварскую стрелу, источала весьма заманчивый запах. Даже моя рыжая спутница стала выразительно принюхиваться. Гасд вопросительно поглядел на карсу. Карса-то чем его заинтересовала? Я не понимал.

— Прекрасный зверь! — похвалил Гасд, снова ёрзая. — А я думал, карсу нельзя приручить…

— Как видишь, можно, — я пожал плечами.

— Говорят, в Айетоте ручная карса трёх человек недавно сожрала.

— Значит, плохо приручили, — я пожал плечами. Надо же, история о гибели Беша успела расползтись по свету и добраться до Диких земель.

— Надеюсь, твоя карса хорошо приручена? — на всякий случай осведомился Гасд. Смешно! Можно подумать, это спасёт его, если я рассержусь. Или если рассердится Тури. Но я уверенно и солидно подтвердил:

— Эта карса никого не сожрёт. По крайней мере, пока я ей этого не велю.

Гасд поёжился. Вероятно, перед его мысленным взором родилась картина: карса, пожирающая, кого я велю. Кисти не меньше чем Шата Волмиха, придворного художника хадасского правителя. За его картины богатеи отваливали столько золота, сколько большинству людей под двумя солнцами вовек не увидеть. О, как прихотливо складываются людские судьбы в этом мире! Шат был рабом. И золота за свою работу, конечно же, не получал. Получал хадасский правитель. Его хозяин.

— Лучше расскажи поподробнее о пути в У-Наринну, — попросил я. — На запад, понятно, а дальше-то куда?

— За холмами начинается огромная каменистая пустошь. Я даже не знаю, как она называется. Там почти не бывает людей — только отшельники, вроде меня… и путешественники вроде тебя. У-Наринна лежит за пустошью, но обязательно нужно миновать два Знака там, за холмами. Минуешь первый, станет понятно где искать второй. Минуешь второй, станет понятно, где искать Каменный лес. Не очень сложно, правда?

— Правда, — подтвердил я. — А как выглядят Знаки?

— Как Знаки, — Гасд в который раз пожал плечами. — Как же ещё?

— Спасибо, — я выглянул из-под навеса. Дождь, похоже, вознамерился утихнуть. Во всяком случае, небо на востоке, откуда дул не очень сильный, но постоянный ветер, посветлело. Давно пора.

Чувствовал я себя всё ещё неважно, но не настолько, чтобы сидеть посреди равнины до скончания кругов. Я выбрался под умирающий дождик и сделал несколько шагов, глядя в небо. Прохладная небесная вода освежала лицо.

Ветер, шевеля ушами, понуро стоял, мокрый и покорный судьбе. Да, вымок ты, приятель… Как матрос. Говорят, далеко на юге, за Латским морем лежит земля, где бегают табуны полосатых коней. Смешно, правда? Табуны чёрно-белых полосатых коней. Мне почему-то всегда казалось, что таких коней очень должны ценить матросы. Впрочем, что за чушь лезет мне в голову? Зачем матросам кони? По палубе, что ли, разъезжать? А если на продажу — так всё равно, какой масти конь… Хоть клетчатый. Лишь бы продать.

Интересно, я головой ни о что не бился красным днём? Очень на то похоже.

Потом мы съели куропатку. Дочиста. Обглодав каждую косточку. Хорошо, что у меня была с собой соль. И жаль, что куропатки не бывают размером с телёнка…

Вздохнув, я стал сворачивать попону (клетчатую, кстати…), отряхивать её от воды. Брызги веером разлетались во все стороны; карса, брезгливо тряся лапами, отбежала в сторону и укоризненно взглянула на меня. Мол, ещё и меня мокрой сделать хочешь, приятель? Странно, я помню — в самом начале нашего пути она, вроде бы, в озере купалась. Хотя, искупаться в озере и намокнуть под дождём — это не одно и то же. Во всяком случае, будь у меня выбор, я выбрал бы первое. Карса, похоже, придерживалась того же мнения. Как всё-таки мы похожи! Не зря Лю пустил нас в одной упряжке…

Когда я запихивал попону в двумех, Гасд косо взглянул на меня. Точнее, даже не на меня, а на содержимое двумеха. Но я тогда не обратил на это внимания.

— Сейчас я поеду к горам, — объявил я. — Можешь держаться за стремя, если хочешь. Но там, за перевалом, мы расстанемся. Не знаю, понравится тебе это, или нет, но произойдёт именно так. Моя вера запрещает мне находиться в компании людей на пересвете.