Дарья Еремина - Дочь Императора. Том 2

Выйдя за ворота особняка, я осторожно сделала глубокий вдох. Было жарко и безветренно. Но от жары я тут же накрылась стихийным щитом и медленно пошла к дому. Точнее туда, где раньше стоял мой новый дом. Если бы я могла убить тебя еще раз. Еще тысячу раз… А лучше тогда, еще во дворце кона, перед извержение вулкана. Если бы можно было хоть что-то изменить.

Определенно чувствуя взгляд в спину, я остановилась. Нужно было постоять немного, отдохнуть. Опершись плечом о прохладную шершавую стену дома, я вспомнила прогулки по Зельменю и Зальцестеру с больной ногой и переломанными пальцами. Вспомнила, как зашла отдохнуть к Петиру, откуда меня переправили аккурат за экран в подвале родной резиденции Гильдии. Усмехнулась, притрагиваясь к напрягшемуся животу. Развернулась к пройденному пути, ища среди редких прохожих наблюдателя. Это была Таина - женщина от медиков, ухаживавшая за мной раньше. Таина даже не смутилась, когда наши взгляды встретились. Хорошо, что это она, а не кто-то из родных. Кивнув, я продолжила путь.

Всего-то десять-пятнадцать минут ходьбы… Я же могу ходить часами.

Сразу после выхода из переулка на нашу улочку я увидела зияющую между ровной линией домов дыру. Будто место от выпавшего зуба в щербатом рту. Пусто. Ничего. Ни следа… Опустив голову, я остановилась. Не пойду. Там больше ничего нет… Но ноги сами понесли вперед. До конца.

Удивительно, что огонь не перекинулся на соседние дома. Всего-то метра четыре до каждого с обеих сторон. Земля была покрыта толстым черным слоем сажи. Обломки, даже фундамент убрали. Подчистили…

В саже играли две девочки. Хотелось прогнать их, накричать. Здесь пепел моих родных. Здесь сгорела часть моей жизни. Но я лишь пошла к ним, желая наступить на черный жирный слой. На щеках чувствовала влага. Я не хотела плакать. Оно само. Увидев меня, девочки поднялись. Одна побежала куда-то вправо, к домам на соседней улочке. Знакомка же наблюдала за мной внимательно, будто могла что-то понимать.

- Дайан, а твоего дома больше нет… - Оповестила она меня грустно и виновато.

Как же ее зовут? Лана, Лина, Лиан? Как-то так…

- Здесь был такой большой красивый огонь! А потом пришли люди и все убрали. – Продолжала она.

Я опустилась на колени, загребая пепел рукой.

- Не плачь, Дайан! Не плачь! У тебя будет новый дом! Обязательно! – Девочка подошла, гладя меня по волосам.

Я помотала головой, не в силах ответить. В животе росла боль.

- Дайан, подожди тут! – Отпрыгнула девочка от меня, что-то вспоминая. – Я сейчас вернусь! Не уходи!

Я закрыла глаза, прикрывая лицо рукой. Почему я не умею быть невидимой? Чтобы все от меня отстали, чтобы никто не трогал? Услышав смех, я подняла голову.

- Ты вся черная! – Хохотала соседка в голос, показывая на меня пальцем. Посмотрев на свои руки, я не сдержала улыбки. На лице, вероятно, отпечаталась вся пятерня. – Смотри. Это твое?

Девочка протянула мне сжатый кулак. Я удивленно протянула ладонь, черную от сажи. Из маленького кулачка выпал маленький телепортационный кристаллик.

- Я нашла его тут. Он такой красивый! Но он, ведь, твой?

Кивнув, я покрутила его в руках. Что с ним будет, с креацином-то? Но огонь уничтожил обозначение. Мало ли куда он мог вести. У меня было только два: в особняк отца и к Немому замку. У мамы и тети могли быть десятки, и вести они могли куда угодно.

- Ведь, это важно? Ведь, он тебе нужен? Я правильно поступила? – Спрашивала девочка, дотрагиваясь до моего плеча. Я кивнула, поднимая к ней взгляд. Девчушка достала платок из кармана, деловито поплевала на него и начала стирать сажу с моего лица.

- Ты вся перемазалась! Как маленькая… Сколько можно тебе говорить: «не играй в саже»!

Я засмеялась, прикасаясь боком запястья к животу. Было больно, когда напрягались мышцы.

- Лина, ну-ка домой! – Послышалось спереди, от домов по соседней улочке.

Точно… Лина.

- Мама зовет. – Обернулась соседка. – Передавай привет Рыжику. До свидания!

Девочка побежала домой. Обернувшись один раз, махнула мне рукой на прощание и скоро скрылась за домом. Посмотрев на руки, я осторожно поднялась. Кто такой Рыжик, интересно?

Домой я вернулась в полном изнеможении. Кто бы подумал, что короткая прогулка может так вымотать? Отмывшись от сажи, я прилегла. В комнате было тихо и прохладно. На стене плясали тени, завораживая и успокаивая. Очень скоро я уснула.

Проснулась же от тихого звука открывающейся двери. Анж уже думала закрыть, но поняла, что я проснулась.

- Ужин. – Тихо сказала, кивая и выходя. 

Поднявшись, я подошла к окну. На Зальцестер опускались воздушные, невесомые сумерки. Зябко поежившись, я спустилась.

За столом уже сидели Саша, Марго и Анж. Мы не часто разговаривали за едой. Мне казалось, что дед и бабка, коей мне все же приходилась Марго, чувствуют себя виноватыми. Встречаясь со мной взглядом, они отводили глаза. Даже редкие вечера, когда мы болтали с Сашей в библиотеке, отличались от тех, что были при маме. Все изменилось. И я с благодарностью отмечала, что они оба делят мою потерю. Сочувствие ясно и искренне читалось в светлых грустных глазах деда и густом, засасывающем взгляде Марго. Я была благодарна за это. Их безмолвное сопереживание было для меня самым важным, что я смела ожидать.

- У вас нет еще одного кристалла в поместье? – Спросила я в пустоту, нарушая молчание.

- Есть. Я дам после ужина. Ты куда-то собралась? – Обернулась Марго.

- Не знаю. На всякий случай…

Кивнув, Марго продолжила есть. Какая же она была… твердая. Жесткая, плотная, цепляющая, словно рыболовный крючок. От нее сложно было отвести взгляд, хоть и была она уже не молода и не прекрасна, как Целесс. Марго притягивала, выкручивала, засасывала само мое существо, пугая и заставляя преклоняться. Она не была ни легкой, ни простой. Наоборот, Марго была цельной, сильной, непробиваемой. Казалось, ей никто не нужен. Но когда она смотрела на мужа или сына, взгляд становился как мягкая трава, притягивающая путника прилечь с дороги. Даже я, случайно вошедший в их семью человек, чувствовала, как уже притянулась к ней и закрепилась в ее пространстве. И это притом, что мы практически не разговаривали.

Я была уверена, что бабка умела быть жестокой и ироничной. Иногда в ней проскальзывало что-то такое взрывное, что заставляло вздрагивать: интонация, взгляд, слово… Что угодно. Но в это мгновение я ловила себя на мысли, как хорошо, что она – родная мне. Я не думала о ней, как о бабке. Скорее она являлась для меня женщиной, которую любил мой дед и отец. Женщиной, вокруг которой крутился их мир. Женщиной, для которой создавались условия, строились дома, завоевывались страны. Женщиной, из-за любви к которой моя тетя была одинока. Марго могла вместить, поглотить, переварить, решить, простить и вынести что угодно, оставаясь сама собой. Она восхищала, но быть такой же я ни в коем случае не хотела бы.