Олег Кожин - Охота на удачу

Огромная, отполированная временем лысина поднялась, и в посетителей нацелился чуть менее огромный мясистый нос, испещренный разветвленными сеточками лопнувших капилляров. Обвисшие бульдожьи щеки разошлись в улыбке, демонстрируя редкие стершиеся зубы, настолько старые, что казалось, их удерживают только связующие звенья из золотых коронок и мостов.

— Добрый день, Лилия. Добрый день, молодой человек. Прошу меня простить, я скоро закончу. Присядьте, подождите буквально пару минут.

Интеллигентный голос престарелого школьного учителя подходил этому потасканному лицу точно изготовленный на заказ. Глаза Швеца ни на секунду не оторвались от длинной иглы, крепко сжатой короткими пальцами. Директор напоминал хирурга, сшивающего живые ткани после успешной операции. Приглядевшись к заготовке, Герка понял, что сравнение с доктором угодило не в бровь, а в глаз — стежок за стежком стягивая материал, Дан Ааронович создавал из лоскутов и обрезков ткани подобие человеческой руки в половину натуральной величины. В свете последних приключений Воронцов внезапно понял, что не хочет знать, почему директор библиотеки в рабочее время занимается такими странными вещами. Вот не хочет, и все тут! Однако Швец его нежелание не разделял. Справившись с работой гораздо раньше заявленной пары минут, он, наконец, поднял на посетителей глаза — грустные, слезящиеся глаза невыспавшегося бассет-хаунда — и спросил, обращаясь к Герке:

— Бывали на нашей «Вселенной мягких игрушек»? У нас в малом зале как раз сейчас часть экспозиции… Настоятельно рекомендую.

Конечно, Воронцов бывал на этой выставке, о чем тут же известил уверенным кивком. Не в самой библиотеке, нет, но бывал неоднократно. Если ты житель Сумеречей, тебе от семи до шестнадцати лет, и ты достаточно смышлен, чтобы обучаться в местных средних учебных заведениях, значит, ты стопроцентно видел «Вселенную мягких игрушек». И, скорее всего, не один раз. Понимая, что в стенах книгохранилища высокой посещаемости не добиться, руководство Центральной городской библиотеки (которое отныне юноша знал лично) таскало ее по всем школам города, наводя тоску на учеников и преподавателей. Впрочем, на Герку библиотечные куклы всегда оказывали несколько иное, гнетущее впечатление. В их присутствии ему было неуютно и жутковато. Несмотря на малый рост, сшитые с соблюдением пропорций человеческого тела, они напоминали толпу злобных карликов, умело маскирующихся под куклы. Парики из натурального волоса и поразительно живые, несмотря на свое стеклянное происхождение, глаза только усугубляли дело. Смотреть на них по доброй воле Герка не имел ни малейшего желания.

— В последнюю очередь нам сейчас хотелось бы пялиться на твоих плюшевых монстров, — бестактно встряла Лиля. — Швец, по пути сюда я рекламировала своему другу твое гостеприимство. Которого почему-то не наблюдаю. Я поторопилась?

— Любезная Лилия, вы же знаете, на всем Северо-Западе не найти хозяина более гостеприимного, чем я, — Швеца, казалось, нисколько не смутил невежливый тон девушки. — Но, видите ли, со времени вашего последнего визита остались некоторые неоплаченные счета… А вы же знаете, как я не люблю долги, верно? Больше, чем долги, я не люблю только должников, этих паразитов от мира финансов. А вы, Лилия, задолжали мне за две ночи и два с половиной дня постоя. Это я еще не говорю о питании, Интернете, медикаментах, доставке и иных сопутствующих расходах…

Он туманно помахал зажатой в пальцах иголкой в воздухе. От этого легкого движения лицо Лили побледнело даже под слоем грязи.

— Я уже начал создавать для вас удобное вместилище, — Швец любовно похлопал сухонькой ладошкой по заготовке. — Оно будет готово к концу месяца — как раз к окончанию срока по вашему кредиту… Впрочем, если пожелаете, эту часть примерить можно прямо сейчас…

Острие иглы легко вошло в тряпичную конечность, оттянуло ткань и вышло наружу. Испуганно ойкнув, Лиля вцепилась пальцами в подлокотники. Не веря своим глазам, Воронцов смотрел, как участок кожи на предплечье девушки натянулся, копируя состояние ткани. Из двух крохотных дырочек лениво сочились ярко-красные ниточки крови. На запястьях панкушки проступила уже знакомая Герке узорчатая вязь, на этот раз свившаяся в агрессивные, колючие браслеты. Юноша почти не удивился, заметив, что такой же рисунок проступил на тряпичной заготовке.

— Мы погасим все прямо сейчас, — сквозь зубы поспешно прошипела Лиля. — И даже заплатим вперед за полный комплекс услуг, на двое суток!

Экзекуция тут же прекратилась. Тем не менее узоры еще долго продолжали ползать по запястьям Лили, как рассерженные шипастые змеи. Не выпуская иглы, Швец подпер кулаком подбородок. Острие неглубоко вошло в обвисшую брылястую щеку, выдавив на кожу карминную капельку. Задумчиво переводя взгляд с юноши на девушку и обратно, Швец, казалось, совсем не замечал этого. Наконец, остановив глаза на Гере, он спросил:

— Платить, я так понимаю, будете вы, молодой человек… простите, не знаю вашего имени-отчества?

— Гера… В смысле Герман Владимирович… Воронцов… — Не зная, что еще сказать, Герка уставился на Лилю.

— Просто скажи «да»! — не сводя глаз с директора, шепнула та.

В ее голосе звучала такая уверенность, что отказать было практически невозможно, и все же Герка колебался. Столько раз он шел на поводу этой взбалмошной девчонки, столько раз стоял на самом краю гибели, что не усомниться было просто невозможно. Этих нескольких секунд ему хватило, чтобы увидеть, что под уверенностью Лилины глаза таят невысказанную мольбу, отчаянную просьбу сделать то, о чем его просят. Что ж, это было несложно.

— Да, — пожал плечами Гера.

— Очень хорошо! — оживился Швец, довольно потерев коротенькие ладошки. — В таком случае протяните мне руку… и не делайте вид, что не поняли, о какой руке идет речь!

Он лукаво улыбнулся, довольный собой, и погрозил Гере пальцем. Впрочем, тот даже не думал отпираться, с готовностью протянув руку с примотанным амулетом. Швец недоверчиво приподнял сросшиеся неухоженные брови, разглядывая пятачок. Затем неопределенно хмыкнул и дотронулся до его никелированного бока блестящим острием своей иголки. Большой и указательный пальцы, зажавшие «ушко», плавно крутанули иглу, точно наматывая на нее невидимую нить. Пятачок внезапно рванулся, внатяг вытянув удерживающую его нитку. Подрагивая, он повис напротив вращающейся иглы, словно притягиваемый сильнейшим магнитом. Сосредоточенный Швец наматывал «нить», от удовольствия закатив свои грустные собачьи глаза. В какой-то момент Воронцову показалось, что он даже видит ее — толстую, приятного зеленого оттенка… странным образом живую.