Инна Живетьева - Черные пески

– Пойдем поближе к дверям, – сказал Темка. – Можешь?

– Могу. Но не хочу.

– Сейчас выведут Кроха.

Марк рывком поднялся, цепляясь за руку побратима. Темка скрипнул зубами, чувствуя, как снова потекло по ноге.

Князя Кроха вели под усиленным конвоем. Сразу за арестованным шагал капитан Георгий с ритуально обнаженной шпагой в руке. Темка поморщился: нашли, кому честь оказывать. Присутствие короля сдерживало, и неслись лишь глухие проклятия, они сливались в гул, от которого у Темки заломило в висках.

Мятежник окинул двор взглядом, сощурился на солнце

– Иди, – велел Георгий.

– А куда мне теперь торопиться? Я свое дело сделал. – Князь Крох посмотрел на Эдвина, спросил насмешливо: – Ну и что дальше, король? Утрешься карахаром?

Эдвин жестом поторопил конвой, и капитан приподнял шпагу.

Крох оглянулся – и бросился на адъютанта, широко расставив руки, словно хотел обнять его. Острие шпаги вошло в живот раньше, чем Георгий успел отдернуть руку.

– Лекаря! Живо!

Кровь толчками била из-под пальцев мятежника.

– До Турлина дотянет? – спросил король у спешно приведенного лекаря.

– Нет уж, загнусь по дороге, – пообещал Крох. Дернулся, вырываясь, но ему развели руки, прижали к земле.

– Доживет, мой король. Рана неглубокая.

Роддарский гонец уехал, как только войска Иллара пересекли границу Миллреда. Темка смотрел издалека, из лекарского обоза, как тот прощался с королем. Они успели в назначенный срок, но простит ли владетель погибших женщин Минвенда? Страха уже не было, осталась неимоверная, до тошноты, усталость. Хотелось закрыть глаза и чтобы все оставили в покое – отец с его заботой, Марк с молчаливым сочувствием, Шурка с навязчивой преданностью. Ничего этого не нужно сейчас Темке.

Королевская армия возвращалась к горам. Неспешно, давая солдатом отдохнуть после изматывающего марша и тяжелого боя, равняясь на медленно катившиеся телеги с ранеными. Ее нетрудно было догнать, и когда появился роддарец, все тот же, Темка не удивился. Он велел Шурке подать коня, скрипя зубами от боли в ноге влез в седло и подъехал к королю одновременно с гонцом. Эдвин глянул на порученца, но отгонять не стал. Развернул свиток, прочел, сначала про себя, потом громко, чтобы услышали многие:

– «Ценой за погибших жителей Минвенда и окрестных деревень стала жизнь троих заложников: барона Ивона Дакка, ненаследного барона Ромека Коля, барона Ольгия Мака».

Осталось четверо.

В таком огромном доме что десять, что четверо, нет большой разницы, но все равно казалось – стало пусто. Оставшиеся обитатели избегали друг друга, и только князь Селл пунктуально являлся в столовую.

Митька поправил перед зеркалом воротник, выпущенный поверх камзола, еще раз придирчиво осмотрел себя и спустился к обеду – впервые за эти дни.

Мартин кивнул приветливо.

– Добрый день, Эмитрий. Вы взяли себя в руки, я рад этому. Не хотелось бы, чтобы вы последовали примеру барона Визта.

Барон запил после первой казни. Четыре дня назад, когда под ногами хлюпала весенняя грязь и вызванные заложники шли, оскальзываясь, к стене, Визт, опухший с похмелья, вел себя просто непотребно: ругался, оскорбляя и владетеля Роддарского, и илларского короля, задирал солдат. Особенно барона возмущало то, что илларцев будут расстреливать на еще не убранной после празднеств площади. Он сквернословил даже над мертвыми.

Селл отпустил слуг и, когда остались в столовой вдвоем, сказал:

– Княжич Дин, я должен был спросить раньше. Сразу, как узнали, что владетель и ваш… – князь пожевал губами, подбирая слово, – знакомый Хранитель – одно и то же лицо. Осознаете ли вы, что должны быть осторожны?

– Да.

– Вы зачастили к нему с тех пор, как начались казни.

– Да. Я приглашен к нему и сегодня. В чем вы подозреваете меня, князь?

– Ни в чем. Ты не настолько глуп.

Митька хмыкнул: спасибо и на этом.

– Но, прошу, осторожнее. Ты намного ближе к владетелю, чем может позволить себе заложник.

– Я понимаю, князь.

Обед закончился в молчании.

День то вяло тащился, то двигался рывком. Митька слонялся по коридорам, слушая пьяные крики барона Визта. Заглянул в оружейку, но увидел там барона Водима Сегора, тот покалеченной правой рукой пытался удержать меч. Пробовал читать, но вникнуть не удавалось, приходилось снова и снова возвращаться к началу страницы. Поднимался на восточную башню и долго стоял под влажным, пахнущим весной ветром. Митька никак не мог соединить для себя двух людей: мудрого, любопытного Курама и расчетливого, циничного владетеля и потому нервничал перед каждой встречей.

Сегодня к тому же мучило предчувствие. Там, в прошлом, окончилась ваддарская война, и видения приходили мирные: возвращение домой; Ильт, задержавшийся в Динхэле, чтобы помочь побратиму с похоронами отца – Дин-старший так и не оправился после болезни; Динхэл, по истечении положенного времени освобожденный от траурных лент; немного скучные, но такие желанные после сражений будни. За этим спокойствием все явственнее чудилось приближение несчастья. Митька подозревал, что он уже близок к разгадке, и это пугало. Брислав вовсе не похож был на подлеца. Что же он сделал, чего не выдержал его покровитель? Сейчас Митька уже жалел, что увидел так много и успел привязаться к старшему брату прапрадеда нынешнего княжича Дина.

…Северо-западный ветер Торрен, приносящий первые холода, трепал поднятый над замком штандарт. «Так его, сорви к шакалу, – думал Брис, задыхаясь от ярости. – Разорви на клочки!» За спиной переговаривались чужие солдаты, хотелось обернуться и крикнуть: «Заткнитесь!» Но это вряд ли бы понравилось коннетаблю Дромару, и Брис сдерживался, стискивал зубы до скрипа. Он покосился на невозмутимое лицо князя Беслея. Нет, не поднимет он из-за Динхэла войска. Не стоит и просить.

– Хороший замок, – одобрительно сказал Дромар.

Отсюда, с холма, была видна стена с главными воротами и две башни. Над той, что выше, полоскался в закатном небе штандарт с леммингом. Шакалий род! Чтоб любой кусок поперек горла вставал Павлию Чадеку! Не простил князь, что обошел его Брис в королевских милостях. И за тот замок, что взял князь Чадек, а добыча досталась отряду княжича Дина, – не простил. А кто виноват, если Павлий – дурак непрактичный? Сам же и виноват, что вернулся после войны со вшой в котомке. Давился от обиды, на соседей глядя: род Орла добро свое только преумножил, вон даже замок прикупил меньшому княжичу. И выгадал, шакалий сын, момент! Мать с братишкой выехали в Динхэл-младший, взяв с собой хорошую охрану и тем ополовинив гарнизон. Сам Брис отправился перехватить коннетабля Дромара, чтобы напомнить о себе всесильному князю, поддержкой заручиться. Беслей с небольшим отрядом ехал к границе Миллреда и в Динхэле задерживаться не собирался.