Олег Говда - Возвращение

Можно подумать: я не хотел. Но вот остров, или его создатель…

Нет, не так — Создатель!

Вот они-то как раз и возражали. Иначе чем еще объяснить: что у меня под ногами словно обратный эскалатор включился. Сколько шагну, столько же назад отнесет. И костер за спиной уже не потрескивал уютно и добродушно, а стал недовольно ворчать. Это что ж за несправедливость? На земле женщины за равные права с мужчинами борются, рабочие места и пьедесталы занимая, а тут мужика вообще зачухали, даже помыться не дают! Или у них сегодня в бане женский день?

Ну тады, ой! Пардону просим, за неспортивное поведение.

И если уж нельзя попить, пойдем хоть поедим… Заодно придумаем правдоподобную версию: почему на моем острове меня же в душ не пускают. А еще б у кого умного спросить: в чем разница между мной и этими голопопыми купальщицами, кроме самой очевидной? Ведь явно ж не в y-хромосому уперлось.

Кстати, и советчики мои странно притихли. Будто и нет никого?

— Я сейчас… Мне надо…

При общении с женщинами фразы лучше не договаривать. Все равно они (женщины) собеседника до конца никогда не дослушивают и спокойно додумают недостающий текст сами. В меру собственной распущенности и образованности, так сказать. Или — в свете тех проблем, которые их на данный момент интересуют больше прочих.

Купание в болоте не прошло бесследно и для бутерброда. Салу, естественно, ничего, а хлебушек размяк. Упаковка из капустных листьев не прошла испытание на герметичность. И хоть процесс размягчения до состояния каши еще не дошел, совать в рот этот осклизлый комок с отчетливым запахом, а значит — и привкусом тины, совершенно не хотелось.

Логическая цепочка сформировалась довольно быстро. Влажный хлеб — костер — сухой хлеб. Ладно, сойдут и сухари, если что-то пойдет не по плану. Отлично помня, что данный огонь меня не трогает, я ничтоже сумняшеся сунул в него весь «бутерброд».

Пламя возмущенно фыркнуло, но уклоняться не стало. Лизнуло и пищу, и плоть. Ласково так, мягко… А мгновением позже я с изумлением глядел на принявший свой первоначальный вид хлеб, который я держал в… совершенно чистой руке!

Нервы у меня железные, к проявлениям магии и прочим чудесам и несуразностям я уже чуток приспособился, но такого сервиса, признаюсь честно, не ожидал. О живой воде в детских сказках слышал и читал, а вот о восстанавливающих свойствах пламени. Не путать с очищающим эффектом… М-да, обычно шутки с высокими температурами заканчиваются плачевно. «Плюх в котел и там сварился». Но додумать эту мысль до конца я не успел, вернулись девушки. Чистые, веселые и изумительно красивые.

Без преувеличения. Они и прежде были ничего, вполне симпатичные, даже для очень привередливого и требовательного ценителя женской красоты, но сейчас — это надо было видеть! Ко мне танцующей походкой приближались две грации! Купание чудесным образом убрало где было чего с избытком, прибавило там — где чуть-чуть недоставало. Все разгладило, отформатировало и выдало в улучшенной, боле эластичной и даже на вид упругой и шелковисто-гладкой упаковке.

Вот это апгрейд! А меня?!

Ну нет в мире справедливости!.. Я знаю, что народная мудрость твердит, будто мужчине достаточно быть хоть на йоту красивее дьявола, чтоб срывать лучшие цветы (плоды) в женском саду, но все же. Дело принципа. Не надо делать из меня Ален Делона или Тома Круза, но, к примеру, кубики нарисовать на животе или крылышки шире раздвинуть можно было? А если без обид — повезло девчонкам, ну и мне как потребителю. За такую купель все первые леди мира, особенно те, которым чуть больше задекларированных двадцати пяти, отдали бы все. В том числе и своих мужей, вместе с их должностями и миллиардами…

— Ну и чего ты тут сидишь, поросенок? — поинтересовалось первое волшебное видение, судя по тембру голоса и прочим параметрам в совокупности, ранее бывшее Листицей.

— Да вот, — продемонстрировал я красавицам бутерброд. — Так есть захотелось, аж в животе заныло.

— Ну правильно. Ты мужчина, тебе больше надо…

Вот он опыт замужней женщины. Решено — назначу тебя любимой женой. А пигалицу, если можно такой прозой обозвать эту изумительную миниатюрную фигурку, чтоб носик свой не задирала выше бровей, сейчас припашем. Потому что даже кот Матроскин утверждал, что общий труд, для его пользы, облагораживает всех…

— Милка, принеси мне, пожалуйста, водички… Хлебушек запить…

Может, девушка и удивилась такому поручению, но спорить не стала. Взяла шлем и пошла за водой. Вот только виляла при ходьбе кое-чем приятным взгляду с возмутительно завышенной амплитудой.

Листица проводила ее задумчивым взглядом, потом посмотрела на меня. Пожала плечиками, еще раз оглядела всю доступную панораму и присела рядышком, прислонясь спиной к спине.

— Рассказать ничего не хочешь, Влад Твердилыч?

Купание, похоже, улучшает весь организм, а не только оболочку. Вон как внимательно и понимающе глядит. Куда там «понимающе», она ж мне сочувствует?! Очуметь!

— Хочу, Лиска. — Я извернулся, привлек девушку к себе и чмокнул в носик. — Да только не то сейчас настроение. И вообще, самому сперва разобраться надо.

— Меня, значит, за водой услали… — скептически хмыкнула Милка, подкравшись сзади.

Я взметнулся вверх быстрее, чем осознал, что опасность мнимая. Зато успел подхватить выроненный шлем.

— Что ж ты так неаккуратно, — укорил девушку, переставляя местами события. — А если б я не успел? Второй раз за водой бежать пришлось бы…

Мать честная, это что же такое у меня в руках? Кое-как прокованный шишак, вышедший из рук далеко не самого лучшего мастера (а иначе как бы он достался обычному ополченцу?), превратился в произведение искусства. И я имею в виду не только отделку или невероятную легкость изделия. Этот шлем отличался от предыдущего, как… Да фиг его знает как что?! Как «москвич» от «майбаха». Глядя на него, я ощущал, нет — знал, что надев его на голову, можно больше не думать о ее защите. Этот шлем выдержит любой удар и любым оружием. Кроме прямого попадания моргенштерном[9] в лоб.

От избытка эмоций я сперва потащил «посуду» к губам и только сделав глоток понял, что поступил необдуманно. Она предназначалась не мне, о чем свидетельствовал даже вкус «напитка». Восхваленная девушками сла-адкая водица оказалась самым худшим образцом водопроводного происхождения. Горькая, противная, только что хлоркой не отдавала. Это, наверное, чтоб скорее въехал и не переводил зря…

Не дурак, намек понял. Я шагнул к нашим пожиткам и вылил воду на кожаную курточку гхнола.