Олег Говда - Воин. Возвращение

Олег ГОВДА

ВОИН. ВОЗВРАЩЕНИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

(пристрелочная)

'Нет, я не плачу и не рыдаю,

На все вопросы я открыто отвечаю,

Что наша жизнь — Игра! и кто ж тому виной,

Что я увлекся этою Игрой?'

Глава первая

Хотите жить спокойно? Не делайте родным сюрпризов.

Сотни раз я с удовольствием слушал и сам рассказывал в кругу друзей анекдоты из серии 'Возвращается неожиданно муж из командировки', но никогда не думал, что сам могу попасть в похожую ситуацию. Вот только не надо этих саркастических ухмылок! Слава Богу, Аллаху и прочим Буддам, я еще не женат и никакая, непредусмотренная уставом, растительность не препятствует мне в ношении фуражки и нормативном надевании противогаза… Родители на юга укатили.

Собственно, мог бы догадаться: жара, воняющий расплавленным асфальтом и выхлопными газами город, а значит — вполне обосновано возникающее у любого разумного существа стремление сблизиться с природой. Мой контракт заканчивался только в сентябре, так что: сам виноват. Надо было предупредить заранее.

Но я не хотел. Пришлось бы давать подробные объяснения, рассказывать о ранении. Зачем мать зря тревожить? Выслушивать нотации, что если б я их послушался, и не валял дурака… Тем более, что ранение только в документах числится, а на самом деле — пустяк, царапина. И семи дней не прошло, как я уже его не чувствовал. Зато изменения погоды, теперь, лучше любого метеоцентра могу предсказывать.

Короче, пользуясь затишьем в своей Alma Mater, оба профессора, уехали к морю, квартиру закрыли, ключи — из-за отсутствия тварей, которых надо кормить, и вазонов, которые надо поливать — никому из знакомых не оставили. Ну, а я — уезжая на два года, свой комплект, оставил дома. Созвонившись с родителями и узнав, что отдыхать они намерены еще целых десять дней, я принял единственно верное в этих обстоятельствах решение. Подождать их возвращения в деревне.

Во-первых, это позволяло мне не напрашиваться на постой к друзьям, что при такой аномальной жаре, для людей, не проживающих в царских палатах, чревато малоприятными последствиями. А во-вторых, почему бы и не съездить в места, где я проводил все без исключения каникулы и где, со дня смерти бабушки, больше ни разу не показывался. Тем более, что ехать не так уж и далеко. Четыре часа на автобусе или шесть электричкой…

Умнее было бы электричкой, просторнее, больше воздуха. Но одна лишь мысль о паре лишних часов пути, после двух суток переездов, перелетов и опять переездов, вызывала тошноту. Ну, а жарой и духотой, после раскаленной брони 'бахчи' нас не напугаешь. Кто знает, о чем я, тот поймет.

Решено — сделано.

Деньги были. Поэтому на автовокзал я подкатил на такси. Мелькнула даже шалая мысль: 'а не подрядить ли извозчика прямо в деревню?' Но не прошла, как не конструктивная. Незабвенный Винни-Пух, помниться, предупреждал, что деньги это очень странный предмет — если они есть, то их сразу нет. Нечего сорить зря, не фантики чай…

И все же мой нетрадиционный выезд на привокзальную площадь не остался незамеченным. Не успел я рассчитаться с водителем и рюкзак за спину забросить, как возле меня материализовалось нечто сильно ароматизированное, в волнах красно-черных юбок и живой розой в вороненых волосах. Пышная молочно-белая грудь рвалась из корсетного плена на свободу так яростно, что мне незамедлительно захотелось ей оказать в этом всяческую посильную помощь. Экстремальных впечатлений хватило, чтоб я сбился с шага и остановился. 'На месте, стой. Раз, два!'. В то время как мой взгляд так и не смог определится, перебегая с 'раз' на 'два' и обратно. Оба холма одновременно в поле зрения не помещались.

— Позолоти ручку, касатик, всю правду расскажу… И что было, и что будет, — перезвон хрустальных бубенчиков сложился в слова, заставив меня поднять голову…

Если все виденное прежде принадлежало роскошной мечте любой нормальной особи мужескага пола старше четырнадцати лет, то пара широко распахнутых, васильковых глаз взирала на меня с такой наивностью и детской непосредственностью, что я вмиг ощутил себя старым развратником и педофилом. Отказать девушке в какой-либо просьбе, глядя в эти бездонные синие озера, не смог бы даже, окончательно потерявший вместе с носом и нюх, сфинкс. Естественно я тоже протянул руку, правда, ладонью вперед, а не вверх…

Девушка понимающе засмеялась, от чего белоснежные холмы пришли в равномерно-качательное движение и освободили меня из плена ее глаз. Наваждение схлынуло, и я с удивлением почувствовал, что даже взмок от переизбытка чувств. Вот это цыганка, куда там всяким Азам и прочим Кармен.

А гадалка тем временем осмотрела мою ладонь и уверенно произнесла.

— Возвращаешься ты с войны, соколик. Да только дома тебя не встретили. Много крови ты видел и своей пролил. Отдохнуть бы тебе, яхонтовый мой, да некогда. Очень ты другим нужен. Ждут — не дождутся. Уж и глаза все проглядели, а тебя нет и нет. Спеши, родненький. Не теряй зря время-то… Вон и автобус твой отходит. Беги! Успеешь еще!

Как-то она совершенно незаметно сумела меня развернуть вокруг себя таким образом, что оторвав взгляд от декольте, я увидел прямо перед собой распахнутые двери автобуса. И без раздумий запрыгнул на подножку.

Дверь с шипением закрылась, и мы поехали.

Извернувшись всем телом, я оглядел сквозь пыльное окно привокзальную площадь, но изящной эмблемы печали и любви так и не увидел. Красавица цыганка исчезла, словно и не было ее тут никогда. Или все это мне только пригрезилось? От жары и усталости…

Тем не менее, рейс оказался именно тем, на который я хотел брать билет. По случаю пятницы, он как обычно был забит студентами, спешащими после учебной недели отдохнуть под отеческим кровом, а так же восполнить запасы калорий материнскими борщами и котлетами. Эти, правда, оказались какими-то не типичными бурсаками. Словно последней парой у всех были занятия драмкружка. И они, спеша на автобус, не успели толком переодеться. Во всяком случае, современная одежда, особенно у девушек, вольным стилем смешивалась с деталями средневековой моды. А у одного парня, как мне показалось, даже кольчуга была надета под курточку. В такую-то жару?! Кроме того весь проход между креслами был загроможден объемными рюкзаками и баулами. Прямо, не студенты, а мешочники-челночники…

Свободным оставалось только одно место — на кожухе мотора, рядом с водителем, вперед спиной. Не самое комфортное, но все-таки внутри салона, а не на броне.

Оплатив проезд, я устроился поудобнее и решил вздремнуть. Расхожая поговорка 'солдат спит, а служба идет' работала и на гражданке. Тем более вариантов все равно не было. Разве что глазеть по салону? Но излишним любопытством я никогда не страдал, и поэтому не находил забавным прислушиваться к чужим разговорам. Ну, воркуют себе парень с девушкой на сиденье справа от меня, так примерный текст их разговора известен любому, почти дословно. Собственно, как и у той, ругающейся громким шепотом, парочки, через проход и на три ряда дальше. И четверка парней оживленно шлепающих по чемодану картишками, словно кадры, скопированные из моей собственной жизни.