Джон Толкин - Дружество Кольца

— Не нравится мне это, — бормотал он, — с чего вдруг всех так разморило? И дерево какое-то подозрительное: вроде как поет, убаюкивает — спите, дескать, спите… Вот уж дудки!

С усилием поднявшись на ноги, он отправился взглянуть, что с пони. Две лошадки успели отойти довольно далеко по тропе; хоббит поймал их и только подвел к оставшимся, когда услышал два заставивших его насторожиться звука: что-то плюхнулось в воду и что-то одновременно щелкнуло, как если бы захлопнулась дверь.

Он кинулся к берегу, и как раз вовремя. Фродо бултыхался в воде, под самым корнем, который словно бы давил ему на спину, норовя утопить. Схватив хозяина за ворот, Сэм вытащил его из-под корня, а потом с трудом выволок на берег.

Фродо сразу очнулся. Некоторое время он отфыркивался и откашливался — успел-таки наглотаться водицы.

— Знаешь, Сэм, — промолвил он наконец. — Это ведь старое дерево проклятущее меня в воду сбросило. Корень изогнулся, а потом еще и прижал, чтобы мне не выплыть.

— Да то вам, сударь, небось со сна померещилось, — отозвался Сэм. — Задремали, стало быть, и бултых… Знамое дело, кто же над самой водой спит?

— А остальные где? — поинтересовался Фродо. — Им, часом, похожее не привиделось?

Хоббиты обошли вокруг ствола дерева, и Сэм мигом понял, что означал щелчок. Пиппин исчез — провалился в трещину, которая, поглотив его, сомкнулась столь плотно, что и щелочки не осталось. Мерри тоже попался: из охватившего его тело, словно клещи, дупла наружу торчали только ноги.

Сэм и Фродо принялись колотить по стволу в том месте, где запропал Пиппин, потом попытались вытащить за ноги Мерри — но куда там! Ни одна щель не раскрылась.

— Вот ведь беда! — в отчаянии вскричал Фродо. — Понесло же меня в этот распроклятый лес! Уж лучше бы я в Сухом Овражке остался.

Он пнул ствол изо всех сил, да только ногу себе отшиб. А по дереву пробежала едва заметная дрожь, и листья тихонько зашелестели, но теперь не убаюкивающе, а как бы с издевкой.

— А топора вы, сударь, часом, не прихватили? — спросил Сэм.

— Есть там, во вьюке, маленький, для хвороста, да что от него толку?

— Постойте-ка! — воскликнул Сэм. Упоминание о хворосте навело его на мысль. — А что, ежели эту корявину подпалить?

— А ну как и Пиппина изжарим? — неуверенно отозвался Фродо.

— Ну, хоть пуганем для начала дерево, вдруг оно их отпустит. А нет, так я его зубами буду грызть, но свалю! — С этим словами Сэм побежал к пони и вскоре вернулся с двумя трутницами и маленьким походным топориком.

Быстро набрав щепок, сухой травы и листьев, хоббиты разложили костер — разумеется, не с той стороны, где попали в плен их друзья. Сушняк занялся мигом: язычки пламени поползли по сухой корявой коре. Дерево вновь содрогнулось, и на сей раз шелест листьев показался хоббитам шипением, полным злобы и боли. Изнутри донесся сдавленный вопль Пиппина, а затем истошный крик Мерри:

— Погасите огонь! Сейчас же погасите! Он меня пополам перекусит — так и сказал!

— Кто сказал? Ты о чем?! — вскричал Фродо, обегая дерево.

— Загасите огонь! — умолял Мерри.

Тем временем крона принялась яростно раскачиваться, а следом, словно налетел ветер, пришли в движение и кроны других деревьев. Лес гудел, злобно и угрожающе.

Сэм бросился затаптывать костерок, а Фродо, совсем потеряв голову помчался невесть куда по тропе, громко крича:

— Помогите! Помогите! Помогите!

Но даже он сам не слышал собственных слов: едва срываясь с губ, они тонули в лесном шуме.

Хоббитов охватило полнейшее, беспросветное отчаяние, и тут неожиданно они застыли на месте, а затем резко обернулись.

Сзади, не с тропы, а из самой что ни на есть чащобы, послышался отклик или, во всяком случае, голос. Слова казались несусветнейшей чепухой, но голос звучал весело и беспечно.

Тили-тили, трали-вали! бим-бом-бил!По лесам я погулял, на реку сходил!Топ-гоп! Том-бом! Том Бомбадил!

Фродо и Сэм остолбенели, не зная, радоваться нежданной подмоге или страшиться новой напасти. Слова, между тем стали складываться во что-то более или менее вразумительное.

Тили-тили, трали-вали! Моя дорогая,День погож, и я хорош, скворчиком свистая!Под Холмом, где наш дом, стоя на пороге,Ждешь заката, первых звезд и меня с дороги,Тонкая, как веточка, дочка Водяницы,А сама-то слаще ключевой водицы.Том веселый Бомбадил ходил по кувшинкиИ теперь домой спешит к своей Золотинке.Тили-тили, трали-вали! Я пою на голоса,У моей у Золотинки золотые волоса!Дядька Ива, не буянь, прибери коренья —Некогда мне спотыкаться, дома целый день же не был я.Где давно уж ждет меня Водяницы дочка,Мол, когда же Том придет, принесет цветочка?

Ветер — или что это там было — неожиданно прекратился. Кроны больше не раскачивались, листья обвисли на неподвижных ветвях. Прозвенел очередной куплет, и над тростником показалась затрепанная шляпа с высокой тульей и заткнутым за ленту длинным белым пером. Затем на тропу, приплясывая, выскочил и ее обладатель, человек… Впрочем, человек ли, сказать было трудно: ростом незнакомец намного превышал любого хоббита, а если и уступал большуну, то шума производил никак не меньше любого из этого неуклюжего племени. Плотными ногами, обутыми в здоровенные желтые башмаки, он топотал по тропе, что твоя корова, спешащая к водопою. На синюю куртку ниспадала длинная вьющаяся борода, глаза были синее синевы неба, а щеки красные, как наливное яблоко, изрезанное сотнями смешливых морщинок. В руках он держал большущий лист, в котором, словно в тазу, плавали белые кувшинки.

— На помощь! — закричали разом Фродо и Сэм, припустив к нему с протянутыми руками.

— Эй, там, не шуметь! Стойте где стоите! — пропел он, подняв руку, и хоббиты замерли как вкопанные. — Что за страсти да напасти, вы зачем кричите? Чур, кувшинок мне не мять и отвечать правдиво здешних мест хозяину, Тому Бомбадилу.

— Моих друзей дерево сцапало! — задыхаясь, выпалил Фродо.

— Господина Мерри дуплом защемило! — одновременно с ним выкрикнул Сэм.

— Заграбастал? — воскликнул Том, смешно подпрыгивая на месте. — Дядька Ива? Мы ему покажем! Зимней песней листья сбросим, корни стужей свяжем. Чтобы спал! Не баловал! И с дороги не сбивал.

Бережно опустив на траву свой поднос с кувшинками, он подбежал к дереву и, завидя торчавшие из дупла ноги Мерри, приник к щели и что-то тихо пропел. Слов было не разобрать, но результат последовал незамедлительно. Мерри пришел в себя и начал брыкаться. Том отскочил в сторону и, обломив ближайшую ветку, хлестнул дерево по стволу, напевая: