Макс Далин - Слуги зла

Подходя к жилищу, Дэни думал, что уже на удивление освоил орочий стиль общения. Незнакомцы, не знающие языка, похоже, совершенно адекватно его понимают, а он сам способен проникнуться симпатией к незнакомцу и выразить эту симпатию классическим местным способом.

Дэни вошел в жилую пещеру и увидел чудовищно странную картину. Напротив очага, под принесенным откуда-то светящимся шаром, молодой орк с короткими темными волосами и множеством стальных колечек, продернутых через уши, брови и кожу скул, резал раскаленным ножом щеку Задиры. Задира сидел, вцепившись в собственные колени до белизны костяшек, с лицом, выражающим боль и сосредоточенность; он выглядел столь занятым, что Дэни, несмотря на первое душевное движение, не вмешался, а стал дожидаться конца операции.

Спустя несколько минут Дэни понял, что порезы на лице Задиры располагаются в виде орочьей руны, и тихо поразился, а орк, вырезавший знак, намазал место пореза какой-то густой темной смесью. И только закончив, оба орка обратили внимание на Дэни.

— Задира, — сказал Дэни, — зачем это?

Задира криво ухмыльнулся, стараясь не двигать кожей порезанной щеки.

— Это знак «урк-хторр», «победа», — ответил он самодовольно. — На удачу. Шикарно? — и двинул резавшего его щеку пониже ребер. — Точно останется надолго, Змей? А то у некоторых через пару месяцев пропадает…

Змей ответил тычком в плечо, вытащил из рукава отполированную серебряную пластинку и показал Задире, как зеркальце:

— Не стирай мазь. Ты же видел мою работу. Останется навсегда, будь уверен.

Задира подвинулся к свету, рассматривая отражение.

— Шикарный почерк, — произнес он с оттенком зависти. — Отлично вышло. Сейчас.

Он вернул пластинку, порылся в торбе со своим имуществом, хранимой в нише, и вытащил пару человеческих золотых монет. Змей взял их и осклабился:

— Напрасно не хочешь колечко в бровь, — сказал он. — Красиво и выглядит круто. Можно добавить руны «огонь» и «ветер». На счастье.

Задира махнул рукой:

— Это вам, инженерам, можно всякие колечки и хвостики носить, а нам, солдатам, — до первого боя. Шрамы — другое дело. Они в драке не помешают.

— Как знаешь, — сказал Змей и ушел.

Задира с удовольствием растянулся на шкуре. Дэни сел рядом.

— Тебе своей физиономии не жаль? — спросил он. — Это же больно, я думаю.

— Зато шикарно, — отозвался Задира. — И… может, впечатлит кое-кого…

«Шпильку», — подумал Дэни и грустно улыбнулся. Следы пыток, вспомнил он. У орков чудные представления о красоте, но, в сущности, почему всем должно казаться красивым одно и то же? Ведь Шпилька кажется красавицей так многим, что впору менять мои собственные критерии…

— Может быть, и впечатлит, — сказал Дэни вслух. — Хотя, по-моему, ты и так вполне ничего, Задира.

Задира ответил дружеской ухмылкой и толчком в колено.

…На следующий день Дэни сидел рядом с Пауком на горном склоне, над тем самым карнизом, который вел к роднику, — Дэни нравилось это место, и Пауку оно, как видно, нравилось тоже. Обещанные Клыком октябрьские дожди не торопились; горное небо, высокое, совершенно чистое и яркое, оттеняло своей хрустальной синевой эльфийское золото далеких лесов. Дэни смотрел на этот позолоченный очарованный мир с ностальгической грустью; он не хотел быть врагом орков, но время от времени ему до тоски хотелось в Пущу, где равномерно разлитая по миру и смешанная с безобразием красота предстает в очищенном и концентрированном виде. Опираясь спиной на плечо Паука, твердое, как выступ скалы, но теплое даже через одежду, Дэни думал, что было бы любопытно показать созданную эльфами гармонию Пауку и послушать, что он об этом скажет. Он не так уж мало понимает…

— А в эльфийском лесу вообще бывает осень? — спросил Паук, будто отвечая мыслям Дэни. — Или там всегда лето?

— Бывает осень, бывает зима, как можно иначе? — удивился Дэни. — Осень… осень — время поющего золота. Пуща осенью так прекрасна… и печальна… Листья падают медленно и часто, все золотое, все багряное, все пурпурное, все шелестит, повсюду покой… пока не наступит зима, не покроет все инеем — и деревья становятся хрустальными колоннами, голубоватыми, прозрачными, а на ветвях иней кудряв и мягок, как серебряная пряжа…

— Угу. Золото, серебро… листья, ветки, снег, — Паук усмехнулся. — Ты много выдумываешь, Эльф. Видишь то, чего и нет — поэтому тебе и легко голову задурить. Действительно, как детеныш.

— А ты — такой прагматик…

— Ну и что. Я вижу то, что действительно вижу. Я, скажем, вижу, куда ты годишься. Ястреб рассказывал, как он с тобой схлестнулся — ничего. Я думаю, с тобой можно идти. У тебя, по мне, только один серьезный недостаток — ты себе врешь, да так лихо, как порой иной человек не соврет другому.

— О да, ты у нас абсолютно объективен. Хорошо, и что твоя объективность вместе с практицизмом говорит о рыцарях Пущи? Ты думаешь, все они — бывшие люди?

— Угу.

— Но почему?

— Тоже мне загадка! — хмыкнул Паук, перекручивая веревочку. — Эльфы сами не воюют. Им бы все чарами и чужими руками. Если они, к примеру, не могут какое-нибудь там горное озеро опрокинуть, или устроить ураган, или еще какую-нибудь такую пакость — тогда они людей отправят умирать. Но королевские, ясное дело, не всегда пойдут, у них ведь собственный интерес. Значит, надо завести своих. Смазку для клинка, чтобы не было жалко. Ведь, в случае чего, можно и новых наделать…

— По-моему, у тебя все получается слишком просто, — улыбнулся Дэни.

— А что тут сложного? Твари — они твари и есть. Заманили и использовали.

— Хорошо. Допустим. А кто тогда — сами эльфы?

— Лешачка, — констатировал Паук, пожав плечами.

— Одна она?!

— Нет, наверное. Но она-то точно… Знаешь, Эльф, я ведь не в курсе, кто там в этом поганом лесу еще живет. Может, там еще толпа всякого сброда…

— Толпа. Поэты, менестрели, художники. Личная свита Государыни… Да, они — настоящие эльфы, я думаю. Они ведь, кроме чар и чудес, которые вам так не нравятся, еще создают красоту и гармонию, Паук. Они — созидатели, а я-то так… смазка для клинка, как ты говоришь… Послушай, Паук, а может, они имеют право на то, что делают? Ведь они не просто так издеваются над кем-то из людей — им нужно, чтобы кто-то защищал красоту. Чего стоит поэт в бою? Его же убьют в первые же минуты…

— Угу. Они имеют право тебя ловить, отбивать тебе мозги, отводить глаза и посылать на смерть. Здорово.

— Дико звучит. Но, с другой стороны, чем я так уж ценен? Деревенский какой-то там плотник… Что такое моя жизнь по сравнению с Пущей?