Дети Безымянного - Брендон Сандерсон
Тасенда надавила на резьбу так, как при ней это делал Ром. В стене что-то щёлкнуло, а потом она слегка отодвинулась под её весом, царапая камнем о камень. Тасенда спешно протиснулась в тайную комнату — источник песни находился там.
Позади неё ахнул Давриел.
— Что? — спросила она. — Что ты видишь?
— Это… он.
ГЛАВА XIX. УНИСОН
Это был ангел.
С крыльями, приколоченными к стене.
Женская фигура неземной красоты с бледной серебристой кожей и невесомой копной струящихся волос сгорбилась на полу в этом блёклом и унылом помещении. Одетая в бело-красную мантию, она выделялась на фоне общей серости, словно роза на могиле. Её голова опустилась на грудь, а крылья были распростёрты за спиной, как реющие боевые знамёна — но их пронзали толстые железные стержни, вбитые прямо в трещины в стене.
От изумления Давриел позабыл о гейстах. Боль от усиливающейся мигрени. Гнев, обида, даже первые признаки подкрадывающегося страха — всё меркло по сравнению с этим потрясающим зрелищем.
Безымянный Ангел. Он был реален. Он был здесь. Он был прекрасен.
И он был мёртв.
Фигура даже не шелохнулась, когда Тасенда ощупью вошла в комнату и опустилась на колени. Протянув руку, она погладила кукольное личико Ангела, а затем обхватила его ладонями и приподняла, ощупывая кожу. Похоже, из-за своей слепоты девочка не заметила, что у Ангела перерезано горло. Должно быть, когда-то его одеяния сверкали безупречной белизной — багрянцем их окрасила кровь.
Какая ужасная утрата. Какая несправедливость, что нечто столь прекрасное было уничтожено здесь, в этой грубой и грязной темнице. В этом месте умирали люди. Нельзя было допустить, чтобы столь возвышенное и чистое создание постигла та же мирская участь.
Глупец, подумал Давриел. Ты злишься на самого себя. Тебя подвела твоя человечность. Это существо не было ни возвышенным, ни чистым, ни безусловно добрым — оно лишь было создано так, чтобы пробуждать в тебе подобные чувства.
В любом случае, здесь не было никакого секретного хода. Потайная дверь, которую открыла Тасенда, вела в этот тесный каменный мешок.
Он повернулся к Виллии. Юная девушка стояла в дверях крохотной усыпальницы, а вокруг неё собирались сияющие зелёные призраки, освещая коридор позади. Свечи, догорая, мерцали в своих нишах, бросая отблески света на тела новопреставленных, смиренно ожидающих погребения.
Виллия смотрела мимо него, на Ангела. — Он не разлагается. Никто не знает, почему. За все эти месяцы даже кровь не высохла. Знаешь, они заставили Рома сделать это. Когда ангела охватило безумие, его заперли здесь. А Ром — он ведь пришёл сюда, спасаясь от крови. Но, стоило ему появиться, как его тут же заставили прирезать нашего бога.
Она подняла затравленный взгляд и посмотрела Давриелу в глаза. — Я вернулась сюда, после того, как впервые… впервые воспользовалась своей силой. После того, как забрала родителей. Я никому не сказала о том, что сделала, но я умоляла священников, умоляла поклясться мне, что Ангел существует. Они дали мне лишь лживые заверения, но Ром... я думаю, он просто не мог больше это выносить. Он привёл меня сюда и показал мне. Именно тогда я поняла. Никто не сможет защитить меня. Я должна сделать это сама.
— Сущность поглотит тебя, — прошептал Давриел. — Она будет питать твои силы до тех пор, пока они не уничтожат всё, что тебе дорого.
— Мне плевать, — ответила она.
— Я знаю, что сейчас это ещё не так. Но скоро станет правдой.
Виллия указала пальцем, и гейсты — до этого застывшие на пороге усыпальницы — потекли в комнату, окружая Давриела. Адское пламя! Что он имел — чары, призывающие оружие? Бесполезно. Защитная магия Тасенды? От неё остались жалкие крупицы. Чернильное заклинание? Он мог бы записать на стенах свою последнюю волю, пока его дух будут вырывать из тела.
Ему оставалось разыграть лишь две карты. Сущность.
И способность покинуть этот мир.
Давриел попятился и вскоре споткнулся о Тасенду, всё ещё сидевшую на коленях перед ангелом. Она тихонько плакала, и скорбная песнь срывалась с её губ.
Какая-то часть Давриела понимала, что ему нужно бежать. Уйти из этого мира, ускользнуть сквозь Слепую Вечность, спасая свою шкуру. Глубоко внутри он знал, что именно эта последняя способность и придавала ему уверенности. Если всё станет по-настоящему плохо, он всегда сможет уйти.
Ты… ты и впрямь обычный трус, недоверчиво произнесла Сущность в его голове, словно это стало для неё откровением. Я считала, что твой прошлый побег был проявлением мудрости. Ты увидел, что твои преследователи слишком сильны, и принял здравое решение. Но теперь… теперь ты можешь обрести достаточно могущества, чтобы одолеть их. Стоит лишь захотеть. И ты всё равно помышляешь о том, чтобы удрать?
Давриел изо всех сил сосредоточился, и — усилием воли отбросив и Сущность, и помыслы о побеге — вновь проник в разум Виллии. Он представил свою силу как меч, пронзающий её череп.
Виллия охнула и отшатнулась назад. Её контроль ослаб — всё же ей недоставало практики и опыта. И, всего на краткий миг, Давриел смог прикоснуться к силе, таящейся внутри неё.
Адское пламя...
Сознание Давриела расширилось, словно от взрыва. В мгновение ока перед ним пронеслись сотни различных миров. Он увидел миллионы людей, живущих, любящих, обедающих, спящих, дышащих и умирающих, даже не подозревая, насколько они ничтожны.
То же самое он чувствовал, когда много лет назад впервые прикоснулся к Сущности.
Большинство людей были незначительными. Но некоторые… некоторые личности двигали миры. Некоторые личности создавали миры. Он так отчаянно стремился стать одним из них. Человеком, который управляет судьбой, а не живёт по её указке. Это было величайшим противоречием в его жизни, и, вероятно, в каждой жизни. Он признавал, что все миры работают на стимулах и ответах. Что в глубине души люди были и остаются животными, послушными инстинктам.
И всё же Давриел Кейн хотел верить, что он не такой.
Теперь уже его контроль ослаб. Он слишком устал, а сила внутри Виллии была поистине безграничной. Если он не воспользуется своей Сущностью, то ни за что не сумеет её победить. Давриела вновь отшвырнуло в его тело, и осознание комнаты вокруг вернулось к нему.
Гейсты обступили его плотным кольцом. Они протягивали к нему когтистые руки, и их ледяные пальцы погружались ему под кожу, доставая до самой души. Давриел застонал, оседая на пол, но десятки полупрозрачных рук крепко вцепились
