Печать мастера (СИ) - Ри Тайга

– Пиши – второй, с натяжкой, – задумчиво произнес маг. – За круг нам больше заплатят… и проверь жетон.

Коста послушно поднял цепочку – маг изучил.

– Выбито второй. Значит, так и запишем.

– Давай руку, – Маг обмакнул кисть в едко пахнущую краску и начертил на ладони Косты цифру «два». Кожу на руке защипало. – Следующий! Двести четыре!

Косту подопнули в спину в следующее помещение, где все повторилось – вереница грязных измученных людей, стол, и два мага. Охрана отправляла к столу по одному, следя, чтобы не нарушали дистанцию. Надзиратель с поклоном подал пачку пергаментов магу на вытянутых руках.

– Из десятка осталось восемь рабов, господин.

Маг кивнул, изучая свитки, и обмакнув кисть в тушь, махнул – подходить.

– Двести один! – зычно протрубил надзиратель. И мальчишка, который плакал на замерах потенциалов, шагнул вперед, шмыгнув носом.

– Имя… род… статус… четырнадцать зим, третий круг… навыки… – маг читал свиток. – …ученик гончара? Гончара? И как я должен проверять навыки? – обернулся он к напарнику и второй маг заржал. – Где у нас недобор по ставкам?

– Гарем, – протянул второй маг, немного подумав. – Алтарные и бабы, но это не к нам… Ставь четыре и к ремесленным, в гарем с таким личиком не купят…

– В ремесленные, четыре феникса, – маг поставил росчерк тушью на свитки и махнул – следующий. Надзиратель отвел «двести первого в сторону».

– Двести два!

– Имя… род… восемнадцать зим… навыки… отсутствуют… – бормотал маг едва шевеля губами. – Три феникса, в домашние рабы, – постановил он, ставя росчерк на свитке.

– Двести три!

– Имя… безродный… ученик каллиграфа? – маг поднял голову от пергамента и уставился на Косту.

– Ученик каллиграфа, писарь, этой зимой сдаю… должен был сдавать, – торопливо поправился Коста, – экзамен на младшего каллиграфа, владею…

– Хватит. Жетон.

– Коста опять вытащил жетон за цепочку из за ворота.

– Все точно, ученик, – подтвердил второй из двойки и первый маг что-то отметил на свитке.

– И … свободный, – с особой интонацией произнес маг, перелистнув пергамент на первый лист.

– Хороший товар, пойдет дороже, – устало вздохнул второй. – Давай быстрее, есть хочется… Говорил же – следующую партию завтра, нет – сейчас… сейчас… – потер он глаза. – Как ты собираешься проверять навыки?

– Пиши… – маг развернул на столе к Косте пергамент и тушницу с кистью.

– Ч-ч-что? – уточнил Коста.

– Что хочешь.

Коста подумал, и выдал четверостишие Чжан Су – изящное, летящее, красивое. Написал каллиграфическим шрифтом номер один, номер два, номер три… четвертый не вошел – кончился лист.

– Хватит, – у него забрали пергамент и Коста положил кисть на подставку. Маги изучали свиток вдвоем.

– Похоже? – с сомнением произнес второй. Первый маг пожал плечами. – Я в этом не разбираюсь, но … красиво, – с легкой завистью произнес второй. – Значит так и запишем – писарь, обучен счету, письму, чтению и… изящным искусствам… тринадцать зим, «чист», второй рассветный круг… стоимость… маг прищуришись изучил Косту… – Если отмыть, то…

– Ставь пять, – перебил его второй. – Не купят – цену снизят, сам знаешь, а с пяти – один феникс нам…

Первый кивнул, поставил росчерк на пергаменте, приложив печать.

– Лот двести три, начальная цена – пять фениксов. Следующий… и как закончим, отправляй этих, там уже набралось три, – скомандовал маг надзирателю и тот кивнул.

– Двести четыре!

Коста отошел в сторону, ожидая распределения остальных.

– Имя… род… пятнадцать зим зим… навыки… круг, – читал маг со свитка, потом поднял голову и переглянулся со вторым магом. – Сойдет? Достаточно смазлив?

Напарник пожал плечами, изучая мальчишку под номером двести четыре.

– Ну как повернись вокруг себя.

Юнец послушно повернулся.

– Пройдись.

– В гаремные?

– Может кто и купит, – задумчиво произнес первый.

– Нет, прошу вас, нет, только не это, – Мальчишка переводил взгляд с одного мага на другого – губы задрожали.

Коста замер, боясь двинуться.

– Заткни его, – лениво произнес маг. Плетения сверкнули в воздухе и юнец замер. – Стазис то зачем? Как его потащат?

Второй маг отмахнулся.

– Этого – в гарем. Начальная цена… восемь фениксов.

– Ремесленные и мастеровые – за мной! – скомандовал надзиратель, и четверо, вместе с Костой, вышли из очереди.

Их отвели в отдельный барак, в котором было подобие спальных лежанок, и пустое посередине пространство, на котором вместо доски, расчертив на полу клетки, играли мужики. Играли всем, чем придется – чашками, мисками, Коста даже насчитал один сандаль и один ремень. Атмосфера отличалась разительно – вместо обреченного ожидания, как на корабле – в воздухе пахло надеждой.

Коста выбрал одну из свободных лежанок с краю – почти у самого входа. «Номер двести один» робко пристроился на соседнюю и почти сразу засопел, отвернувшись к стенке.

Выяснив, где нужник, когда ужин, как кормят, и какие заведены порядки, Коста привалился к стене на своем месте и закрыл глаза.

Ждать – почти декаду. Торговля рабами из ремесленных – это последние дни Аукциона, который открывается завтра. Первыми пойдут те, кого определили для развлечений – в гаремы. Мыть новеньких – завтра, кормят хорошо – так ему сказали, и он – успокоился.

Еда есть. Вода есть. На ближайшие дни он в безопасности, а там найдет мастер, как и обещал. Коста притих, раздумывая, проводили ли для алтарных рабов, к которым приписали мастера такие же проверки, и если да, то использовал ли целитель плетения… или если кого-то продают в «жертву» плетения уже не нужны?

«Номер двести один» рядом засопел, завозился и затих. Коста исподволь изучал соседа – рост, линия спины, вихры на голове, тонкие пальцы… у гончаров, которых он видел на побережье, руки выглядят иначе – сильные, тренированные, натруженные от постоянной работы. И пусть мальчишка только ученик, но именно младшим всегда доверяют месить глину.

Гончар или не гончар – не его дело.

Коста отвернулся и закрыл глаза.

Зачем мальчишка соврал, он не знал, может, чтобы набить цену? Но – зачем? Если его купят, как гончара, а он не знает с какой стороны подходить к гончарному кругу? Это как если бы Коста соврал, что писарь, а сам не владел бы никаким шрифтом, кроме первого скорописного… и что тогда?

Глупое решение. Глупый парень. Стоит держаться подальше.

Решил Коста и погрузился в медитацию. Мастер, первым делом, когда очнулся и узнал все, что хотел, как следует оттаскал его за уши здоровой рукой и отвесил крепкий подзатыльник. За лень. За то, что не тренировался. За то, что потерял контроль в трюме. За то, что не уделил и мига, чтобы работать над внутренним ментальным щитом. А когда ему было? Но Наставнику было все равно.

Ужин принесли, когда стемнело. Именно ужин, а не паек. Вместо воды был чай, вместо липкого комка каши – рассыпчатая, даже немного приправленная маслом, и целый кусок свежей лепешки, которую Коста не видел несколько декад.

Поев, он, лениво привалившись к стене, слушал разговоры старших. О том, что мастеровые нынче в цене и ремесленные тоже. О том, что улыбаться стоит только тем покупателям, которые богато одеты, и обязательно смотреть на руки – если есть кольца, хотя бы один артефакт, а лучше – два, то будущий Хозяин богат. А раз богат – сможет содержать рабов в сытости. О том, как не повезло тем, кого определили в гаремные или евнухи. О том, что на прошлом аукционе выставляли необученного мозгоеда и торги дошли почти до трехсот фениксов.

Про менталистов Коста начал слушать внимательнее и через десять мгновений понял, как на самом деле повезло «занозе», что ее призвали за Грань. И что сделали бы с девочкой, учитывая ее характер – тут.

Коста надеялся – до последнего, до самого последнего мига, что «дура» спаслась. Выжила. Вдруг работорговец ошибся? Вдруг он говорил не про Таби? Ведь он же жив, а он – давал клятву. Такие «бешенные» не должны умирать так просто… так несправедливо, так глупо, но мастер покачал головой: «Все в руках Великого. Рис знал, что нас ждет, когда отправлял дочь. Даже с ним мы могли не доплыть… Если ты сделал всё что, малец, рисковал жизнью, то слово – исполнено».