Возмездие (СИ) - Злобин Михаил

Выступающий явно вошел в роль и вел себя подобно профессору перед аудиторией студентов.

— Ни одного иного свойственного асфиксии признака нам найти не удалось. Оболочки глаз были чистыми и не носили следов кровоизлияний, правая половина сердца не была переполнена кровью, равно как и отсутствовали какие-либо подплевральные и подэпикардиальные следы на слизистых дыхательных путей.

Слушатели подобрались, и немного даже подались вперед на своих креслах, лишь бы не пропустить ни слова из сказанного.

— Все доставленные на вскрытие тела носили практически идентичные следы смерти, характерные для внезапной остановки сердца, а не…

Продолжение фразы потонуло в буре то ли возмущения, то ли возражения. Большая часть носителей форменных кителей повскакивала со своих мест и принялась о чем-то громко кричать. А поскольку делать они это предпочитали одновременно, то разобрать их гневные восклицания было очень затруднительно.

Господа в штатском в этом балагане участия принимать не стали, поскольку им было абсолютно все равно, кто кого и каким образом убивает там, на улицах, а вот представителей силовых ведомств заявление задело не на шутку. Им оно показалось чуть ли не провокацией, посредством которой пытаются их обозвать трусами.

— Вы что, хотите сказать, будто мы трупы на улице подбираем и стреляем в них, чтобы сымитировать нападение на самих же себя?!

— Да вы в своем уме?! У нас есть видеозаписи и свидетельские показания, мы можем по каждому застреленному дать развернутый отчет с исчерпывающими доказательствами!

— Как вы смеете говорить подобные вещи! Полиция несет колоссальные потери в уличных боях, а вы нам рассказываете, что противник умирает от сердечных приступов!

Под шквалом негативных и нервных выкриков докладчик снова стушевался и принялся часто поправлять свои очки, тщетно пытаясь выгадать секунду тишины, чтобы вставить в этот шквал реплик хотя бы единственное слово. Так продолжалось до тех пор, пока на помощь снова не пришел Амелин и не призвал всех громогласным воплем к порядку. А без этого продолжать доклад было попросту невозможно.

Когда же генерал-полковник персонально заткнул рот каждому крикуну, эксперт робко попытался продолжить, наиболее тщательно подбирая слова.

— Э-э-э, уважаемые собравшиеся, прошу меня извинить, вы меня не так поняли. Я ни в коей, э-э-э, мере не пытался поставить под сомнение героизм и профессионализм ваших, э-м-м, ведомств и их служащих.

— Тогда объясните, как нам еще понимать ваше заявление, будто болезни сердца унесли больше жизней всяких ублюдков, нежели наши пули!

Стоящий на страже тишины генерал собирался уже было вскочить и высказать очередному нарушителю порядка все, что о нем думает, но тот, увидав готовность Амелина, быстренько свернул свою речь и спрятался за спинами остальных слушателей.

— Да-да, конечно… то есть, нет, я имел в виду совсем иное! — Зачастил докладчик, боязливо озираясь, будто ожидал, что в него сейчас из зала запустят чем-нибудь тяжелым. — Я всего лишь хотел подвести к тому, что все доставленные на обследование трупы выглядели так, будто сперва умерли от остановки сердца, а уже потом, кхм… пошли в бой, так сказать, где и получили по нескольку ваших… э-э-э… пуль.

В кабинете снова воцарилась гробовая тишина, в которой можно было даже расслышать тяжелое дыхание собравшихся. Казалось, напряги слух чуть сильнее, и станет слышно, как в их головах перекатываются тяжелые мысли.

— Это какая-то шутка? — Осведомился кто-то из слушателей, скептически изгибая бровь, и остальные поддержали его вопрос согласным гудением.

— Нет, — отрицательно помотал головой докладчик, и его очки чуть было не слетели с переносицы, настолько много экспрессии вложил он в этот жест. — Это все просто факты, которые нам доподлинно удалось установить. Еще примечательно и то, что ни один из трупов не обладал достаточно явными патологиями, способными спровоцировать остановку сердца. Поражения коронарных артерий либо отсутствовали, либо наличествовали в незначительных неопасных для жизни объемах, ни у кого из них не было обнаружено крупных тромбов, могущих привести к коронарной смерти. Даже вероятность атеросклероза была исключена у девяноста восьми процентов исследуемых.

— Подождите… и что все это значит? — Раздался очередной выкрик из зала.

— Прежде чем ответить, я бы хотел рассказать еще об одном уникальном случае в своей практике, который произошел несколько месяцев назад. Кхм… в общем, наверняка многие здесь присутствующие слышали о нападении на загородный дом одного из высокопоставленных экс-чиновников, где несколько десятков бандитов почти сумели пробиться сквозь оцепление спецназа…

— ОМОНа. — Поправил докладчика мужчина в синем пиксельном кителе из первого ряда, после чего сразу же удостоился множества почти сочувственных взглядов от военных представителей собрания. Они-то точно знали, что пострадавшие ОМОНовцы принадлежали к его ведомству, и были наслышаны, насколько сильно влетело их коллеге за такой громкий провал.

— Э-э-э, простите, я не очень хорошо владею информацией о событиях, произошедших непосредственно на территории того дома… но да это и не важно! Суть в ином, что именно тогда было впервые обнаружено, э-э-э, тело с признаками смерти не совпадающими с остальной картиной.

Докладчик нервно снял и снова водрузил на свою переносицу очки, явно не зная как ему лучше сказать то, что он собирается.

— Я понимаю, насколько это бредово будет звучать, но моим словам можно доверять на сто процентов. Наше заключение было перепроверено дважды разными экспертами, и они подтвердили наши выводы. — Выступающий на несколько секунд прервался, хватая со стола пластиковую бутылку с водой, и, игнорируя стоящий рядом стакан, приложился прямо к ее горлышку. — Уф… простите, в горле пересохло. В общем, на одном из тел мы обнаружили ранение, с которым человек не смог бы не то что совершить вооруженное нападение, а даже подняться на ноги.

Сделав небольшую паузу, судмедэксперт замолчал, предлагая всем желающим задать вопросы, если таковые появились. Но никто из присутствующих не решился раскрыть рта. Все сидели донельзя хмурые, но молчаливые, и многим начинало казаться, что уровень секретности сведений, которые уже прозвучали тут и которые еще только прозвучат, гораздо выше, чем им полагалось по должности.

— Мы заметили, — продолжал патологоанатом, поняв, что желающих прервать его не нашлось, — что данный труп имеет огнестрельное ранение ротовой полости. Гланды его были разорваны пороховыми газами, а нёбо носило следы копоти от бездымного пороха. Для тех, кто далек от медицинской криминалистики, я поясню — это характерный признак того, что в момент выстрела, ствол оружия находился у убитого во рту.

— Подождите! — Со своего места встал тот самый мужчина в синем кителе, который сделал ремарку про ОМОН некоторое время назад. — Как это воз-зможно?! Я знаю об этом чертовом штурме все, я разобрал его п-посекундно, потому что там погибли люди моего ведомства! Я знаю в лицо каждую жертву того происшествия, и могу с уверенностью з-заявить, что ни по одному из источников не п-проходит информации о тех ранениях, о которых вы говорите!

— Все верно… э-э-э, простите, не знаю как к вам обращаться…

— П-полковник полиции Крапивкин, — по-военному четко представился мужчина, немного заикаясь.

— Спасибо. Так вот, товарищ полковник полиции, вы все верно сказали. Но дело все в том, что ранения эти были получены до, как вы выразились, этого чертова штурма.

— Т-то есть?!

— То и есть. В желудке и кишечнике у убитого находилось почти два литра крови, которую он глотал, судя по объему, достаточно длительное время. Помимо этого, в выходном пулевом отверстии на шее были обнаружен ворс обычной медицинской ваты и следы от клеевой основы пластыря. Будто эту дырку он заклеил как самый обычный порез. И самое невероятное здесь то, что потеряв два литра крови и имея огнестрельное ранение этот… э-м-м… труп, каким-то образом мог принимать участие в перестрелке. А кроме этого, мы провели совместное исследование с криминалистами, работавшими в особняке. И они подтвердили, что весь дом просто сплошь был залит кровью тех, кто по официальной версии событий был застрелен во дворе при попытке прорвать оцепление…