Лев Власенко - Настоящие люди

            — Стойте! — крикнул Амарок и вытер лицо. — Он хочет быстрой смерти. Меня не проведет. Дайте огонь!

            Вождь взял в руки длинную жердь, тлеющую на конце. Омрын вздрогнул, подался назад, но его держали крепко. Амарок провел раскаленной палкой по груди кавралина. Сначала мужчина сдерживался, но вскоре громко, во весь голос заорал.

            — Слабак, — засмеялись инук.

            — Где мне найти великана? — продолжал повторять Амарок, нанося своим орудием быстрые тычки. — Говори! Говори! Говори!

            Омрын тяжело вздохнул, напрягся так сильно, что инук с трудом удержали его. На губах пленника выступила кровавая пена, его голова конвульсивно задергалась на тонкой шее, он издал булькающий хрип.

            — Язык себе откусил!

            Омрына отпустили, он повалился на землю и засучил ногами. Амарок отступил на шаг назад, удивленный и ошарашенный.

            «Зачем он убил себя? — подумал вождь. — Я видел их на Имегелине. Он ненавидел великана и боялся его. Зачем он убил себя ради него?»

            Коротышка дернулся в последний раз и затих. Он захлебнулся собственной кровью. Амарок почувствовал сильное отвращение, как будто вымазался в чем-то липком и грязном. Ему случалось и раньше убивать людей и участвовать в пытках, не получая от этого никакого наслаждения. Но эта смерть была особенной, добровольной жертвой, принесенной на алтарь непонятных для постороннего чувств. Амарок привык, что люди жертвуют друг другом ради любви, из привязанности или ради племени. Поступок Омрына выбивался из привычной картины мира, нарушал ее и ставил под сомнение. Амарок снова вспомнил Ахну и резко замотал головой.

            — Возьмем еще кого-нибудь?

            Было достаточно одного взгляда на пленных чавчу, чтобы понять бесполезность дальнейших пыток. Их лица ожесточились, в глазах горела немая решимость. Самоубийство кавралина поразило их не меньше, чем инук.

            «Если немощный коротышка Омрын смог выдержать, разве я не смогу?» — говорили они себе.

            — Подвиг труса, — сказал Амарок, — страшнее, чем подвиг героя.

            — Что? — переспросил подручный.

            — У них мы ничего не выведаем.

            Юноша почувствовал сильное волнение. Без смерти великана и возвращения Иниры их поход не имел никакого смысла.

            — Послушай, — сказал Оки, — в стороне от селения есть яранга крытая белыми шкурами. Коряки ее не тронули. Говорят, там живет могущественный шаман. Может, у него узнаем что-то про великана?

            Инуит про себя проклял коряков, которые решили свалить на неожиданных помощников всю грязную работу. Но в словах Оки был смысл. Шаманы хранили все знания, которые собрало племя.

            — Приведите мне этого шамана, — приказал вождь.

            — Не можем, — Оки замялся. — Никто к его жилищу приблизиться не может. Говорят, тунерак, злые духи его защищают.

            Амарок не стал спорить. Он прошел сквозь сожженное селение и быстро нашел единственную уцелевшую ярангу. Она и вправду была покрыта белыми оленьими шкурами. Земля вокруг необычного жилища была потревожена, но никто не решился повалить его или проникнуть внутрь. Амарок не боялся шаманов, но когда он приблизился к белой яранге, то сразу почувствовал себя неуютно. Он услышал неразборчивый шепот. Молодой вождь не испугался, он сделал еще один шаг и увидел черные фигуры, стоящие у входа в жилище шамана. Это были кэле. Они ничем не напоминали людей: бесформенные, лишенные плоти и искаженные, как отражение на волнующейся воде. Амарок почувствовал, как тяжелеют ноги. Он сделал еще несколько шагов и остановился. Кэле смотрели на него и продолжали бормотать.

            «Уходи, уходи, уходи, — разобрал Амарок. — Ты здесь чужой, не приближайся».

            Молодой вождь напряг все свои силы и рывком прорвал защиту яранги. Духи уступили ему.

            Внутри жилища было темно и душно. Амарок увидел двух женщин, которые прятались в темном углу и сильно дрожали. Он не удостоил их своим вниманием. Шаман нашелся в сильно натопленном пологе. Он лежал, укрытый теплыми шкурами. Лицо старика блестело от пота, его губы что-то неразборчиво бормотали.

            — Я ищу великана по имени Умка, — сказал Амарок.

            — Пришел, — еле слышно прошептал шаман, — я знал, что придешь.

            — Ты знаешь, где он?

            — Расскажите ему, — приказал шаман.

            Тревожный шепот окружил Амарока. Такие звуки не могли издавать живые существа, это говорили духи.

            «На север, на север, на север, — разобрал он, — возле шапки мира, возле вечных льдов, далеко, четыре дня пути. Даже туда приходит лето, даже там распускаются цветы. Найдешь его там».

            Воздух в яранге стал таким густым, что окружил молодого вождя, как туман. В этом белом мареве проступили фигуры. Побережье, брызги волн, одинокая землянка на склоне сопки. Еще недавно укрытая яркими цветами, а сейчас снова занесенная снегом. Снегом, по которому могли проехать сани… Теперь Амарок знал, где искать своего врага.

            — Зачем ты мне помогаешь? — спросил вождь.

            — Хочу, чтобы ты помог мне, — прохрипел старик.

            Он согнулся и закашлялся. На губах старого шамана при этом проступила кровь.

            — Ты болен?

            — Нет, — чавчу со свистом втянул в себя воздух, — устал.

            — Как мне тебе помочь?

            — Прогони их, — прохрипел Иный, указывая на кэле.

            — Я не могу, — признался юноша. Ему стало жалко несчастного измученного старика.

            Иный приподнялся и указал на другой конец полога.

            — Там лежит связка грибов, подай их мне.

            Амарок выполнил просьбу шамана.

            — Устал, — повторил Иный. — Видел моих жен? Красавицы? Забирай их. Подарки тоже забери. Все забери. Пусть только они уйдут…

            Старик впился зубами в сушеные грибы. Стоящие на почтительном расстоянии кэле заволновались, хотели остановить его, но присутствие Амарока удерживало их.