Михаил Белов - Царица воинов

- Я хотела бы увидеть слона, - прошептала девушка. - Обезьян привозили как-то в Аргос, но я не пошла смотреть... слон же - это совсем другое дело, я читала, что они как люди, живут по своему закону и строго карают отступников.

- Эх, слоны. Разве что в Египет мы соберёмся, но это будет ещё не скоро, да и там, чтобы увидеть слонов, нужно спуститься далеко по Нилу.

- Ладно, пора нам вернуться из далёких миров к делам насущным, - Габриэль повернулась на спину, вдоволь налюбовавшись смертоносным диском. - Мне было тяжело той ночью, и от меня было мало толку. Ты ни разу не упрекнула меня тогда, но я же знаю, что подвела тебя, да и сама едва не погибла.

- Не вини себя. Умение убивать - наука нелёгкая, да и неблагодарная, она приходит с опытом, посему ты и не могла вести себя как я или Ономакрит. Знаешь, я всегда считала путь воина достойным и славным и не противилась тому, чтобы ты пошла по нему, однако я вижу, что что-то в тебе умирает, когда заходишь достаточно далеко, так было и со мной, и мне жалко этого в тебе.

- Я испугалась и испытала очень неприятное чувство, когда убила того разбойника, никогда ещё не убивала так близко. Только не думай, что я хочу отступиться, надо мной довлеет нечто большее, чем желание, - долг перед отцом, и пусть умрёт то, чему суждено умереть. Пока ты со мной, я буду сильна, я справлюсь.

Зена оставила своё оружие и приблизилась к ложу, крики с улицы стихли, видно, разморенные жарой ахейцы бросили всё и повалились отдыхать на траву, в тишине были слышны дыхание и шелест одежд. Девушка не открывала глаз, зная, что любимая её рассматривает, желает прочитать в ней едва уловимые изменения, следы свершившегося, что сделают её другой уже навсегда. Воительница обняла любимую сзади за голову и гладила волосы, говоря:

- Я сама виновата, что мы не смогли покончить со всем ещё в ту ночь. Только сейчас я начинаю понимать, насколько же она сильна, эта фессалийка, говорят, что она рождена не смертным человеком, но и я не уступлю ей.

- Ты ранила её? - спросила Габриэль.

- Лишь несколько порезов на руках ей оставила, как и она мне, панцирь не дал добраться до главных целей, однако не унывай. Мы уложили четверых её людей, сами же не потеряли ни одного, лишь Ономакрит ранен, да и он поправляется.

- Да, наш киликиец, о его исцелении уже бродят по городу слухи. Говорят, что это твоя божественная сила его исцелила, ведь, ты сидела с ним два первых дня, врачи говорили, что рана его часто приводит к смерти, однако он очень быстро поправляется. Я беседовала тут с парой местных лекарей, и один сказал, что это подлинное чудо, второй же верит только в ток жидкостей в теле.

- Словно в старые времена. Я не рассказывала тебе, но в детстве, когда я ещё жила в Амфиполе, горожане считали, что я исцеляю больных прикосновением, и часто мне приходилось ходить по домам страдавших, вот, и сейчас всё повторяется.

- Так ты исцеляла их на самом деле?

- Я не знаю, красавица, могу лишь сказать, что всегда чувствовала, что жизнь этих людей находится не в моей власти, но во власти кого-то гораздо более могущественного...

Новая луна росла и будоражила кровь, откладывать выступление для Каллисто было уже невозможно, в Эгионе это понимали все и с особым вниманием следили за морем и дорогами. Зена велела разместить наблюдательные посты с кострами до самой границы городских владений, но до времени они оставались безмолвны. Весть пришла ближе к середине месяца, утром дымы со стороны дороги заметили на акрополе, скоро уже все знали, что войско фессалийки приближается к развалинам древнего поселения Рипы. Зена не хотела порождать в ахейцах ни малейших сомнений, видя, что и богатые, и простые люди сейчас готовы бороться, поэтому решила немедленно выступать, не отсиживаясь в Эгионе.

К отряду воительницы присоединились ещё более сотни ахейцев, и теперь она могла вывести из города семьдесят всадников и более полутора сотен пеших, из которых сотня была с тяжёлым вооружением, привычным для ахейцев. Разведчики выехали далеко вперёд, осматривая неширокую равнину меж морем и горами до самой реки Меганиты, Зена сразу решила, что, если фессалийка переправится через реку до её подхода, то нужно немедленно вступить в сражение, если же нет, то лучше будет занять позицию на берегу реки. К полудню войско достигло реки, узнав, что Каллисто не только не приближалась к ней, но и не пересекла другой реки, протекавшей западнее и звавшейся Феникс. На берегу Зена спешилась, оглядывая просторы, Габриэль была рядом, подошли и Александр с Гекатеем, один из ахейцев, Дамон, рассказывал о местности.

- Это Меганита, самая большая река в нашей области, - говорил он, - за ней, как вы видите, течёт и меньший Феникс, сейчас он полноводен, моста нет, старый обветшал и разрушился, но во многих местах вода доходит лишь до груди, а то и до пояса. Между реками стадиев десять ровной земли, как вы видите, лишь небольшая часть её занята рощей, далее на юг равнина поднимается холмами, там много камней, и для битвы она уже не пригодна.

- Да, я вижу, эта приморская равнина хороша для битвы наших небольших армий, но реки делают поражение для любой из них губительным, - Зена закрыла глаза, словно представляя что-то. За Фениксом остальные видели далёкую тень лагеря Каллисто, было похоже, что двигаться куда-либо она не собиралась, чуть правее через Меганиту был построен каменный мост, старый, но прочный, к нему заворачивала и дорога.

- Почему она не перешла реки? - спросила Габриэль.

- Не хочет иметь реку в тылу, я думаю, - ответила воительница. - Ждёт, что мы сами двинемся на неё, возможно, она уже знает о наших проблемах.

- Жители Патр нашептали ей, я уверен, - сказал Александр. - Эх, ахейцы, копание в земле для них важнее столь судьбоносной борьбы. Город мог до тысячи человек выставить, а на деле - чуть больше сотни.

- Не вини их за это, ибо это - их жизнь. Сейчас идёт активная пора работ на земле, и потеря стольких юношей для Эгиона и малых городов как раз в это время очень тяжела, мы должны быть благодарны, что эти люди с нами, - повернулась к нему воительница. - Однако долго удерживать в войске мы их не сможем, нам нужна скорая битва. Займись устройством лагеря на берегу, вышли часовых за реку, мне же надо подумать.

День клонился к закату, лагеря же не двигались, наблюдая друг за другом, Зена сидела на траве у берега и внимательно разглядывала пядь за пядью равнину за рекой, словно желая мысленно вцепиться в неё, взять плацдарм, совершить марш. Габриэль подозревала, что происходит с любимой, и не мешала ей, из города приезжали гонцы узнать, что делается, и привозили продовольствие, по глади воды скользили две лодки, взятые разведчиками у рыбаков, живших на несколько стадиев выше по течению. Александр не мог больше терпеть, он расхаживал по берегу в своём новом панцире, что достал в Эгионе, наконец, подошёл к Зене и спросил, глядя за реку: