Марианна Алферова - Беловодье

Надо же, бывают и такие, кто рождается, вот прямо так и рождается с открытым даром…

— Это же здорово. Просто здорово, честно!

— Я тоже хочу ребеночка, — пролепетала Тина сладким голоском.

Роману показалось, что слова насчет ребеночка Тина почему-то адресовала ему.

— Тина, — сухо сказал Роман, — там на кухне уйма немытой посуды. Займись-ка.

А сам проскользнул в кабинет. Алексей лежал на диване, укрытый одеялом до самого подбородка. Со вчерашнего дня он не изменился. Даже слабый румянец, что появился после сеанса с Чудодеем, теплился на щеках. Значит, водные зеркала кабинета защищали Стеновского от неведомого колдовства.

Стен не спал. Лежал и смотрел прямо перед собой.

— Лена приехала? Я так и знал, что она сюда за мной примчится.

— Ожерелье… — развел руками колдун.

— Мне надо уйти. Она рядом со мной в опасности.

Роман сообразил, что Стен еще не знает, что у ребенка тоже ожерелье… О, Вода-царица! Вот же какой водоворот!

— Ничуть. Защита полная! — Колдун заговорил преувеличенно твердым голосом. — Сейчас здесь ни капли внешней энергии, ни единого колдовского возмущения. Лена в полной безопасности. Да и ты, как посмотрю, неплохо себя чувствуешь. Ты с Леной разговаривал после рождения сына хотя бы по телефону?

— Один раз позвонил.

— Слушай, поговори с ней и объясни все по-человечески. Я подстрахую.

— Нет, — отрезал Алексей. И отвернулся. Сделал вид, что изучает узор темных обоев.

Чушь какая-то. Лена ведь любит Лешку. И за эти прятки ни Стена, ни Романа, ни себя никогда не простит. Но переубедить Стена практически невозможно. Разве что к колдовству прибегнуть…

— Ладно, погляжу, что там Тина наготовила. Тебе принесу, сам чего-нибудь перехвачу и пойду вспоминать. Пока женщины с ребенком нянькаются и пеленки стирают.

— Давай. И вспоминай поскорей.

— Это уж как получится. Сам хочу, чтоб скорей. Я бы подкачал тебе своей энергии, как Чудодей, но не могу: пока не вспомню все, никакого донорства — а то заберешь у меня часть воспоминаний.

— Твои воспоминания! На кой они мне черт? И своих хватает.

Роман помедлил.

— Вот что, скажи… только одно: Надя жива или нет?

— Не скажу, — огрызнулся Стен. — Иди вспоминай, не теряй времени. Ты и так где-то все утро бегал.

— Не бегал, а ходил к Гавриилу Черному по поручению Чудодея. Искал хозяина обруча.

— Нашел?

— Нет.

Гавриил был повелителем темных сил, хотя никогда не разъяснял, что это такое. Но имидж поддерживал, всегда ходил в черном — и дома, и на улице, машину имел черную, собаку — тоже. Волосы отпустил до плеч. Волосы были русые с рыжинкой, так он их красил исправно, так же как и усы, и бородку. Еще Гавриил обзавелся золотым пенсне, но пенсне, несмотря на шнурок, терял постоянно, а потому большую часть времени Гавриил пенсне не носил. Да и ни к чему оно ему было — зрение он имел орлиное.

Покои его были отделаны панелями под черное дерево, а в окнах — дымчатые стекла. Снаружи ни за что не разобрать, что происходит внутри. Впрочем, дымча-тость эта была колдовская: захочет Гавриил, и стекла в окнах сделаются прозрачными. Повелит — и станут подобны черной бумаге. Сказывали, что прозрачность стекол в доме зависит от настроения колдуна.

Этим утром стекла были дымчатыми. К водному колдуну Гавриил вышел в черном шелковом халате, перепоясанном серебряной цепочкой. Халат накинул на голое тело, на худых белых ногах — тапочки из меха черно-бурой лисицы.

— А, Ромка! Слышал, что ты вернулся. Почему не заглядываешь?! В Темногорске черт-те что творится. Полный бардак.

Повелитель темных сил уже протянул водному колдуну руку, но тут заметил у Романа на мизинце перстень с зеленым камнем. Гавриил руку отдернул, глянул на свой палец — охранный перстень не надет — и поспешно сунул руку в карман халата.

— Ты уж извини. Не в форме.

Роман усмехнулся, сел на диван, обитый черным бархатом. Хозяин прошелся по просторному холлу.

— О здешнем дерьме слышал уже? — спросил Гавриил, останавливаясь перед Романом. — Об обручах этих и грядущем Синклите, где мы друг друга будем душить?

— Зачем? — не понял водный колдун, потому что прислушивался к обломку обруча, что лежал у него в кармане. Не отзовется ли?

Гавриил расхохотался.

— А ты шутник. Зачем душить? А чтоб всем нам кирдык. Причем полный. — Казалось, Гавриилу весело было, что всем темногорским колдунам теперь полный кирдык. — Как схватимся, такой пляс пойдет! Слышал, что пятерых колдунов поймали, как собак подзаборных? Обруч на бошку — и ребята в полной прострации. Хотя клянутся, что сила из них неизбывная по-прежнему так и прет.

— Да, конечно, слышал. Только речь шла о троих. — Роман вновь коснулся кармана. Никакого эффекта.

— Нельзя Синклит проводить. Иначе почти всем хана. Кто посильнее, выпрыгнет из ловушки, а остальные всплывут кверху брюшками.

— Да ты поэт… И рифмы какие оригинальные. Но насчет Синклита согласен.

Гавриил хмыкнул:

— Ты первый, кто согласился со мной. Все остальные уроды надрываются, вопят: проводить!

— Чудодей просил передать тебе это. — Роман достал из кармана один из обломков и протянул Гавриилу. — Часть того обруча, что пытались надеть на меня. Здесь задействованы четыре стихии. Но водная стихия ничего мне поведать не пожелала. — Роман помолчал. — Надеюсь, тебе удастся найти ответ, кто за всем этим стоит.

Гавриил взял осколок, повертел в пальцах.

— Возможно, я что-нибудь и надыбаю. Только не думаю, что хозяин обручей настолько кретин, чтобы в подобной штуке след оставить. Послушай, Роман… — Гавриил спрятал осколок в карман халата. — Тебе не доводилось встречаться с Медоносом?

— Доводилось.

— Ну и как? Что конкретно? Он сильный колдун? Или шарлатан, как прочие наши темногорские жулики?

— Думаю, что сильный. Но меня волнует другое: он пытался убить моего друга, а меня…

— Подрался с ним, значит?

— Считай, что так.

— Кто кого побил? Ты его? Или он тебя?

— Я жив, как видишь! — Роман усмехнулся.

— Вижу, что в Синклите собралась кучка долбанутых чуваков, которые хотят поставить во главе очень сильного колдуна, такого сильного, чтоб за его спиной творить мелкие пакости и ни за что не отвечать. И чтобы не только никто в одиночку, а даже мы все сообща не могли его скинуть. Совсем очумели, уроды.

— Они не понимают, насколько это опасно. Слишком сильный колдун во главе Синклита скрутит остальных и не даст им колдовать.

Гавриил пожал плечами:

— Я-то чую опасность. А у других колдовской маразм. Многим вообще все по барабану. Так вот, у меня есть сведения, что таковых грандиозных кандидатур две. Первая — это Медонос, вторая — Градислав Трищак. Но если, как ты говоришь, Медонос слаб, то черт с ними, пускай. А вот Трищака я боюсь.