Марианна Алферова - Беловодье

— Ты-то у нас больно смелая! Помнишь, как ты Марью Севастьяновну боялась?

— Да ее все в поселке боялись. Эх, Ромка… Если бы у меня такой талант был, как у тебя или у мамки твоей, я бы знаешь что сделала?

— И что бы ты сделала?!

— Я бы себя красавицей сделала. Такой красавицей, чтобы все мужчины с ума сошли.

— Думаешь, красавицы счастливые? — Роман тут же вспомнил Надю. Впрочем, он о ней все время помнил. Только в, определенные минуты — сильнее, в другие — чуть-чуть меньше.

— А я все равно красивой хочу стать. Мечта у меня такая. Чтобы шла я по улице и все на меня оглядывались. А, тебе этого не понять!

— Зачем?

— Я же сказала: тебе не понять. Знаю, глупо о таком мечтать, если у меня рост метр шестьдесят и жопа как два арбуза. Но мечтать всякий может о чем-нибудь недоступном. О доступном мечтать скучно. Так ведь? Вот если б стать такой же красивой, как Надя, я бы всех мужиков с ума свела!

Надя, Надежда! А вдруг Стен откроет сейчас тайну, которая даст возможность ее воскресить? Ведь в Беловодье можно создать все… Значит, и живую воду — тоже. В принципе, любая вода — живая. Надо лишь заставить ее делать то, что тебе нужно. А кому, как не повелителю вод, приказывать? Кому, как не господину Вернону, повелевать в Беловодье?!

Глаша уже начала зевать, и Роман завернул ее в плед, как ребенка, и уложил на диване.

Теперь можно было без помех вернуться к Лешке и переговорить о том важном, что он собирался поведать. Роман вышел. Было довольно светло, вода освещала Беловодье. Ее призрачный мягкий свет лился одновременно отовсюду, тогда как небо было совершенно черным. Едва слышно шептала вода…

И сквозь водное стекло стали проступать очертания комнаты…

ВИДЕНИЯ иссякли.

И Роман погрузился в самый обычный сон. Ему снилось, что он грезит наяву и сквозь сомкнутые веки видит то, что происходит в комнате.

И будто в комнату входит Надя и останавливается подле Романа. Наклоняется над ним, улыбается… И лицо ее превращается в отвратительную Глашину физиономию, лишенную кожи…

Колдун закричал и разодрал веки.

Глава 6

ЗАМКНУТЫЙ КРУГ

Лена стояла перед запертыми воротами и смотрела на табличку с надписью «Приема нет. Записи на прием нет». Попробовала открыть калитку, но не смогла — заперто, причем надежно. Напрасно Лена приподнималась на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Забор был высокий. Поверх видны были лишь кроны деревьев и второй этаж дома с закрытыми ставнями. Такое впечатление, что в доме никто не живет. Что же делать? Куда ей идти? Где искать колдуна? Малютка Казик в люльке развопился не на шутку. Почти машинально Лена укачивала его, но Казик только орал сильнее, требуя чистый подгузник, молоко, водичку и, прежде всего, чтобы его взяли на руки. Лена вздохнула и уже собиралась двинуться обратно по Ведьминской, когда кто-то схватил ее за руку. Какой-то неприятный тип с болезненным худым лицом, в черных очках.

— Что вам надо? — выкрикнула она и выронила сумку. Люльку с Казиком, однако, удержала.

Она уже собиралась закричать: «На помощь!», но тут сквозь незнакомые черты на мгновение проступило совсем другое лицо. Мелькнуло и исчезло.

— Роман! — выдохнула она радостно.

— Не так громко! Совсем не обязательно привлекать внимание. Здесь на улице дежурят несколько человек и требуют немедленно их принять. А я не могу. Пока.

Он поднял сумку, внутри которой звякало и булькало, взял Лену за руку и открыл ворота.

— Лешка ушел от меня, ты знаешь?

Какая простенькая ловушка. Ответит колдун «знаю», выходит — встречался со Стеновским. Впрочем, о встрече с Алексеем все равно придется рассказать.

— А что случилось?

— У него есть любовница. Но я уверена, что не это главное. Он чем-то болен. Он так похудел… Я знаю: он поехал в Темногорск. Я точно знаю. Он здесь? Ты его видел?

— Видел.

— А где же он?

— В ловушке. И я пытаюсь его оттуда вытянуть.

— Погоди! — Лена схватила колдуна за руку. — Что стряслось, ты можешь объяснить?

— Не сейчас. И Казика надо перепеленать, — попытался уйти от неприятного разговора Роман. — И покормить. Ведь так?

Имя Казика произвело магическое действие. Лена больше не пыталась расспрашивать, напротив, торопила: скорее, скорее в дом. Малыш вопил на весь Темногорск.

Тина встретила гостью радостно, будто старую подругу. Женщины обнялись и заплакали. Казик завопил еще громче.

Женщины говорили обо всем сразу — об Алексее, о Романе и, конечно же, о маленьком Казике, занимаясь при этом разоравшимся малышом.

Роман с удивлением наблюдал, как крошечное существо с отсутствующим выражением темно-серых глаз, пухлыми мокрыми губами и клочком светлых волос на макушке подчинило себе двух взрослых женщин. Одним своим капризным «ля-ля-ля» заставляет их суетиться, кидаться то на кухню, то в ванную, говорить неестественно сладко и шепеляво и в конце концов кричать от отчаяния, плакать, умолять о снисхождении, будто это маленький царек, издающий указы, великий колдун, знающий таинственные заклинания.

Казик успокоился лишь тогда, когда получил в качестве приза доступ к материнской груди и, сладко причмокивая, принялся сосать молоко. Вместе с ним успокоилась и Лена, перестала носиться по комнатам, суетиться, требовать то салфетки, то вату, то стерильную посуду. Она держала на руках розового пупса в голубой пеленке и умиротворенно улыбалась. Роман с удивлением смотрел на нее, будто видел впервые. Может, этот ребенок — и не ребенок вовсе, а созданное чьим-то небывалым даром волшебство? Невольно этому чародею и заклинателю Роман позавидовал.

— Можно мне его подержать? — спросил, когда кормление закончилось.

— Ага, только ты его вертикально держи, чтобы воздух вышел, а то срыгнет. И шейку придерживай.

Добрый совет оказался бесполезным: Казик все равно срыгнул на чистую рубашку.

— Это оттого, что он сильно плакал, — объяснила Лена.

— На Лешку похож, — сказал Роман на всякий случай. — Вылитый Лешка.

Колдун хотел еще добавить, что на Лену малыш тоже похож, но так и замер с открытым ртом. Потому что заметил… Нет, не может быть! Поначалу подумалось, что брызнуло молоко, да так и осталось в складочке на коже, но теперь Роман разглядел, что это никакое не молоко, это серебряная ниточка плотно охватывает шейку ребенка. Ниточка, которая вросла в кожу. О, Вода-царица, какая там ниточка! Это же ожерелье!

— Это ожерелье… — прошептал Роман.

— Ну да, Казик с ним и родился. То есть в первые дни его не было видно, а потом оно проступило. Удивительно, правда?

Надо же, бывают и такие, кто рождается, вот прямо так и рождается с открытым даром…