Денис Чекалов - По законам Преисподней

За дверью вдруг послышался топот, створки с грохотом растворились, и в гостиную вихрем влетел лорд Лодочник.

За ним, едва ли не пританцовывая, поспешал Оскар; не будь гость аристократом, – аккурат бы схлопотал по затылку, за то, что ворвался раньше дворецкого.

В руках Лодочник держал огромный кремовый торт, и букет из герберов с солидаго.

– Оскар, да не дуйся ты так, – тоном своего человека сказал лорд.

Он широко улыбнулся сидящим за столом, и хитро подмигнул дворецкому.

– Кто знает, может, ты еще в нашем доме будешь работать. Все зависит только от Мартыши.

– Лодди, заходи, – тоном радушной хозяйки сказала леди Артанис. – Сейчас Лу принесет тебе что-нибудь поесть.

– Нет, нет, нет! – энергически отказался Лодочник. – Боюсь, я и так доставил вам слишком много хлопот.

Он был нарочито весел и придурковат, и становилось ясно, что гость хочет затушевать какую-то свою шкоду.

Шумно попривествовав всех, Лодочник сказал:

– Я, кажется, у вас кое-что забыл, ха-ха-ха, – он не совсем искренне засмеялся. – Ну и если эта моя оплошка ввела вас в расход, ну там, унитаз разбила или в гобелены сморкалась, – то я, конечно, все оплачу.

Мы поняли, что он не знает о смерти ворма.

Леди Артанис серьезно посмотрела на него и произнесла:

– Лодди, сегодня ночью произошла ужасная трагедия. Кто-то убил твоего рунописца. Более того, – леди Артанис раскраснелась, – это случилось в моей спальне, на моей кровати, что совсем уж ни в какие ворота не лезет. Простите.

Лодочник недоумевающе смотрел на баронессу.

Ему казалось, будто она вот-вот расшутит, а страшный рассказ придумали, может быть, даже Френки, в отместку за то, что лорд забыл своего секретаря в чужом доме, и тот причинил массу хлопот хозяевам.

Но увидев наши серьезные лица, Лодочник понял, что это не розыгрыш.

Лицо его посерело, он уронил торт в кресло, чуть не сел на него в рассеянности, и попросил рассказать все в деталях.

Лодочник выслушал леди Артанис, потом лорда Николаса, потом Френки. Какое-то время он еще посидел, – все молчали, не зная, что сказать, – а затем извинился за свое поведение и добавил, что должен срочно вернуться домой.

На прощание, все же не удержался, и послал Френки воздушный поцелуй:

– Ты моя жизнь, Мартыша.

– Знаешь, Френки, – задумчиво пробормотал я, когда мы остались одни в столовой. – Если бы я решил убить своего рунописца, я бы, наверное, сделал это в чужом доме, чтобы отвести от себя подозрение, а на следующее утро разыграл бы точно такую сцену.

Наутро, после плотного завтрака, Френки и леди Артанис, в изящных платьях из серебристого атласа, и высоких шляпах, – сидели внизу, готовые к выходу.

Лорд Николас и Джоуи тоже вышли из своих комнат, чтобы присоединиться к шествию. Оба были одеты в модные пурпурэны цвета морской волны, на поясе баронета висела кривая сабля, в усыпанных сапфирами ножнах, а у его племянника – короткий кинжал. В руках у каждого покачивалась шляпа с роскошным плюмажом.

В своем дорогом, но цивильном костюме я явно проигрывал на их фоне.

– Надеть плащи, что ли? – спросила тетушка Артанис. – На улице свежо, и мы можем испортить платья. Но с другой стороны, плащи это уж очень глупо, мы же не монашки. Ну ладно, мы пойдем без плащей, а мужчины пусть надевают.

Мы сели в ландо, запряженное шестеркой отборных церберов.

Нас сопровождали четверо стражников, в алмазных кирасах. Каждый ехал на чистокровном найтмэре, цвета смерти, и алые облачка поднимались над мордами инфернальных тварей.

Пусть все прохожие видят, что в экипаже не смерды или нувориши, а влиятельные аристократы, ведущие свой род от великого дома Магмы.

Глядя на герб Дюпонов, простой зомби-гоблин сразу же ломал шапку, кланялся до земли, и еще долго провожал ландо пламенным взглядом будущего народовольца и якобинца.

Глава 2. Квартал некромантов

Алмазный герб Преисподней сиял над высоким замком.

Могло показаться, будто он выкован из эльфийского мифрила, и держится в воздухе только волей богов. Это была величественная иллюзия, и шесть колдунов, каждый на своей башне, поддерживали ее.

Сменяясь через каждые шесть часов, они держали непрерывную вахту, – и за все века существования Преисподней, Алмазный герб ни разу не потухал, и даже маленькая рябь не пробежала по его поверхности.

Создать такую иллюзию нелегко.

Надо отдать все силы, раствориться в шепоте заклинаний, – и при этом цепко следить за движениями астрала, ведь даже малейшее колебание волшебных потоков может свести на нет все усилия колдунов.

Творить видения, – непростая задача не только для разума, но и для тела. Много часов кудесник должен стоять неподвижно, высоко подняв магический жезл, – и если рука его хоть немного дрогнет, и сам он, и его товарищи будут разорваны силами Хониид Бардо.

Как правило, колдуны слабы телом; у них нет времени, чтобы упражняться с мечом и шпагой. Но к магам иллюзии это не относится.

Для того, чтобы сдать экзамен в колледже волшебства, и перейти на следующую ступень обучения, – аколит должен простоять неподвижно четверо суток, творя одну иллюзию за другой.

И только лучшим из них дозволено поддерживать Герб над крепостью саламандров.

Тяжелый подвесной мост опустился со скрипом, и сложно было поверить, что это фантом. Наши кони скакали по призрачным доскам, и одного вздоха привратника-колдуна было достаточно, чтобы опора исчезла, и мы провалились в глубокий огненный ров, где Элементали пламени рвали на куски время и пространство.

– Salus populi suprema lex esta! – загремел над площадью голос герольда.

Воины в черных доспехах, с белыми и алыми плюмажами, стояли по обе стороны от ворот. Это были Огненные Клинки, – элитная гвардия Преисподней. Почетный караул, которым встречали лишь королей и наследников дома Магмы.

В мускулистых руках, скрещенных на груди, каждый держал шуанфу, – малые топоры, которые используют в паре. За спиной поднималась рукоять гладиуса, – но широкий меч не прятался в ножнах, а свободно парил, подвластный особой магии, – чтобы по первому зову лечь в руку хозяина.

– Его сиятельство, лорд-протектор города Преисподней, верховный стратег, проконсул Дариус Саламандр!

Яркие молнии озарили крепость.

Они сплелись, скружились в тугое солнце, горделиво играя в мраморных плитах площади, и отражаясь в золотых горельефах стен. Потом звезда взорвалась, – и в яростной круговерти янтарных всполохов явился серебристый грифон, на котором ехал проконсул.

Клювокрыл был ярким, почти что белым, – хоть это разрешено лишь грандам из Совета Тринадцати. И только слабые оттенки металла говорили о том, что Саламандр не нарушил древнее правило.