Максим Субботин - Пламя теплится

Помимо еды было найдено немного одежды – большей частью прожженной, но вполне пригодной для носки. К сожалению, в огне пропало почти все оружие, а что еще хуже – боеприпасы. Оставалось лишь то, с чем люди успевали покинуть завод. И если стволов хватало на всех выживших, то с патронами дела обстояли из рук вон плохо.

Относительно повезло лишь Гракху. Специально для него была принесена целая россыпь подшипников. Зарккан принял их почти с трепетом. Десяток плазменных выстрелов – это хорошо, но мало. А металлические шарики «Плевок» вполне мог использовать вместо пуль. Эффективно в плане расходования заряда аккумулятора. Встроенные в приклад солнечные батареи позволяли оружию подзаряжаться в течение дня, однако это не могло обеспечить энергозатратное ведение огня.

Вереница людей медленно отдалялась от выгоревшего завода. Завода, успевшего стать родным домом и так внезапно погибшим, похоронив в своих стенах большую часть общины.

Предыдущий день большей частью посвятили похоронам. Последние почести были скоротечны, без громких пафосных слов. Ани оставили под присмотром Хилки. Девочка на удивление быстро привыкла к старику, прониклась к нему доверием. У Дезире поначалу возникали сомнения – как уговорить ребенка покинуть завод без родителей? Девушка боялась расспросов, боялась, что придется врать. Хилки оказался ее спасением. Он словно был послан свыше – чудаковатый, но легко ладящий с детьми.

Никто из тех, кто подвергся нападению многоножек, не выжил. Никто, кроме Кэра. Как и предполагала Дезире, эрсати уже утром пришел в себя и смог самостоятельно передвигаться. Да, он все еще был слаб, но выздоровление шло так быстро, что не могло быть сомнений – еще пару дней и от встречи с многоножками не останется и следа. К сожалению, чудодейственного средства у него больше не было.

Несколько человек мучились с ожогами. Двое – сильными. Надежда на их выздоровление еле теплилась. Наложенные повязки промокали уже спустя несколько минут, становясь алыми. Марна истратила почти весь антибиотик, но лишь большая удача помогла бы избежать заражения крови.

На этом фоне несколько переломов, легких ожогов и рассечений не выглядели чем-то страшным.

С собой забрали все ценное, что удалось спасти. В основном это было оружие, боеприпасы, еда. Бытовые мелочи, инструменты и одежда оказались почти полностью уничтожены. По поводу инструментов особенного горевал Гракх. Потеря орудий труда для зарккана по своей значимости приравнивалась к потере родственника. От окончательного траура спасало то, что на праздник он явился со своим универсальным инструментом в кармане. А значит – не чувствовал себя совсем без рук.

Люди уходили, понуро опустив головы. Впереди лежали неизведанные земли. Чего они готовили незваным гостям – не знал никто. О надежде на лучше говорить не приходилось. Ни примерной схемы, ни, тем более, карт – у них не было. Марна долго сомневалась, как ей поступить. Можно было плюнуть на предостережения Дезире и остановиться в институте. Но отчего-то Закэри отмел этот вариант, только узнав о нем. Каким же далеким казался сейчас день возвращения экспедиции. Далеким настолько, что уже начал обращаться сказочным сном. Марна привыкла доверять решениям старосты и потому все же не выбрала легкий и очевидный выход. Тем более что в глазах Дезире появлялось настоящее безумие, когда разговор заходил о возможности остановиться в стенах НИИ.

Но не только это повлияло на решение Марны. Она знала, что большинство городов – независимо от их размера – не были пусты. Да, в них не жили люди, но зато развалины становились прибежищем для грайверов. До тех пор, пока в городе были мертвые, трупоеды не покидали его переделов, пируя на кладбищах и на трупах убитых во время войны. Эти созданные магами существа не гнушались ни мягкой плотью, ни костяками. По сути, являясь крайне трусливыми, они редко нападали на живых. Однако, объединившись в стаи, превращались в реальную опасность. Тем более – зимой. То, что грайверов еще не было в близлежащем городе, говорило лишь о том, что они там обязательно появятся позже. И оказаться в это время поблизости, пусть и за стенами института, Марна не хотела.

Горькая усмешка судьбы – рядом, всего в нескольких километрах, раскинулись развалины, в которых легко могли бы укрыться сотни общин. Многие могли бы начать возрождение цивилизации, заняться обустройством новой жизни. Но нет, города превратились во врагов, а не союзников выживших. Внешне спокойные камни таили в себе смерть еще более верную, нежели пустое сидение у обгорелых останков завода.

Конечная цель пути выглядела расплывчатой. Слишком многим критериям она должна была соответствовать: достаточное удаление от крупных поселений, наличие прочных стен, возможности по обеспечению пищей и другие. Острее всего вставал вопрос пропитания. Почти все припасы исчезли в огне. Найти новые источники было первоочередной задачей.

Но иного пути Марна не видела. Обратная дорога все равно заказана, а поэтому, сколь ни была призрачна надежда на благополучный исход очередного перехода, но оставаться на месте равнялось самоубийству.

Шли молча, лишь изредка перебрасываясь отдельными фразами. За последние дни каждый потерял лидо родных, либо друзей. Можно привыкнуть к сложной повседневности, постоянной опасности, тяготам переходов и монотонной работе. Но можно ли привыкнуть к потере дорогих тебе людей? Массовость же этой потери давила стократ сильнее, заполняя головы ноющей болью, в которой появлялись и гасли знакомые лица и голоса.

Природа словно решила продолжить череду выпавших на общину испытаний. До того стоящая сухая погода сменилась сначала ливнем, а потом монотонной изморосью. Серое небо нависало грязными клочьями ваты, опускаясь все ниже и ниже к земле.

– Все такое тоскливое, – сказала Дезире и громко чихнула.

– Хилки любит дождь, – самозабвенно улыбаясь, отозвался старик. – А вот Пушистик не любит. Смотри, он спрятался. Браксус, как тебе не стыдно? Красивая девочка не прячется, а ты?

Дезире украдкой улыбнулась. Чучело хорька покоилось у старика за пазухой. Наружу торчал только облезлый нос.

– Не трогай его, Хилки. Не хочет он шерстку мочить. Была б моя воля, я бы с удовольствием спряталась в какое-нибудь теплое сухое местечко.

Старик предпочел промолчать.

– Знаешь… – продолжила девушка. – Я слышала – раньше была пословица… Что-то о том, будто выходить в дорогу в дождь – хорошая примета. Что же может быть хорошего в том, чтобы мокнуть уже в самом начале пути?

Хилки улыбнулся. Его глаза утратили выражение отрешенности, взгляд стал осмысленным.