Глен Кук - Холодные медные слезы

Чуть позже я сказал:

– Ну, хватит лирических отступлений. Пора подумать о деле. – Мне, во всяком случае. Маленькая ведьма меня допекла. – Ты знаешь что-нибудь об этом квартале?

– Тут куча извращенцев.

В сведениях такого рода я не нуждался. У меня довольно хорошее зрение.

Шесть близлежащих заведений устраивали известного рода представления. Еще несколько предлагали особые услуги. Некоторые по внешнему виду ничем не отличались от обычных гостиниц. Но назначение одной лавочки мне не удалось вычислить даже приблизительно.

Там не было зазывалы. Не было вывески. Туда не ломились толпой посетители. За все время, что мы сидели на скамейке, в дом вошли пятеро мужчин и одна женщина. Вышли четверо. Только у одного в манерах проскальзывала вороватость – отличительный признак клиента, который шагает навстречу приключению, подразумевающему какую-либо мерзость. Выходящие оттуда выглядели довольными и расслабленными, но не так, как выглядят люди, пресытившиеся сексуальными развлечениями.

– Как насчет вон того заведения? – Я показал рукой. – Знаешь его?

– Нет.

Меня обуяло любопытство. К нам приближался фонарщик, толкавший перед собой тележку с ароматными маслами. Он переходил от столба к столбу, забирался наверх, заправлял масло и зажигал разноцветные огни, придающие вечерам в Веселом Уголке атмосферу непристойного карнавала. Когда он остановился у фонарного столба в конце нашей скамейки, я открыл рот, чтобы спросить о доме, который меня заинтриговал.

Майя пихнула меня локтем в ребра:

– Моя очередь, помнишь?

Она встала.

Должно быть, они впитывают это с молоком матери. Я еще не встречал женщины, не способной запалить огонь, когда ей это нужно. Майя заворковала. Глаза фонарщика загорелись без помощи его спичек. Он кивнул. Майя коснулась его груди поверх сердца и пробежала кончиками пальцев по его куртке. Он ухмыльнулся и посмотрел на дом, привлекший мое внимание. Потом он увидел глухонемого зазывалу, смотрящего волком в нашу сторону.

Слова у фонарщика иссякли прежде, чем он успел открыть рот. Он поглупел на глазах.

– Меня это начинает раздражать, – сказал я Майе. – Пошли.

Я встал, взял ее за руку и направился к входу в примечательное здание.

Зазывала разгадал мое намерение и покинул свой пост. Он поскакал по улице и встал у меня на пути.

– Ты действуешь мне на нервы, дружок, – сообщил я ему. – Либо через две секунды ты отсюда уберешься, либо я переломаю тебе ноги.

Он ухмыльнулся. Глаза загорелись в предвкушении драки.

– Гаррет, сзади! – предупредила Майя.

Я оглянулся. К нам неспешно приближались аборигены. Я насчитал с полдюжины. Судя по их виду, они истомились в ожидании случая кого-нибудь отколошматить. Но за их спинами возникли мои ангелы, и стаю возглавлял Плоскомордый. А он единолично мог бы управиться со всей этой сворой.

– Убери копыто, или ты его лишишься, – ласково сказал я зазывале.

– Ну, ты сам напросился, парень. Возьмите его.

Плоскомордый столкнул парочку аборигенов головами. Клин опустил дубину еще на два кумпола. У зазывалы округлились глаза.

– Ну что, ты готов убраться? – спросил я.

– Гаррет, уймись! – крикнул Плоскомордый. – Ты здесь бунт устроишь.

У зазывалы глаза вылезли из орбит.

– Вы – тот Гаррет, который работает на Чодо? – Он посторонился. – Что ж вы раньше не сказали?

– Да, Гаррет, – прогремел Плоскомордый. – А ты какого черта молчал?

– Мне плевать, что там утверждает Чодо. Я на него не работаю. Я работаю на себя. – Я должен был прояснить этот пункт ради собственного душевного спокойствия.

– Понимаете, я не знал, что вы работаете на Чодо, – лепетал зазывала. – Тут всякие шляются. Я бы не стал вам мешать, если бы вы меня предупредили.

– Уймись. Я только хочу войти туда и посмотреть, что там творится.

– Вы спрашивали о какой-то белокурой сучке, – скулил зазывала. – Что вы хотите знать? Если я могу помочь…

Одновременно заговорил Плоскомордый:

– Я пришел сюда по поручению Морли. Ему нужно тебя повидать. Говорит, у него для тебя какие-то важные новости.

– Рад за Морли. Вы меня извините? – Я протиснулся мимо зазывалы и вошел в загадочный дом. Майя не отставала ни на шаг и держала рот на замке. Умная девочка.

38

Дверь была не заперта. Наверное, ее нельзя было запереть, поскольку она провисла. Внутри на расшатанном стуле сидел тощий старик и запихивал в печь сучья. Стояла такая жара, что можно было приготовить мясо на пару, но старик ворчал и жаловался на холод.

– Киньте на конторку, – проскрипел он, не потрудившись повернуть голову.

– Что?

Тут он оторвался от своего занятия и посмотрел на нас. Сначала на меня, потом на Майю. Его мохнатые белые брови поползли, извиваясь, к переносице.

– Вы вместе?

– Да.

– Ну, как знаете. Деньги ваши. Шесть марок серебром. В первый раз? Выберите любую кабинку с отдернутыми шторами. Если не понравится то, что вам досталось, можете один раз поменять кабинку. Если опять не потрафит, платите одну марку за каждый следующий переход, пока вас не зацепит.

Я выложил деньги. Он вернулся к прерванному занятию. Майя бросила на меня озадаченный взгляд. Я пожал плечами и шагнул к занавешенному дверному проему.

За ним открывался длинный коридор, с каждой стороны которого располагалось полдюжины ниш со шторами. Четыре шторы были задернуты. Мы прошлись туда и обратно. Я услышал приглушенные голоса за задернутыми шторами. Там, где шторы были раздвинуты, стоял стул и столик, упирающийся в стеклянную стенку. За стеклом царила темнота.

– Что это за место, Гаррет?

– Раз ты спрашиваешь, значит, тебе скорее всего здесь не место.

Я повел ее в ближайшую открытую комнатку и задернул штору. Мы оказались на пятачке шесть на пять футов, к тому же очень темном из-за закрытых штор. Я нащупал нечто похожее на шнур от звонка и дернул. Где-то над головой звякнул и затих колокольчик. По другую сторону стекла появился свет.

Комната за стеной выглядела, словно перенесенная с Холма спальня какой-нибудь знатной дамы. Очевидно, это была декорация, но декорация безупречная, вплоть до мельчайших деталей. По винтовой лестнице в комнату спускалась хорошо одетая и немыслимо прекрасная женщина.

– Гаррет, – прошептала Майя. – Эта женщина не человек. Она чистокровный светлый эльф.

Я и сам видел, но не верил своим глазам. Кто когда-нибудь слыхал об эльфийской шлюхе? Но Майя права. Перед нами была эльфийка, и такая прекрасная, что глазам больно.

Она начала раздеваться, словно не сознавая, что за ней наблюдают. Потом она подвинула стул к столику, упирающемуся в стекло с той стороны, и начала медленно удалять с лица косметику. Для нее стекло, должно быть, представляло собой зеркало.