Энгус Уэллс - Узурпатор

— Смотри, — настойчиво сказал Тоз, когда они опять плыли над Андурелом. — Я показываю тебе твое будущее.

Хаттим проследил взглядом за когтистой лапой Посланца. Белый Дворец преобразился. Зеленые и золотые стяги Усть-Галича развевались на стенах и башнях. На великолепных городских воротах, подобно второму солнцу, гордо сиял герб его королевства. Тем временем по сторонам улицы выстраивались воины. Их кольчуги отливали золотом, а зеленые робы украшены изображением восходящего солнца. Ворота распахнулись, и из них степенно выехала колесница, запряженная парой белоснежных лошадей. На колесничем была форма Усть-Галича. Хаттим увидел, что в колеснице стоит он сам, рядом с ним — Эшривель. Принцесса с обожанием глядит на него, ее рука лежит у него на плече. Затем его внимание привлекли воины, которые медленно шли по широкой улице и бичами гнали перед собой группу людей. Бедир Кэйтин, Ярл… Между ними, шатаясь, бредет Кедрин, а позади него — наследник Кеша. Все в цепях, из ран струится кровь, словно они недавно участвовали в битве. Все четверо подошли к колеснице и опустились на колени. Их глаза застилал страх, они протягивали руки, моля о пощаде. Хаттим увидел, как он сам соскочил на землю. На нем было коронационное облачение, золотое с зеленым, на груди висел королевский медальон. Он увидел, как делает шаг к поверженным противникам, как его губы шевелятся, а Бедир униженно кивает и целует сапоги победителя. И все, кто находился вокруг, — воины, стража, горожане — закричали как один человек. Он услышал этот крик и разобрал слова:

— Хаттим Сетийян! Хаттим Сетийян! Правитель Андурела! Король Трех Королевств!

Видение растаяло. Они снова плыли в небе. Тоз увлекал его на север, мимо городов, над которыми всходило солнце Усть-Галича. Вспыхивая и исчезая из виду, перед ним мелькали Тамур и Кеш — обещание власти и славы, превосходящей самые его неистовые мечтания.

Эти образы еще сияли в его памяти, когда они вернулись в Нируэн и снова оказались в комнате. Хаттим обнаружил, что по-прежнему лежит на кровати, а перед ним стоит Тоз. Дрожа с ног до головы, правитель Усть-Галича посмотрел на колдуна.

— Так ты можешь мне это дать?

Тоз молча кивнул.

— Но…

Два сомнения еще омрачали честолюбивое сердце Хаттима.

— Как же Община Сестер? А Кедрин — разве он не Избранный?

— Ты сомневаешься во мне? — в голосе Посланца прозвучал такой холод, что Хаттим отшатнулся и помотал головой. — Община Сестер уязвима, как и все приверженцы Кирье, потому что они верят в слабость — в любовь и братство. За что ты выступал, когда Кедрин говорил о мире с Белтреваном?

— Я хотел войны, — ответил Хаттим. — Надо было показать им силу…

— Кедрин одержим учением Этой Женщины. Он говорил о том, чтобы спрятать меч в ножны; о любви — вместо того, чтобы призывать к войне и крови. Он Ее истинный последователь — как и все они. Я предлагаю тебе Королевства. Ты этого хочешь?

Хаттим облизал губы, не сводя глаз с колдуна. Взгляд Тоза больше не завораживал, но пережитое действовало сильнее всяких внушений.

— Да, — кивнул он, — хочу.

— Но все еще сомневаешься, — казалось, в горле Посланца трутся друг о друга сухие кости. — Ты трепещешь перед мощью Эстревана. Но ты забываешь, что Священный Город далеко. Прежде, чем эти голубые куклы что-то проведают, ты получишь престол Андурела. И тогда будет слишком поздно. Ты будешь распоряжаться в Белом Дворце, а Сестры Андурела окажутся у тебя в заложниках — и в Эстреване пальцем пошевелить не посмеют, чтобы тебе помешать. Конечно, Тамур и Кеш станут роптать — но ни Бедир Кэйтин, ни Ярл Кешский не решатся развязать междоусобицу. Ты займешь город, а Эшривель разделит с тобой ложе. И все будут знать, что Сестрам Андурела придет конец, если хоть кто-то посмеет выступить против тебя. Что же до Кедрина Кэйтина… Я уже позаботился о его судьбе. Думаю, это прольет бальзам на твои раны. Если ты помнишь, он слеп. Сейчас он отправился в Эстреван — надеется восстановить зрение. Как бы не так! Ни Сестры Эстревана, никто другой ему не поможет — пусть обойдет хоть весь свет. Так что… пусть странствует. А семена, которые я посею, дадут всходы. И он встретит свою судьбу покорно, как ягненок. Помни одно, Хаттим Сетийян: тебе некого бояться, пока я рядом. Ты должен только слушаться меня. И ты получишь все, что пожелаешь.

Искушение было велико. Хаттим почувствовал, что сомнения рассеиваются, как утренний туман. Безусловно, Сестрам не выстоять против Тоза. Так что может быть более естественным, чем принять сторону сильнейшего, — если стремишься к власти?

— Что я должен делать? — спросил он.

— Слушаться меня, — повторил колдун. — Не более того.

Хаттим поднялся с кровати и встал, потом опустился на колени, но гордость заставила его улыбнуться.

— Господин, я в твоем распоряжении.

Тоз смотрел сверху вниз на коленопреклоненного галичанина, и его глаза мерцали, как угли. Как легко люди поддаются соблазну… И как легко Королевства склонятся под пяту его Господина.

— Встань, — приказал он. — Нельзя терять времени. Для начала мне нужно попасть на твой корабль. Когда мы доберемся до Андурела, Эшривель будет твоей.

— А Дарр? — Хаттим улыбнулся.

— Не все сразу. Сначала принцесса… потом займемся ее отцом.

Правитель Усть-Галича кивнул. Он почти успокоился и обрел способность рассуждать.

— Тебе нужна одежда. Потом… твое появление вызовет расспросы — что мне говорить? И эта девка… — Он посмотрел в сторону трупа Эллебриги. — Как я это объясню?

— Это? Какие пустяки!

Тоз небрежно взмахнул рукой. Голубое пламя вспыхнуло на ладони Посланца, потом язычки, словно щупальца, потянулись к трупу. Тело Эллебриги словно впитало в себя пламя и тут же вспыхнуло. По комнате поплыл омерзительный смрад. Зажав ноздри, Хаттим завороженно глядел, как чернеет плоть, отделяясь от костей — и сгорает на глазах. Вскоре на полу осталась лишь крошечная горстка золы. Окно распахнулось, и порыв ветра подхватил ее и рассеял без следа. Вместе с телом девушки таинственным образом исчезла и ее одежда. Остался только смрад, который быстро улетучивался.

Хаттим подошел к окну и глубоко вздохнул. В холодном предрассветном воздухе пахло речной сыростью и дождем. Пепельное небо над Идре начинало слабо светлеть. Где-то заголосил петух, и во дворе раздался сонный лай потревоженной собаки. Хаттим ощутил, как по груди стекает ледяная струйка пота, и захлопнул ставни.

— Она ушла, когда ты спал, — пояснил Тоз. — Что же касается меня… кто осмелится расспрашивать правителя Усть-Галича? Когда мы поднимемся на борт, я наведу на твоих спутников чары. И мое присутствие воспримут как само собой разумеющееся.