Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

Либер довольно быстро понял, что за подарок получил маринер; вещи были прямо-таки пропитаны магией, одновременно чужой и знакомой. О волшбе канувших во Тьму сородичей Роман знал, что корни у нее те же, что и у привычной ему магии Лебедей. Найденные вещицы обладали сходной аурой, но превосходили большинство знакомых Роману артефактов, как рысь превосходит кошку. Разобраться бы еще, что со всем этим следует делать и не ударят ли заклятия темных по чужакам и невеждам, в руки которых попали их творения.

Когда Роман, справившись с первым волнением, сел изучать таинственные предметы, он подметил, что все они помечены одним и тем же тройным вензелем. К несчастью, бард никогда не встречал подобной комбинации, хотя части были ему знакомы. По здравом размышлении он пришел к выводу, что это личное клеймо создавшего амулеты мага. Затем Роман взялся за рукописи. Та же история. Он узнавал буквы, мог разобрать отдельные куски, но все вместе складывалось в откровенную бессмыслицу, хоть и эльфийскую. Вздохнув, эльф решил сосредоточиться на чем-то одном. Его внимание привлекла пара ошейник — браслет, чуть ли не плавившаяся от переполнявшей их силы.

Парные талисманы, связывавшие два живых существа, были в ходу у всех эльфов. Чаще всего это были кольца или браслеты. Находясь в разлуке, их обладатели узнавали о радостях и несчастьях друг друга, а с помощью одной вещицы можно было установить местонахождение ее пары. Отобранные, украденные или потерянные, артефакты теряли силу и обретали ее вновь либо со смертью владельца, либо же будучи возвращены ему или обладателю парного амулета. Роман видел и трогал кольца, некогда принадлежавшие матери и отцу, но о попытках связать человека со зверем, для чего кем-то была изготовлена пара, которую он сейчас держал в руках, эльф не слыхал. Интересно, что будет, если браслет наденет человек, а ошейник застегнут на шее собаки? Впрочем, собаку с такой шеей надо еще поискать!

Бард вновь нырнул в рукописи, выискивая куски, которые можно было хоть как-то соотнести с известными ему заклинаниями, и наконец его настойчивость была вознаграждена. Перепутанные бессмысленные слова начали складываться в сложное и сильное заклятье, конечная цель которого потрясала своей смелостью и простотой. Кем бы он ни был, этот таинственный темный, у него имелось и воображение, и «многие знания»! Романа охватило лихорадочное возбуждение, как в добрые старые времена, когда молодой бродяга только-только начал причащаться магической премудрости под руководством отца и чародеев, преступивших имперский закон о Дозволенной магии.

За окнами стояла глубокая ночь, когда либера вернул к действительности громкий стук в дверь. К своему немалому удивлению, эльф обнаружил на пороге Илану. На высоких скулах девушки горели алые пятна, а руки дрожали, выдавая охватившее принцессу волнение.

— Что случилось? — удивился Роман, все еще плавая в океане высокой магии.

— Аррой! — выпалила Ланка, возвращая эльфа в реальный мир интриг и козней.

— Что с ним?!

— Он… Вместе с Михаем Тарскийским… вот уже два часа. Не о чем им так долго разговаривать! Михай Рене ненавидит…

— Моя принцесса, откуда вы это знаете?

— Геро говорила. Ее отец — негодяй!

— Это и так очевидно. Кто затеял разговор, Рене или Михай?

— Рене. Он мне сказал, что хочет переговорить с Годоем, но так, чтоб никто об этом не знал, и я… я знала, где ключи от Старой оружейной…

— И вы не попытались подслушать?

— Я пыталась! — отвергла обвинение Ланка. — Но у меня не вышло. С галерейки, куда можно пробраться, ничего не слышно. Они сидят за столом и шепчутся. А мне вдруг стало страшно.

— Рене просил что-то сделать, если его долго не будет?

— Нет. Он сказал только, чтобы я никому не говорила и что он сам справится. Да, про вас говорил, что вы очень заняты, а дело не терпит… Что он все сделает сам.

— Хорошо… Попробуем выяснить, чем там они занимаются.

Старая (чаще ее называли Черной из-за обитых черным бархатом стен, на которых особенно эффектно выглядело раззолоченное парадное оружие) оружейная располагалась в Арсенале. Укрыться там на первый взгляд было негде, но строители замка предусмотрели в том числе и подслушивание. В оружейную вело два потайных хода — первый выходил на опоясывавшую зал галерейку, откуда можно было расстрелять из арбалетов всех оказавшихся внизу; пройдя вторым путем, попадали в укрытие. Между бархатными драпировками и капитальными стенами существовал довольно широкий зазор, а в складках материи были проделаны смотровые отверстия. Если наблюдатель не выдавал своего присутствия, чихая от пыли, он слышал и видел все. Правда, в последнее время ходом не пользовались, и даже ключи от него оказались утеряны, так что Ланке с Романом пришлось спрятаться на галерее, благо эльф знал приближающие заклятия.

Велев спутнице сидеть тихо, эльф сосредоточился на устроившихся за массивным дубовым столом собутыльниках. Годой и Рене озаботились захватить с собой фрукты, сыр и вино. Разговор шел самый светский, а лица обоих герцогов излучали такое спокойствие и взаимную симпатию, что Роману стало не по себе. Что-то должно было произойти. Что?

Укрывшись за дубовой балюстрадой, Роман видел и слышал все, что творилось в по-старинному мрачном зале. Рядом приникла к щели Ланка. Вообще-то подглядыванье претило ее прямой натуре, но в последнее время все связанное с Рене волновало девушку больше, чем следовало. Странный разговор с отцом Герики, которого та до смерти боялась, тревожил все больше. Разумеется, Илана не знала всего, но разлитое в воздухе напряжение, казалось, можно было потрогать руками. Пытаясь унять колотящееся сердце, принцесса прикидывала, успеет ли она, случись что, метнуть кинжал в Михая. Должна…

А собеседники уже закончили рассуждать о ловле трески на северном побережье Эланда и прелестях добычи китов, о чем Михай не имел ни малейшего понятия, и перешли к осенней охоте на горных быков, в которой Рене разбирался, как мунтский академик в эльфийской магии. Роман механически отметил, что эландец вырядился в роскошный придворный костюм. Хотелось бы верить, что под атласом и кружевами прячется кольчуга.

Неприязнь эльфа к собеседнику адмирала перехлестывала через край, но до истории с Маритой казалась необъяснимой. Повелитель Тарски был дружелюбен и мил со всеми. Он не пытался вынюхивать тайны, не спешил сделать свою дочь наследницей короны, неглупо рассуждал о будущем Благодатных земель и о необходимости союза с крепнущей Таяной и окрепшим Эландом. По всем законам политики и здравого смысла Годою следовало верить — маленькому, затерянному на краю Последних гор государству при всех его богатствах дружба с соседом давала больше вражды. Не следовало забывать и о том, что в жилах Годоев не текла кровь Волингов, соответственно для других династических домов они без Таяны не значили ничего. Магия? Следы запрещенной волшбы сами по себе не клеймо, мало ли из каких источников кто черпает, и все же чутье подсказывало, что господарь — враг. Страшный, коварный, почти неуязвимый; случай с Маритой лишь подтвердил догадки. И вот теперь этот странный ночной разговор.