Олег Верещагин - Garaf

— Я могу нарубить дров или убрать хлев, — вполушутку предложил Гарав. Если честно, он всегда робел девчонок — они казались насмешливыми, нелогичными и шумными. Но сейчас почему–то было легко говорить.

Брови девчонки поползли вверх:

— И ты это умеешь?!

— А что тут такого? Я из крестьянской семьи… Меня зовут Гарав, — он чуть поклонился, — а ты кто?

— Тазар, дочь Уризана, — девчонка чуть поклонилась и повела рукой. Северянка или нет, но имена и у отца, и у неё были на адунайке. — Я прощаю тебя за твою глупость, произошедшую от незнания и дикости.

Гарав даже рот приоткрыл… но тут же понял, что девчонка смеётся над ним — незло, так, маленькая месть. И засмеялся тоже…

…Ни Гарав, ни Тазар не замечали, как сидевший в углу недалеко от камина мужчина — средних лет, в простой одежде — ловкими быстрыми штрихами угольной палочки набрасывал на белом листе плотной бумаги — расстеленном на столе — эту сцену: камин, огонь, смеющиеся мальчик–оруженосец и девушка из трактира — юные, красивые, беспечные и немного «выставляющиеся» друг перед другом.

Человека звали Туив — и он был живописцем. Сейчас, когда он работал над наброском, перед его глазами уже была картина — настоящая картина, двенадцатая в серии «Люди Форноста».

Художник задумчиво улыбнулся, не переставая работать. Он был благодарен этим подросткам и, накладывая последние штрихи, привычно попросил Эру быть милостивым к его глупым и счастливым маленьким детям — ко всем на свете — и к этим, у камина, хотя бы за то, что в нынешнем шатком и больном мире они смеются так, словно — бессмертны. И немного самодовольно подумал, что может кое–что добавить к милости Эру — на самом деле подарить своим невольным натурщикам бессмертие…

…Эйнор успел уйти. Фередир, скучливо созерцавший потолок, оживился, когда Гарав плюхнулся напротив.

— Ну что?

— А ничего, — легко ответил тот и засмеялся.

— Ясноооо… — Фередир расплылся в улыбке. — Пошли к коням, а потом я спать, темнеет уже, а ты…

— Выдумал, — фыркнул Гарав, снова поднимаясь — как на пружинах. — Пошли…

…В конюшне на отведённых местах Гарав так бурно нежничал с Хсаном, что Фередир опять засмеялся и толкнул друга в спину:

— Спокойней, спокойней, ты чего? Влюбился, что ли?

— Знаешь, нет, — откровенно признался Гарав. — Я… в общем, не влюбился я… — Гарав понизил голос. — Ты знаешь, она во–первых симпатичная и весёлая. А во вторых я… ну это… ну, в общем… это как бы…

— Хочешь её, что ли? — просто спросил Фередир. Гарав покраснел. — Ну и иди, в чём дело–то. Я ж тебе сразу сказал. Только если ребёнка откуёте — придётся тебе его содержать. Иначе нечестно.

— А? — Гарав покраснел ещё сильнее. Фередир пожал плечами:

— У меня двое…

Гарав вытаращился:

— Че–го–о?!

— Ну да, а что? — не меньше удивился Фередир. — Одна рядом с Зимрой, второй на юге Арнора. Мальчишка подрастёт — может, возьму его к себе оруженосцем. Стану же я к тому времени рыцарем.

— А как их зовут? — обалдело поинтересовался Гарав. Фередир пожал плечами:

— Откуда мне знать? И зачем? Хватит и того, что я про них самих точно знаю и посылаю им деньги…

— А Эйнор? — допытывался Гарав.

— Эйнор, — хмыкнул Фередир. — Эйнор нуменорец, они так собой не разбрасываются… Сколько тебя учить, кругами щётку води, кругами!!!

— Я сейчас тебя этой щёткой…

…В комнате, которую оплатил Эйнор, было четыре кровати — не три. Но на четвёртую оруженосцы бестрепетно свалили все вещи и теперь плескались в большой медном тазу, по очереди поливая друг другу из кувшина. Повозишься с лошадьми — при всей любви к ним — и в таком виде не заваливаться спать в кровать, ни идти на свидание с девушкой не стоит.

— Вообще–то надо бы тебе рубашку, — Фередир, фыркая, выпрямился и критически осмотрел друга. — Накидку, штаны не кожаные… одни сапоги куда ни шло.

— Где я всё это тебе возьму?! — возмутился Гарав, вытирая волосы и из–под полотенца сердито глянув на Фередира. — Гребень дай.

— Держи… — Фередир хлопнулся на кровать, забросил руки под голову и продолжал разглядывать Гарава, который сердито дёргал гребнем. — Иди так, она тебя расчешет как раз.

Гарав кинул в захохотавшего Фередира гребнем и резко затянул пояс. Подумал и привесил не только кинжал, но и меч. Он думал, что Фередир будет смеяться, но тот как раз ничего подобного и не собирался делать. Хотя напутствовал довольно ехидно:

— Не разочаруй её…

…В зале народу было полно и дым коромыслом. Пашка на секунду ощутил себя мальчишкой, заполночь явившимся в бар, где гуляют взрослые дяди. Но почти сразу сообразил, что это он так думает. А окружающие если и глядели на него, то мельком. Ну оруженосец. Ну идёт куда–то. Ну и что?

Уризан — хозяин «Гнезда кукушки» и отец Тазар — стоял возле камина и руководил несколькими слугами — днём их Гарав не видел (видимо, по вечерам семья отдыхала). Проходя мимо него, Гарав внутренне съёжился — ему казалось, что Уризан насквозь видит, куда он, Гарав, попёрся. И вообще ситуация показалась на миг невероятно глупой — мальчишка едва не вернулся в комнату. Но представил себе ехидство Фередира — и решительно вывалился на крыльцо, геройски придерживая меч.

Во дворе, кстати, народу тоже хватало — уединяйся тут! И Тазар — стоявшая у коновязи, где опять было полно «свежих» коней — тоже была не одна, а в компании двоих парнишек. Между прочим, и повыше, и постарше, и покрепче Гарава. Но, едва Гарав, нарочито громко стуча стальными подковками по замостке двора, подошёл ближе — как те испарились. Причём это был, кажется, не страх, а — уважение. Именно настоящее уважение к воину.

Хм. Это было приятно.

С этой мыслью Гарав и подошёл к коновязи. И положил ладонь поверх руки Тазар, лежавшей на отполированном бревне.

— Добрый вечер, — улыбнулся он. — Погуляем, или как?

— А разве твой рыцарь не велел тебе с темнотой быть здесь? — прищурилась Тазар.

Больше всего Гараву хотелось сказать, что он сам себе хозяин и вообще уже взрослый… но здесь это было правдой — он был взрослый и должен был себя вести, как взрослый. А взрослые не делают глупостей, чтобы доказать свою самостоятельность всему свету.

— Велел, — вздохнул Гарав и подбросил серебряную монетку. — Что тебе купить? Или дочери хозяина всё это уже поперёк горла?

— Почему? — удивилась Тазар. — Отец просто так не угощает, иначе мы всё съедим, посетителям и постояльцам ничего не останется. Принеси чего–нибудь попить. И что сам захочешь, ага?

Гарав снова заглянул внутрь и вынес кувшин с яблочным элем и сухие печенья на меду. Кувшин достался ему, а печеньями немедленно завладела и захрустела.