Олег Верещагин - Garaf

— Хорошо, молодец.

Ободрённый похвалой, Гарав запустил топором, ни слова не говоря, в попавшуюся на глаза мишень для ножей — и угодил точно. На этот раз не удержался оружейник:

— Ого. Редкое здесь мастерство.

— Он и правда северянин, ты угадал, — гордо заявил Фередир.

Когда Эйнор приказал примерить доспехи, Гарав слегка сник. На руках всё было очень тяжёлым… но, облачившись, он понял, что Олег Николаевич был прав, когда говорил, что доспехи в руках и доспехи на теле — разные вещи. А когда оружейник, что–то бормоча, произвёл непонятные манипуляции с кольчугой — вес вообще стал каким–то… в общем, не тянущим. Гарав пожалел, что нет зеркала. Но, едва он об этом подумал, как оружейник снял ткань с большого предмета в углу — и там, как по заказу, оказался лист зеркально отполированной бронзы. Мальчишка почувствовал, что краснеет от удовольствия. А, повернувшись боком, чтобы полюбоваться, он увидел рядом с зеркалом на полке хорошо знакомую штуку…

— Арбалет можно? — Гарав сказал «арбалет» по–русски, но кивнул на указанный предмет, и его поняли. Оружейник поднял брови. Эйнор усмехнулся. Фередир заинтересовался:

— Умеешь?! Это работа морийских гномов.

— Конечно, — кивнул Гарав. — Хорошо умею.

Он уже понял по реакции всех троих, что это оружие тут не в почёте. А зря. Тем более странно, что сделан был арбалет умело. Приклад, как у ружья, мощные стальные упоры для «козьей ноги» (она сама крепилась к арбалету снизу), удобная скоба спуска, стальной лук, стальная тетива… Арбалет, правда, оказался офигительно тяжёлым, как хорошее охотничье ружьё–самозарядка. В жёстком туле — кажется, берестяном, обтянутым кожей — хранились полтора десятка болтов: короткое толстое древко с трёхсторонним жёстким оперением из тонкой дранки, металлическая проушина, наконечники у большинства — массивная тупая шишка, но у трёх это были четырёхгранные «гвозди» длиной в указательный палец, а ещё у трёх — серповидные срезни шириной в ладонь.

— Покупаю, — кивнул Эйнор…

…Коня купили через две лавки — вместе со всей сбруей. Фередир в это время ходил покупать продукты, потом — за конями и вещами, но вернулся быстро — запыхавшийся, тяжело нагруженный и довольный. Он что–то жевал и, посмотрев, как Эйнор выбирает жеребца, сунул Гараву кусок чего–то липкого.

— Жуй.

Гарав — он тоже увлёкся процедурой выбора — откусил и удивлённо сказал:

— Ой. Это же козинак.

— А? — удивился Фередир. — Это глирэд, — слово было явно эльфийское. — Вкусно?

— Угу, — Гарав увлечённо жевал. Оказалось, что он дико соскучился по сладкому. — А шоколада у вас нет?

— Нет, — пожал плечами Фередир. — Ну… не слышал про такое.

— Для кого я выбираю коня?! — окликнул Эйнор. — Эй, вы, двое!..

…Серого в яблоках хорошо объезженного жеребца–трёхлетку Гарав назвал Хсан. Сокращённо от «х'санкор» — было такое животное в одной читанной когда–то Пашкой книжке. Объяснять странное название он не стал, хотя Фередир спросил изумлённо: «А что это такое?!» Слово было короткое и красивое. Чего ещё надо. Гарав был рад — так рад, что даже сам себе удивлялся. Он бормотал слова благодарности, путая русские слова и слова адунайка, потом с величайшей осторожностью оседлал приобретение. Почему–то конь обрадовал его больше, оружия, больше одежды, больше всего вообще. Под смех Фередира и улыбку Эйнора Гарав наконец обнял Хсана за шею и поцеловал прямо в нежный тёплый нос.

— Ладно, — сказал Эйнор. — Покажи, как ты умеешь увязывать своё собственное добро — и пошли–ка ужинать и устраиваться на ночлег. Мы проведём в Форносте пару дней.

— А куда пойдём? — деловито спросил Фередир.

— В «Гнездо кукушки», — сказал Эйнор.

Фередир в ответ на вопросительный взгляд Гарава пожал плечами.

Глава 13,

в которой обнаруживается кукушкино гнездо и происходят ещё некоторые события...

Внутри таверна «Гнездо кукушки», как ни смешно, оказалось больше похоже на ретро–кафе — из недешёвых. Стены, обшитые светлыми и тёмными деревянными полосками–панелями вперемешку, большой открытый очаг, высокие потолки, подпёртые деревянными арками, с которых свисали на цепях потушенные днём светильники, выложенный алыми и серыми гранитными плитками пол, квадратные столы на четыре места каждый, стулья с высокими спинками, выведенными в виде стилизованной лилии — расширенные кверху, на резных ножках… На небольшом возвышении в глубине зала сидели — правда, пока не играли, тихо разговаривали друг с другом — музыканты: арфист, флейтист и… скрипач, что ли? Четыре из каждых пяти столов были заняты, но хорошее место рыцарю и оруженосцам нашлось легко. Подошедшая девушка приняла и вскоре принесла заказ. Эйнор не собирался экономить на еде — ни для себя, ни для своих оруженосцев. Сковорода с глазуньей из дюжины яиц с ветчиной, три жареных цыплёнка, полкаравая серого хлеба, листья молодого салата, хрустящие тонкие коржики, кувшин с вином, три тонкостенных кружки… В общем, поесть было что. Даже ножи и вилки были поданы — металлические, начищенные до блеска. И три чистых полотенца — с вышивкой. Да ещё на подходе, с улицы, видно было, что заведение пользуется немалой популярностью — во дворе у коновязи стояло десятка три коней.

Мальчишки навалились на еду без церемоний. А вот Эйнор несколько мгновений молча смотрел на запад, как будто видел сквозь стену — а когда занялся обедом, то ел изящно и даже красиво. Но Гарав на это поглядел лишь мельком. Он внезапно открыл, как это здорово — есть ножом и вилкой за столом неспешно и умело приготовленую пищу. Даже лучше, чем в «…пони». Хотя Наркисс, несомненно, получил бы удар, скажи ему кто–нибудь об этом. А может — и даже наверное — перед этим удар получил бы критик. Обычный удар — кулаком.

— Тебе как — воды заказать? — Эйнор вдруг, словно угадав, о чём думает оруженосец, подмигнул Гараву. — Ты знаешь, что почтенный Наркисс с твоими фокусами чуть не умер от гнева?

— Не надо мне воды, — буркнул Гарав и налил себе вина. Оно было густое, красное, но чуть–чуть с фиолетовинкой. И холодное — жесть кружки запотела.

— Вино было сделано ближе к твоим родным местам, — Эйнор тоже пополнил свою кружку. — На восточном берегу Руна.

— Эйнор там был, — гордо заметил Фередир. Эйнор усмехнулся:

— Был. Ещё оруженосцем… Кстати, это вино тогда и сделали. Пять лет выдержки.

Гарав отпил. Осторожно. Вино было и правда холодным… и не так уж походило на прокисший компот (а именно таким был опыт общения мальчишки с вином). Оно чуть сладило, чуть горчило, чуть кислило… чуть вязало язык — и было, в общем–то, приятным. И, видимо крепким — через какую–то минуту, несмотря на то, что Гарав плотно поел, у него слегка поехало сознание. В общем–то это было не неприятно и не доставляло особых неудобств — скорей было даже забавно.