Екатерина Лесина - Хроники ветров. Книга цены

— Возможно, правда, дело не в желании, а в умственных способностях данного индивида, который был направлен в класс по ошибке. Уровень развития человеческого интеллекта настолько низок, что провести какую-либо градацию довольно-таки сложно, — теперь Наставник не обвинял, но снова читал лекцию, а Фома вынужден был слушать стоя, он кожей ощущал вежливую неприязнь, исходящую от человека в форме и страх, прочно обосновавшийся в остальных.

— … поэтому случаются ошибки. Нельзя требовать от человека больше, чем он способен, именно поэтому Империя продолжает использовать человеческий труд даже там, где его можно заменить машинным. Труд — возможность реализовать свой потенциал и стать полноценным гражданином. И мы не станем отказывать камраду в священном праве на труд и искупление своей вины.

— Идиот, ну какой же ты идиот, — печально вздохнул голос. — Ну что тебе стоило сделать вид, что слушаешь? Ты хоть понимаешь, куда влип?

В барак, темный и бесконечно длинный. Узкие деревянные койки, поставленные друг на друга, похожи на неопрятные соты, а люди, к ним жмущиеся, — на неизлечимо больных, неопрятных пчел.

— Иди, иди, — парень в пятнистой форме подтолкнул в спину. — Ну ты и придурок… не удержаться в таком месте…

— Простите, Наставник…

— Чего? Наставник? — Парень хохотнул. — Э не, камрад, наставники сюда не заглядывают, разводящий я. А ты не болтай, иди куда велено да под ноги гляди. Особое положение… да видали тут твое особое положение… пусть бы в белой части и оставляли, на хрена сюда-то спускать?

Разводящий бормотал себе под нос, но Фома слышал. Господи, куда он попал?

— В ад, — ответил голос, — или по крайней мере в Чистилище.

Рубеус.

Все заводы похожи друг на друга: тот же грохот, та же вонь, та же суета и те же проблемы. И в отсутствии названий Рубеусу виделся высший смысл: цифры безлики, как эти чертовы производства. До чего же их много… порой Рубеусу начинало казаться, что он уже здесь был, что видел полутемные бараки, цеха, машины, людей… и слышал про сложности с доставкой, развозом, установкой нового оборудования, выводом из строя старого, завышенными планами и ленивыми работниками.

И чем больше он решал проблем, тем больше их становилось, а Карл, словно издеваясь, подкидывал все новые и новые задания. У Рубеуса даже возникла абсурдная мысль, что вице-диктатор попросту спихивает большую часть своих обязанностей на него. Вопрос лишь в том, зачем ему это надо? И сегодня — полчаса между прибытием в Саммуш-ун и отбытием на Восемнадцатую фабрику, производящую не то порох, не то капсюли, не то резиновые шины — Рубеус решился задать этот вопрос.

— А почему нет? — Карл небрежно пролистал отчет и, отодвинув в сторону — спасибо, хоть сразу в мусорное ведро не отправил, как большее число прежних — произнес. — Ты справляешься, это раз. Вон, даже отчеты более-менее приличные писать научился. Ты учишься, это два. И сразу на практике: все равно чужой опыт не ограждает от ошибок, поэтому лучше, когда ошибаются под присмотром. Ну и у меня имеются определенные планы, это три.

— На меня?

— И на тебя в том числе. Ты мне лучше расскажи, что решил с Пятым, на кого лучше линию замкнуть, на Третий или Седьмой?

Очередной вопрос с подвохом, вроде экзамена, на самом деле Карл уже принял решение и, вероятно, это решение в настоящее время исполняют. Ну да к вопросу Рубеус готов, в самом деле ситуация не совсем стандартная, даже интересно было решить.

— На Десятый. Он, конечно, дальше, чем эти два, зато, во-первых, соединив Пятый и Десятый рельсовой дорогой мы существенно сэкономим на разгрузке-погрузке, на Десятом достаточно поставить одну линию, чтобы из сырья вырабатывать субпродукт, который пойдет в дело тут же, на месте. Сейчас субпродукт вырабатывает Третий завод, на такой же дополнительной линии, которая…

Карл слушал внимательно, а когда Рубеус закончил изложение плана, кивнул и сказал:

— Действуй.

— Я?

— А кто, я что ли? Инициатива, знаешь ли, наказуема. Честно говоря, решение несколько неожиданное, но в целом интересное. С частностями на месте разберешься. Кстати, все остальное тоже не отменяю. К концу недели с тебя конкретный план с обоснованием, расчетами, конкретными сроками и именами исполнителей. Рекомендовал бы Люта, если помнишь такого и Дика, толковые ребята, остальных сам выберешь. Что еще? Ну и в качестве бесплатного совета, работа работой, но порой в душ заглядывай, мазут и растворитель не самые приятные из запахов.

— Вино лучше?

— Гораздо лучше.

Очередная темная бутылка стыдливо пряталась за стопкой бумаг, Карл вообще пил вино как воду, вернее вместо воды, при этом постоянно комментировал вкус, цвет и запах. Вот и сейчас на столе появились два толстостенных бокала на низкой ножке, и вице-диктатор предложил:

— За успех мероприятия. Кстати, столь ярко выраженный виноградный запах, практически полностью перекрывающий прочие ароматы свойственен молодым винам. Вкус резковат, но в этом его прелесть… попробуй. Никогда нельзя зацикливаться на чем-то одном, абстрактное мышление — весьма интересная штука. Вот назови пять свойств, одинаково присущих молодому вину и… допустим, производственной линии.

— Зачем?

— Потому что я так хочу, — Карл поднес бокал к настольной лампе, растревоженное электрическим светом вино возмущенно вспыхнуло багрянцем. — Ну же, чем скорее назовешь, тем скорее уйдешь отсюда, и тем больше времени сэкономишь. Давай, думай, это в принципе полезно.

Он снова издевается. Да что общего у вина с производством? Ничего… совершенно ничего.

— Все-таки вкус резковат, но если к дичи, то неплохо должно быть…

На то, чтобы выловить эти чертовы пять свойств ушло два часа. Два часа драгоценного времени, потерянного впустую. И все эти два часа Карл пил вино и вслух размышлял о том, какие сорта, к каким блюдам лучше подходят.

Издевался. Да тут каждая минута на счету, какое к дьяволу вино. Свойства. Бред. И самое отвратительное, что внятного ответа на волнующий его вопрос, Рубеус так и не получил.

Коннован.

Сухие ветки неприятно потрескивали под ногами. Странное место, непонятное и неприятное: редкие деревья с гладкой, словно отполированной корой и короткими, хрупкими ветвями, которые при малейшем прикосновении отрывались с отвратительным хрустом, до боли напоминающим звук ломающихся костей. К веткам я старалась не прикасаться, но деревья росли довольно плотно, поэтому мерзкий звук раздавался с завидной периодичностью. Скорей бы выбраться из этого мертвого леса, где ни нормальных деревьев, ни кустов, ни живности.