Дмитрий Кузьмин - Лис. Сказания Приграничья (СИ)

— Ольстерры перешли к наемным убийцам. Теперь даже в собственном доме я не в безопасности, — прошептала Калли. Девушка была растеряна и больше не походила на леди. Она забралась в кресло с ногами, съежилась и то и дело поглядывала на Эдгара.

— Почему-то мне кажется, что это не Ольстерры. Тихие убийства совсем не в стиле Сеттерика, — сказал Эдгар и посмотрел на меня.

— Ты хочешь сказать… — начал Айрин, переводя взгляд с соратника на меня и обратно.

— Я хочу сказать, что охотился ассасин на нашего таинственного друга, — бросил Эдгар. Рыцарь казался расслабленным, но я заметил, как его рука потянулась к ножнам, где был спрятан изогнутый меч. — И я не думаю, что наш гость — крестьянин в поисках денег. Сначала драка, потом ассасины. Кому ты так насолил, что они наняли убийц с Гномьих гор?

Я посмотрел на Эдгара, который с непроницаемым лицом наблюдал за мной. Казалось, что если я дернусь, он зарубит не раздумывая. Айрин глядел с недоумением, Калли — с изумлением.

— Это уже второе нападение, — решил признаться я. Похоже, только Донгеллы смогут мне помочь. Как говорится — враг моего врага мой друг.

— Рассказывай все по порядку. И не утаивай, — скомандовал Эдгар. По тону я понял, что старого рыцаря, или кем он на самом деле был, не одурачишь. Взгляд серых глаз сверлил, словно он пытался забраться в самую душу, прочесть мысли.

Я говорил долго — начав рассказ с полета с многоэтажки и закончил — деревней Маринэ и странным камнем, который охраняли паладины.

В гостиной повисла тишина, которую первым нарушил Эдгар.

— Значит, паладины окончательно договорились с Ольстеррами. Если Сеттерику доверили хранение артефакта — считай, Август у него в кармане, — сказал рыцарь, с задумчивым видом взглянув на Калли.

Девушка по ходу моего рассказа распрямилась, собралась. Напряжение, вызванное нападением, ушло — перед нам снова сидела гордая молодая леди.

— И все наши предположения подтвердились. Сеттерик на самом деле претендует на престол, — кивнула Калли.

— И вряд ли он собирается ждать, пока Лонгфорд умрет, — подтвердил Эдгар. Я вздрогнул от неприятного звука — рыцарь помял запястья, кости хрустнули.

— Похоже, этот артефакт не дал какого-то преимущества Сеттерику, — заметил я, вспоминая бойню в Маринэ. — Он лежал без дела, пока рабы и воины гибли под ножами кочевников.

— Артефакт работает только после настройки. Нужен определенный ритуал, после которого магический камень привязывается к хозяину и на время передает ему часть магической энергии. Кочевники, судя по твоим рассказам, пользовались таким же, — отмахнулась Калли. Я замер.

— А откуда ты знаешь все это? — спросил я, осторожно поглядывая на Калли. Как-то не вязалась ее тирада с недавним рассказом про запрет магии.

Калли с опаской взглянула на Эдгара. Тот впился в меня тяжелым взглядом, но я выдержал блеск серых глаз, не потупился, хотя и чувствовал, что воин давил. Или он не воин? Мне все больше казалось, что худощавый рыцарь находится на особом положении в графстве. Пауза затянулась, и я не решался ее нарушать. Наконец, Эдгар бросил взгляд на девушку и еле заметно кивнул. Та расслабилась, поерзала в кресле.

— Таких артефактов несколько — камни, каждый величиной минимум с ладонь, гладкие, словно светящиеся изнутри, — описала Калли. Я прикинул — да, очень похоже. — Каждый из камней обладает разной душой, дает разные способности хозяину. И чтобы обладать ими, нужно пройти ритуал — всегда разный.

— Так у вас запрещена магия, или все это были пустые рассказы? — спросил я, путаясь от обилия информации. Да и Калли вела себя странно — услышала, что я появился из другого мира, но даже ухом не повела, а сосредоточилась на Ольстеррах.

— Любой человек, когда приходит к власти, понимает, что без магии дальше ему уже не продвинуться. И Ольстерры, и Донгеллы, и сам Лонгфорд — все понимают масштабы ужасающей силы магии. Но разница в том, что Донгеллы никогда не использовали магию в свои целях, а лишь исследовали ее, — горячо возразила Калли. Щеки девушки запылали, от былой расслабленности не осталось и следа.

— Так значит, все нападки на твоего жениха, Ульфрика — они были частично правдой? — меня пронзила догадка.

— Нет. Ульфрик и правда был хорошим, но просто воином. Он и понятия не имел, что в его добыче есть магия. Я не врала, — ответила Калли, гордо вскинув голову. — Донгеллы обладают одним из артефактов, оставшихся после разрушения плато Василисков, но они никогда не использовали его!

— Ты говоришь, никогда не использовали. Но ты же знаешь, что он может? — спросил я, втайне надеясь на положительный ответ. Тело, непривычное к долгому сидению на одном месте, затекло, мышцы ныли, требуя нагрузки. Мне хотелось скорее сорваться с места и двигаться.

— Я понимаю, что ты хочешь скорее попасть домой, — улыбнулась Калли заговорщицки. — И как мне кажется, мы сможем помочь друг другу.

«Слушай только своими ушами. Смотри только своими глазами. Ставь под сомнение то, что видишь и слышишь», — говорил учитель Бусида, когда он в очередной раз оказывался на полу со свежей царапиной от деревянного меча.

Тренировки в ордене монахов начинались, когда ребенку исполнялось три года. Детям прививалось понимание, что боль — это лишь индикатор опасности.

Детей монахи учили слышать и видеть все, что происходит вокруг, и доверять только глазам. Специально обманывали, заставляли поверить в учительское слово и раз за разом выбивали страх перед авторитетом.

«Ты воин. Значит, ты должен уважать того, чье мнение считаешь важным. Но слышать и видеть ты должен сам», — говорил монах, когда Бусид получал палкой под колени, делал сальто в воздухе и падал, рискуя сломать шею. Сколько таких уроков было вбито за двадцать лет? Сотни тысяч падений, миллион ударов? Бусид хорошо усвоил урок.

И сейчас он сидел на верхушке дерева, затерявшись в густой листве. На той ветке, где еще недавно пытался осмотреть окрестности человек, который должен был умереть. Умереть от его, Бусида, выстрела.

Воин-монах верил своим глазам. Болт, выпущенный из арбалета, мчался цели прямо в верх живота. Плохие учителя говорят — стреляй в сердце, но это неверно. Сердце защищено ребрами, и велик риск, что цель выживет. Если же стрелять туда, где соединяются грудь и живот, то попадешь в артерию. Которая снабжает сердце кровью. И если ее перебить, то сердце человека становится просто ненужным органом, рудиментом, прекращающим отбивать ритм за доли секунды.

Бусид глубоко вздохнул. Выдохнул. Повторил процесс еще несколько раз, чувствуя, как кровь наполняется кислородом. Как сжатое в пружину тело постепенно приобретает мягкость. Позади был стремительный бег через деревню и поле. Бусид мчался, норовя обогнать по скорости хорошего скакуна.