Олег Северюхин - Беги, Василич, беги!

Подзаправившись Святым Духом, мы двинулись в бесконечное фланирование по дорожкам. Я их для краткости назову фланевег (от немецких слов flanieren гулять и Wege — дорога), а гуляющих — фланерами.

Фланерам это даже нравится больше, чем неподвижно стоять в кладовой комнате неизвестно зачем и для чего и неизвестно сколько. А так, как у акулы: движение — жизнь. Хотя, какая это жизнь в раю? С другой стороны, те, кто говорят, что лучше попить горячей кровушки и прожить полста активных лет, сильно кривят душой. Как раз эти кровопийцы сильнее всего цепляются за жизнь, стараясь нахватать себе ртом и еще одним местом, из которого даже здесь выходит продукт переработки Святого Духа. Причем продукт этот очень ароматный, наподобие одеколонов «Красная Москва» или «Шипр». Первый был в бутылках, напоминающей сторожевую башню Кремля, а второй был зеленого цвета в плоской бутылочке и им всегда брызгали на клиента в старорежимных парикмахерских, а потом стали брызгать на покойников, чтобы отбить трупный запах.

На зеленых газонах по бокам фланевег росли цветы. В основном это были анютины глазки и колокольчики, а среди них возвышались большие кусты типа чертополоха с яркими и привлекающими к себе цветами.

Недолго думая, я шагнул на газон и взял в руки один из больших цветков, чтобы его запахом перебить стойкий одеколонный аромат заветного места. Последнее что я услышал, был крик Жучары:

— Не трогай цветы…

Глава 62

Передо мной на коленях стояла рыдающая женщина более чем бальзаковского возраста и умоляла меня сорвать ее с места, на котором она стоит.

— Что значит сорвать? — недоумевал я.

— Возьмите меня за шею и как следует дерните на себя, — умоляла женщина.

— Да зачем вам это нужно? — не понимал я.

— Только так вы прекратите мои страдания и вернете меня туда, где я должна пребывать всю жизнь, — умоляла она.

— Вы таким образом хотите попасть в рай? — спрашивал я.

— Какой к чертовой бабушке рай, — подвывала женщина, — я в ад хочу. Пустите меня в ад…

— Ну, извините меня, — пытался я быть галантным, — ад нужно заслужить точно так же, как люди заслуживают рай.

— Я заслужила, я заслужила, — стала быстро говорить женщина, не вставая с колен, — я больше всех заслужила.

— Чем же вы это заслужили? — степенно спросил я, чувствуя себя апостолом Петром у врат чистилища.

— А я черная вдова, — быстро сказала женщина, — а всем черным вдовам место только в аду.

— Ты хочешь сказать, что в чистилище ошиблись и поместили тебя не туда? — спросил я. — А вот в Книге судеб есть о тебе запись, что ты, жертвуя собой, излечила смертельно больного человека и сама отравилась, пробуя лекарственные средства, чтобы спасти его.

— Да уж, — как-то скорбно сказала женщина, — он мне был очень дорог. Пять миллионов долларов наследства и никаких других наследников, с кем бы я должна делиться. У него был рак в последней стадии. Я кормила его ядовитыми грибами, чтобы он побыстрее отправился именно сюда, как праведник, благодарный за то, что я кормила его с ложечки. Но грибы были как-то странно ядовитые и вместо того, чтобы отправиться в мир иной, он взял и выздоровел. Да и не только выздоровел, он еще помолодел и взял меня с такою силой и страстью, какой я не видала со времен моей первой молодости. Что делать? И я хотела такой же молодости, как у него. Взяла и доела приготовленные ему грибы. И вот я здесь. А он каждый день ходит на могилку и поливает посаженные там цветочки, поэтому я здесь благоухаю как цветник, а все ходят, смотрят на меня, показывают пальцем и смеются, что я копала яму другому, а угодила в нее сама. Пусть цветы на моей могиле завянут, а я перемещусь в ад, где меня уже ждут подруги, чтобы вместе беззаботно проводить бесконечное время. Помоги мне, добрый человек, — просила она, — я же вижу, что и ты не от мира сего, не то что эти бестелесные, дерни как следует…

Я отшатнулся от женщины и увидел, что стою посреди клумбы, взявшись за темно-красную розу, и сразу увидел перед собой пожилого человека с седыми волосами, зачесанными назад на пробор, в смокинге с бабочкой и красной лентой через плечо, увешанной орденами с обилием красно-рубинового цвета.

— Здравствуйте, уважаемый, — сказал он мне, — я бы позволил обратиться к вам с огромной просьбой позвонить туда, — и он показал кулаком с оттопыренным большим пальцем куда-то за свое правое плечо, как показывают туда, где находится кто-то не совсем приятный, — чтобы на могилке моей посадили настоящие цветы, а не приносили всякую гадость в корзинках с аспириновой водой и непонятным сиропчиком. Учтите, я человек заслужённый, а что мне на памятнике могильном написали, а? Издевательство сплошное. Вот, послушайте:

   Директор старого театра,   Всегда был в горе от ума,   Дела он оставлял назавтра,   Вчера с косой пришла сама.

И я даже знаю, кто это написал. Я всегда колебался с генеральной линией, я подписант всех писем от борьбы с безродными космополитами до поддержки освобождения от братской оккупации нашей исконно-посконной причерноморской территории. И учтите, я этого так не оставлю…

В это время меня отдернули от цветов и отвели на фланевег. В голове все крутилось, была сильная слабость и я с трудом открыл рот по сигналу колокола, чтобы напитаться Святым Духом.

Глава 63

Кое-как придя в себя, я спросил у Жучары:

— Что это было?

— Этот из последних — самый ядовитый, — сказал Жучара, — недавно откинулся, поэтому почти весь яд наружу. Так и душу можно отдать по второму разу. Баба та не так опасна, весь яд ушел. Муженек могилку поливает, цветочки растут, вот и она тут благоухает как простой цветок. А раньше была, не приведи Господь, — сказал он и мелко перекрестился.

— Да…уж, — задумчиво сказал я, — у вас тут не соскучишься. А еще какие особенности есть?

— Особенности, особенности, — начал бормотать соглядатай, морща лоб в напряженном раздумье. — А-а, вот есть. Ангелы стали делить всех по отношению к Крыму. Те, которые за аннексию, идут по правой стороне, а те, кто против — по левой стороне. Раньше все ходили в одну сторону, как на демонстрации, а сейчас каждый в свою сторону и навстречу друг другу. Не приведи Господь, кто-то с ноги собьется, драка получится первостатейная.

Вдруг сверху налетела какая-та белесая фигура и стала махать руками, но Жучара шикнул на нее, и она улетела вверх, исчезнув так же быстро, как и появилась.

— А это еще что? — удивился я.

— Да есть тут один, — как-то походя сказал мой просветитель, — там его при жизни канонизировали, а он еще не откинулся. Вот он и летает здесь как бы один из начальников, командовать все норовит, а та привязка все не отпускает. Ни тут и ни там. Пока шугаем, а что дальше будет, хрен его знает. Тут еще война намечается между твоей бандой и местными. Скучно жить не придется. У тебя эти безротые, похоже спецназовцы, на народ обучены бросаться, их первых лупить будут, а потом за вас примутся, если вы только потеряете связь между собой. Будут растаскивать в разные места и дырки закрывать, чтобы Дух Святой в вас не входил, а там вы и кончитесь, будете прахом на клумбе у этих цветочков.