Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик

Очевидно, Франка это почувствовала и начала нехотя рассказывать:

— Вы ушли на охоту, галеру почти уже вытащили на берег, и тут, совершенно неожиданно, на скалах по обе стороны бухты появилось несколько людей. Владеющие, в темных плащах и глухих капюшонах. Около десятка, по пять на каждой скале. Очень сильные чародеи… и… черные они! Черные чары творили. Как есть черные! Первым делом уничтожили нашу галеру. Практически в щепки разнесли, каким-то очень сложным заклинанием. И одновременно из леса ринулись целые толпы вот этих… — Хафлингесса со злостью пнула голову карлика сапожком.

— Так черных уже лет как двести нет!.. Если не больше… — честно говоря, я списал слова хафлингессы на панику.

Какие черные? Да и Асхад говорил, что их давно извели. А тут сразу несколько, да еще не таясь… Хотя, откуда я могу точно знать, находясь в этом мире меньше месяца? Я вообще ничего не знаю.

— Как видишь — есть… — упрямо отрезала Франка и продолжила рассказ: — Первый удар пришелся по галере, вторым они нейтрализовали сопротивление… — Франка зло скривилась и с досадой стукнула кулачком по земле. — Спалили копейщиков и моряков, схватившихся с карлами, сожгли буквально в пепел, прикончив вместе с ними едва ли не половину своих слуг…

— Говори!..

— Сегрианки вытащили меня из шатра, приказали бежать, а сами стали прикрывать. На них навалились карлы, несколько десятков, может больше, а потом еще кто-то из чародеев ударил заклятием. Так что сам понимаешь… Я убежала, затем они меня настигли… там… внизу… но я как-то умудрилась отбиться, сама даже не знаю как… потом опять бежала…

— Асхад?..

— Я подобного никогда не видела… — изумленно покачала головой Франка. — Старик медленно шел к владеющим, а все их заклятья отскакивали от него, как горох от медного блюда. А потом… Потом одна скала обвалилась в воду, на второй группа чародеев как-то умудрились прикрыться, и ответили ему… А он им… Дальше я ничего не видела, но там началось что-то очень страшное, потом жуткий взрыв — и все стихло.

— Тебя хотели убить или просто поймать?

— Не знаю… — растерянно ответила хафлингесса. — Ты думаешь?.. Не может быть…

— Все может. Ты же чародейка?

Франка замялась, явно не желая отвечать, но неожиданно наябедничала ее падчерица:

— Чародейская лекарка она. По женским делам, и повитуха еще… самая наилучшая была на Островах. Все ваши набольшие жен рожать свозили к ней.

— Да, — нехотя призналась хафлингесса. — Силой владею, но… но не могу воевать. То есть могу, но… в общем, ты понял…

— Тем лучше. Пета, иди сюда… — Для себя я уже все решил, и твердо знал, что от своего плана не откажусь. Никогда не откажусь: просто не смогу. Обязан я Асхаду жизнью. Спас меня старый чародей. И теперь я просто обязан прояснить для себя его судьбу. Прежний я, даже не задумываясь, послал бы все и всех куда подальше. Вот только сейчас я уже не прежний. Совсем. И не хочу повторять свои ошибки.

— Да? — личико Петуньи показалось из-за ствола ели. — Чего надо?

— Пещерку помнишь? Мы ее проходили, еще когда на горку поднимались. Молодец. Бери мать, и отправляйтесь туда. Сидите там тихо, ждите меня. Если до завтра не вернусь… словом, выживите как-нибудь. Дичи полно, дров тоже, оружие есть — не пропадете. А по весне сюда придут мастера верфь ладить, да заберут вас. Я все сказал.

— Ты заключил договор с моим мужем, Горан!.. — возмущенно зашипела Франка. — Так что обязан! А если нарушишь… Да как ты смеешь…

Но я, не оглядываясь, уже шагал по направлению к бухте.

Глава 17

«…таким образом, восьмого дня месяца Зимобора 1701 года от восхождения Старших Сестер, Лепель Третий, Великий князь Жмудии, принявший на себя честь главного воеводы, повел нашу рать на великомерзких язычников. Левым крылом командовал Тициан, новоиспеченный кесарь Румии, правый возглавил Краегор Половинник, Великий князь Переполья, а середину приняли братья Морбели, Дор и Хрум, сыны Великого князя Влахии, ибо оный, вельми занемогши, послал их за себя, дабы не посрамить чести Влахии. Засадный полк из алвов, хафлингов, ославов и сегрианцев повел в бой Олг Свирепый, верховный старшина Звериных островов. Предполагая справедливые замечания собратьев по исследованиям, вынужден дополнить вышеизложенное следующим. Битву предварила великия смута, вследствие оной смуты сменились правящие династии Румии и Урисса. А Елена Гицианта, королева народа алвов, Слава Рудая, дочь Олга Свирепого, а також Алина Коэн, дочь Киндрата Коэна, правителя народа хафлингов, старшина корпуса осадных машин, прилюдно оскопили Теодора, прежнего кесаря Румии, и его любовника Фелицианта, принца Урисса, тем самым и вызвав смену правителей оных стран. Исследуя сей инцидент, ответственно заявляю, что причиной сему послужило вызывающее и богомерзкое поведение Теодора с полюбовником на военном совете, но никак не заговор Капитула…»

(Преподобный Феофан Костопольский. «К вопросу сечи при Дромадаре»)

Остров Еловый.

24 Лютовея 2001 года от восхождения Старших Сестер. Два часа пополудни

Первый труп я приметил примерно на половине пути к бухте. Кто-то насадил карлика на обломанный сук, подобно тому как птицы насаживают кузнечиков на шипы растений. Второй уродец валялся неподалеку, превратившись в сплошное месиво из костей и мяса. А рядом с ним на ветке алел клок материи из платья Франки. Получается…

— Она? Но… — вспомнилось, как хафлингесса рассказывала, что ее догнали во время бегства, но она как-то умудрилась отбиться. — Ничего себе… а говорила, что обычная повитуха. Что-то здесь не сходится…

Но голову особо ломать не стал и продолжил путь. А еще через час взобрался на холм, откуда была отлично видна бухта.

Даже не знаю, как описать увиденное. Смерть описывать трудно, но попробую.

Живых нет, совсем нет, одни черные, еще дымящиеся обгорелые трупы. Обе скалы, обрамлявшие залив, обрушились в воду, изменились даже очертания береговой линии, а наша галера превратилась в груду дерева, разбросанную по пляжу. В относительном порядке сохранился только кусок кормы, но и его закинуло на скалы примерно в полусотне метров от бухты. Искореженные мертвые тела устилали сплошным ковром края громадной, но неглубокой воронки, песок на дне которой превратилось в спекшуюся стеклянную корку. Посередине воронки оставался нетронутый островок, а на нем…

Я засунул под доспех руку и сжал амулет Малены; дождался, пока он потеплеет, перехватил поудобнее рогатину и спустился на пляж.

Одинокая ворона, запустившая клюв в глазницу черного черепа, подняла голову и с пронзительным вскарком взмыла в воздух. Человек в черном плаще, сидевший на корточках возле вонзенного в песок обугленного посоха, плавно, будто перетекая, встал и медленно повернулся ко мне.