Александр Иванов - Игрушки Анкалимы

Карчмарь глубоко дышал, закрыв глаза. А Алекс терпеливо ждал. Он действительно не понимал, чем так взъярил его своими ответами.

"Дался ему этот смысл жизни. Живу себе и живу. Работаю, учусь. На компьютере играю. Чего еще надо‑то? Вот институт закончу, может, инженером стану. Буду ходить по бригадам табели проверять. Зарплата будет больше, куплю новый, крутой комп. В ипотеку квартиру, в кредит машину. Женюсь. Может быть. Это что — разве не мечта?"

Карчмарь открыл глаза:

— Сколько мне лет?

— Сколько что? — ошарашено, переспросил Алекс. — То есть, зачем тебе это надо, что бы я знал?

— Сначала ответь на вопрос, товарищ — сколько мне, по — твоему, лет?

— Э — э-э… — Алекс вспомнил Серого Шока, — ну, я думаю — пятьдесят…

— Восемьдесят два. Будет. Через пару месяцев, — Карчмарь замер, выдерживая паузу. При этом он продолжал коситься на Алекса и делал непонятные движения челюстями, словно что‑то жевал.

"Ого, то есть ОГО, — подумал Алекс, — если ещё окажется, что он хранит свой мозг в стеклянной банке, то я точно сегодня умом тронусь".

— Простите, я не знал…

— Да не парься, чувак! В наших отношениях это ничего не меняет. Возраст — понятие… — он неопределённо повертел пальцами, — …относительное. Не успеешь оглянуться, как самому будет столько же.

"Спасибо, я как‑то не тороплюсь, — хмыкнул про себя Алекс. — Восемьдесят два. О — хре — неть"

— Извини, что я затеял весь этот… разговор. Просто хотелось лучше понять тебя. Что тобой движет. О чём ты мечтаешь, к чему стремишься. Ничего не получается, жаль. Прямо как с моими правнуками — такие же оболтусы. Кроме компьютерных стрелялок и музыки своей дурацкой, ничего знать не хотят… Видать, и ты из той же серии… Ну, вот, если по — честному, чем ты занимаешься на Острове? Граберством, в чистом виде граберством. "Головоглазов" вот грабанул. Обидел, можно сказать, до глубины души. То‑то они бабки такие крутые за твою душу пропащую предлагают.

— Почему — граберством? — удивился Алекс. — Всем известно, что "головоглазы" гады и сволочи редкие…

— А, что, по — твоему, грабя гада, ты становишься лучше его?

— Нет, ну, почему, лучше? То есть, да, конечно лучше… То есть, почему грабя‑то? — Алекс почувствовал, что запутывается. — Это они сами всех грабят, бессовестно…

— А ты, стало быть, с совестью грабишь, — прищурился Карчмарь.

— Нет! То есть, да… Да не граблю я, а…

— А, что?

— Ну, ты меня совсем запутал! То есть, вы меня запутали, совсем… Это же игра!

— Нет, дорогой, это у тебя в голове путаница полная. И на игру не вали. Даже игру надо вести честно и в ней должна быть цель. А у тебя её в жизни нет. По крайней мере, не сумел убедить меня в обратном. Живешь себе и живёшь. По воле волн. Даже не можешь определить, чем ты занимаешься на данный момент. Или, может, боишься назвать вещи своими именами? Что такое необычное ты украл у клиентов в последний раз, что поднялся такой шум?

— Ну… они увели у военных одну вещь… А я хотел её вернуть.

— В твоих словах не чувствуется уверенности в своей правоте. Ладно. Не буду на тебя давить. Извини за наезд, Алекс. Я сегодня не в духе. Старики такие… въедливые. Вечно они молодёжь осуждают. А надо себя осуждать. Это мы виноваты, что вы такими стали. Родители всегда в ответе за своих детей…

Карчмарь пару раз глубоко вздохнул и недолго помолчал.

— Мы ведь тоже были не сахар, в своё время — и рок — н-рол, и танцульки, и брюки стильные — дудочкой, и ссоры с родителями. Всё было. Вот только мечтали мы о большом и стремились к высокому. Много работали, постоянно учились… А сейчас наше поколение уходит. Догорает постепенно жизнь наша, мечты и стремления… осыпается трупами окалина, угольки остаются да пепел мёртвый… Вот и хочется верить, что не зря мы жизнь прожили, что дело наше не умрёт, найдётся кто‑то, кто знамя наше подхватит. Не всё, к сожалению, получилось… Но кое — чего мы, всё‑таки, добились. Ну, вот, например, то, что ты сейчас находишься здесь, это есть воплощение одной великой мечты…

В былое время, с другом моим, Кузнецом, мы работали в одной "ЛАвочке", кхе… Секретно всё тогда было, ужас! Да и сейчас, ничего толком раскрывать нельзя. Но, кое‑что я тебе всё же скажу. Будем надеяться, что защита ещё протянет немного. В общем, участвовали мы в разработке первых управляемых космических роботов, способных перемещаться по поверхности далёких планет. В первую очередь, нашей целью был, конечно, Марс. Луна лишь как первая ступень. Нас она особо не прельщала, но, что делать? Мы во всём зависели от воли руководства, время такое тогда было, сам должен понимать. Работали с очень большой отдачей, и с ещё большей энергией. Спорили дико, бывало, чуть до драки не доходило — пойми, мы же первыми были, ничего никому неизвестно, всё вновь. Ни опыта, ни у кого, ни знаний, одна теория голая, да мечты смутные, навеянные идеями великих мыслителей. Ну, вот, к примеру, какое шасси лучше взять за основу — колёсное, или гусеничное? Столько копий было поломано, не сосчитать. Победило колесо — проще оно и надёжней. Да только с гусеницей, в кратере Луноход бы не забуксовал — пропёр бы пыром, никто бы и не заметил… Да — а-а… Что уж сейчас‑то говорить? Ну, да это я так, в качестве отступления.

Главной‑то мечтой нашей было дать человеку возможность, сидя у себя дома, в тёплом кресле исследовать чужие планеты. С чувством, с толком, с прямой и обратной связью. Пробы грунта, воздуха, геологические, геодезические, то есть, планетологические и планетодезические изыскания. Разведка мест высадки, разведка мест строительства будущих космодромов, баз и городов. Не тот никчёмный "танец живота", какой супостат исполнил на Луне, а настоящее капитальное исследование и освоение. Реальная космическая экспансия — вот, что нам виделось. А поиск внеземной жизни? Достойная цель? И мы её почти достигли. Не наша вина, что нас прервали на самом взлёте… Мы свою работу делали честно…

Карчмарь помолчал и провёл рукой по окулярам, словно смахивая слезу.

— Сейчас я стар. И Кузнец стар. Десять лет назад, кстати, мы вместе строили эту хибару. Было нас тогда двенадцать человек, — он хмыкнул, — двенадцать "К". Старая гвардия советской науки. Половина на гусеницах, половина на колёсах. Дроны тогда намного проще были. Тогда начали разрабатывать устройство обратной связи, то, что сейчас является мнемообручем. Очень непросто оно устроено. Обратная связь, брат, вещь такая… до конца не объяснённая. Я, конечно, сам напрямую участия в разработке не принимал, не мой профиль. Я — механик. Но в курсе меня ребятки наши молодые, держали.

Он одновременно хмыкнул и шмыгнул носом, словно саркастически ухмыльнулся.