Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – маркиз

Я поморщился от гвалта, вскинул руки. Крик начал стихать, я сказал громко и укоризненно:

– Так-так, вы всего лишь отказались от того, что и так вам не принадлежало! Но, как проигравшей стороне, вам надлежит выплатить репарации.

Все затихли и следили за мной выпученными глазами. Король Бекштайн проговорил обалдело:

– Что? Что-что?..

– Репарации, – повторил я жестко и с удовольствием. – Как проигравшая сторона, вы должны заплатить рестрибуцию в размере… ну, словом, в нехилом размере. А также отказаться от прав на город… какой там еще есть приличный город на границе? А то вы хотите слишком просто отделаться, Ваше Величество!.. При таких потерях снова найдете повод для вмешательства в суверенные права королевства Гессен. Зато если при подобных судебных издержках будете терять по городу…

Король Бекштайн побагровел.

– Что? Да вы с ума сошли?

– Возможно, – согласился я. – Но если в качестве штрафа один из ваших городов… повторяю, крупных городов, не перейдет под управление короля Хенриха и не войдет в состав королевства Гессен, я сам лично явлюсь в ваше королевство… как называется ваш скотный двор?.. и своим мечом, которым отправил в ад вашего лучшего… это говно у вас, правда, лучшее?.. заставлю отдать десяток городов… если столько наберется. Уже как штраф, что пришлось явиться лично.

Его рыцарь нашептывал ему то в одно ухо, то в другое, толпа начинала орать, умолкала, топала, а король Хенрих в окружении свиты выглядит совсем растерянным.

Король Бекштайн крикнул:

– Что ты мнишь о себе, мальчишка? Мое королевство под защитой Великого Мага Аманье!

Я ответил беспечно:

– Мы лишим вас, Ваше Величество, этого иммунитета. Так каков ваш ответ?

Его спутник все шептал ему в оба уха, на меня поглядывал злобно и трусливо. Наконец король Бекштайн словно бы сдулся, ответил надтреснутым голосом:

– Хорошо, мы отдаем королевству Гессен припограничный город Блэйн. Но обо всем доложим Великому Магу. Вряд ли он одобрит потерю этого города. И, если так, берегитесь, надменный воин!

Король Хенрих ликовал, вскидывал к небу кулаки, едва не подпрыгивал, но когда барон Эльрих подошел к нему и что-то шепнул на ухо, сперва нетерпеливо отмахнулся, но помрачнел, плечи опустились. Я с беспокойством наблюдал, как на лбу углубились морщины, а между бровей пролегла глубокая трещина.

Барон тут же поспешил ко мне.

– Маркиз, – шепнул он, – немедленно в королевские покои!

Я спросил в недоумении:

– Но король здесь…

– Сейчас он придет, – ответил он нетерпеливо. – Не медлите.

– Хорошо, – сказал я. – Лишь бы оттуда не погнали в шею.

– Не погонят, – сказал он мрачно. – Для простых воинов вы теперь герой из героев.

– Да-да, – согласился я, – это не престижно. Герои нужны только в военное время, а в мирное – опасны. В мирное время надо завоевывать популярность у баб-с.

Но он уже повернулся спиной и заспешил к королю. Я медленно побрел через двор. На меня смотрят с недоумением, больше с испугом, чем как на героя, защитившего пределы их Отечества. И хотя меч в ножнах и за спиной, но все равно я выгляжу как металлическая статуя среди мягких плюшевых игрушек, милых и разноцветных.

Передо мной толпа расступается еще издали, а смыкается за спиной, как стоячая вода. Слуги торопливо забежали вперед и распахнули двери в холл. Я дошел до середины, пусто, все во дворе обсуждают подробности, а на верху лестницы раздался торопливый перестук каблучков.

По ступенькам сбегала, придерживая рукой длинный хвост платья, леди Элизабет. Я не забыл отвесить поклон, а когда она приблизилась, поклонился еще раз и помахал руками над выставленным вперед сапогом.

Леди Элизабет всплеснула руками.

– Маркиз… это было ужасно!

– Ну почему же, – пробормотал я. – Мы с графом Анжером обменялись комплиментами… по-своему. Или я нечаянно выбил из списка одного из претендентов на вашу руку?

– Нет-нет, – горячо заверила она. – Я его вообще и не знала!

– Ну тогда не жалко, – рассудил я. – А вы что, наблюдали?

– Да, из окна. Леди Габриэлла в восторге, но мне все показалось ужасным.

– Значит, болели за графа, – уличил я. – А леди Габриэлла, надеюсь, желала победы мне?

Она охнула.

– Маркиз, все вы не так понимаете!

– А как надо?

Она запнулась, посмотрела мне прямо в глаза. Я ответил таким же прямым взглядом. Ее длинные ресницы отбрасывают на бледные щеки длинные густые тени, делая лицо печальным, словно у поэтессы. Взгляд стал лучистым, глаза заблестели, как звезды, а лицо радостно осветилось.

Я вежливо улыбался, на меня этот трюк не действует, мы уже со школьной скамьи старые бойцы на этом поле, знаем, как взгляд сделать лучистым, да и вообще всякие штучки нам знакомы.

– Неужели вы не знаете? – спросила она. – Из какого медвежьего угла…

Этот медвежий угол начинает доставать, мелькнула мысль. Какие-то все одинаковые. Потому что все пляшут в рамках правил, ибо даже у флирта они достаточно негибкие.

– Леди Элизабет…

– Да, маркиз?

Я демонстративно оглянулся, есть ли место для отступления, увы, нет, посмотрел по сторонам, вдруг да снова мелькнет барон Эльрих, но, как назло, пусто, и я, вздохнув, проговорил тягучим голосом:

– Ах, леди Элизабет! У вас бесподобная талия, а как очаровательна улыбка! Аромат вашей кожи сводит всех нас с ума, ваши нежные руки просто восхитительны и божественны… Они подобны лепесткам роз, они так же гибки, чувственны, вы самая безукоризненная девушка на свете, леди Элизабет!

Она слегка поморщилась, но я видел, что старается не переборщить.

– Долго заучивали? В вашем исполнении, маркиз, это звучит как издевательство. Но я вас прощаю, медвежий край чему может научить?.. Здесь на вас обрушилось слишком много! Но вы нашли свое место удивительно быстро! И сразу стали заметной фигурой.

Я ответил с поклоном:

– Ах, леди Элизабет! Чтобы найти свое место, нужна гибкость. А я, как и всякий дурак, приспосабливаться не умею. Мы, дураки, всегда приспосабливаем мир под себя. Потому и правим этим самым миром.

Она раскрыла прелестный ротик в удивлении.

– Как это?

Я напомнил:

– Вы же сами говорили, что первым уступает тот, кто умнее. На этом держится наше мировое господство дурости.

Она несколько нервно засмеялась.

– Вы все шутите… несколько своеобычно. Вы вообще своеобычный человек, маркиз… О вас начали говорить сразу, как только появились, а теперь еще и эта невероятная победа… К тому же, как смотрю, у вас доспехи целы, щит даже не поцарапан… Это невероятно!

Она сделала паузу, но я не спросил, кто же это мной интересуется, смотрю с любопытством, как она приступает к такому непривычному для себя делу, как заставить мужчину очень даже заинтересоваться ею. Этому учат всех молодых девушек, но леди Элизабет с ее внешностью и положением применять такие уроки не приходилось, и сейчас судорожно вспоминает: ага, первая фаза – это сказать несколько слов о том, какой он восхитительный и загадочный, вторая – заставить рассказать о себе, замечательном, о своих особенностях, чтобы быстренько определить, на чем играть. Мужчины любят разглагольствовать перед женщинами, какие они крутые, на этого живца их и ловят…