Евгений Эс - Седой

Очнулся он от собственного стона и невыносимой головной боли. Маг спал уже не сидя, а лежа на кровати не снимая ни одежды, ни обуви. Виктор стащил с головы обруч и положил его на стол рядом с книгой. Проверять свои способности к языку не было ни сил, ни желания. Хватаясь за борт и перебирая ванты, он еле дотащился до кубрика, сполз вниз по лестнице, с нескольких попыток забрался в гамак и провалился в мучительный сон, наполненный кошмарными видениями.

Проснулся студент совершенно разбитым и нисколько не отдохнувшим. Боль продолжала пульсировать в голове так сильно, что Сомов сжимал череп руками и тихо постанывал, когда его никто не видел. Вдобавок пришлось слушать ругань мага, что, дескать, на раба были потрачены слишком дорогие магические амулеты. Виктор не стал напоминать о том, что инициатива магического обучения исходила от самого мага, а лично он, как раз таки возражал изо всех сил. Заметив, наконец, болезненное состояние невольника, Эргис велел убираться, что с удовольствием Сомов и сделал. Весь день он провел лежа в кубрике, поднимаясь только чтобы поесть. Несколько матросов отметили его плохое самочувствие, и он прекрасно понял, что они сказали, но даже это не радовало. Только на второй день Виктор оправился от негативных последствий использования магических амулетов и только тогда в полной мере оценил их потрясающую эффективность. Сомова поразило, что всего за одну ночь он полностью освоил человеческий язык и письменность. Всего за одну ночь! Такая магия вызывала у студента привыкшего получать знания долгой и нудной зубрежкой полнейшее изумление и восхищение. О том, что за это пришлось заплатить несколькими днями чудовищной головной боли, он уже не вспоминал. Болезненные ощущения прошли, а знания остались, и это было главное. Матросы, когда он на идеальном языке Останда поддержал беседу, не придали этому факту особого значения и в отличие от него не слишком удивились.

— О, немой заговорил, — по-дружески подтрунивали моряки над невольником, — Может, теперь споешь нам под гитару, Седой?

Действительно, подумал Виктор, почему бы и не спеть, раз уж открылись новые возможности. Оставалось только написать подходящий текст, чтобы было о чем петь, и он незамедлительно взялся за перо и бумагу. Регулярно окуная перо своей «автоматической» ручки в чернильницу, он стал набрасывать свои первые стихи в мире Осаны. Теперь, владея языком, он знал, что люди называют свой мир Осана. Писалось на удивление легко и быстро, благо стандартизация, проведенная в свое время правителем Марком, коснулась и языка. Почти все окончания слов были на «а», «о» или «ан». Исключение составляли только имена собственные ну и некоторые другие исключения, существующие для того, чтобы подтверждать правило. Язык Останда оказался похожим на земное эсперанто, звучал красиво, а рифмовать строки стихов на нем было настоящее удовольствие. Виктор не стал повторять свою предыдущую земную практику рифмотворчества. Зачем было мучиться и изобретать велосипед, когда в его распоряжении имелись творения авторов, уже прошедшие строгий отбор читателей, слушателей и критиков на земле и выдержавшие испытание временем. Достаточно было просто перевести их на остандский и при этом заменить всего несколько слов незнакомых здешней отсталой цивилизации. В процессе перевода Сомов стал беззастенчиво менять текст, если ему казалось, что автор подобрал неудачное слово в силу требования рифмы или размера. В остандском языке практически не было проблем с рифмой и это открывало безграничные возможности для поэта. Виктор быстро и без затруднений закончил первый пробный перевод песни на морскую тематику. Он перечитывал еще раз и еще получившееся произведение и не мог избавиться от впечатления, что его вариант и по смыслу и по звучание гораздо лучше оригинала. Сомов терял скромность и ничего не мог с собой поделать. Простите меня Булат Шалвович, мысленно попросил он прощения у великого барда за то, что ваш Портленд превратился в мой Останд. Не останавливаясь, сходу он перевел еще одну песню о море и кораблях на этот раз принадлежащую Владимиру Высоцкому.

Учитывая, с какой легкостью и скоростью он написал первые два стихотворения, такими темпами он мог в очень короткое время настрочить целый сборник стихов. Причем стихов такого высочайшего уровня, которого мир Осаны еще не видел. Сомов, конечно, понятия не имел, как обстоят дела с поэзией у людей, пока ему доводилось слышать лишь вирши орков, и у них-то он точно прослыл бы Байроном и Пушкиным в одном лице. Однако Виктор нисколько не сомневался, что и в Останде творения земных классиков ожидает фурор. Иначе и быть не может. Вот и подарок для господина Преана, который не только сделает его известным, но и прославит мага-алкоголика в веках. Но поразмыслив немного, Сомов решил, что не стоит торопиться и отдавать шедевры земных классиков Эргису.

Работу над переводом стихов пришлось отложить и бежать по требованию хозяина к нему в каюту. Преан сегодня вышел из запоя и был непривычно трезвым и хмурым. Он пригласил Сомова присесть за стол, выложил перед ним свою книгу и уставился мутным взглядом.

— Я научил тебя говорить и читать, — не стал скромничать маг, — и теперь ты в состоянии самостоятельно насладиться высоким литературным искусством. Дарю тебе мое сочинение. Читай, Сангин, и наслаждайся.

— Спасибо, хозяин, — поклонился Виктор, — Вы необычайно добры.

Он взял книгу со стола, на котором, кроме всего прочего, лежала старая остандская газета. Сомов рассеяно посмотрел на печатное издание, невольно задержался взглядом, и тут его озарила идея. Идея с большой буквы. Даже навскидку было ясно, что воплотить эту идею будет проще простого, а создателю она сулит и всемирную славу, и неплохие деньги. Все было настолько просто, что студент удивился, как же он раньше до этого не додумался.

— Господин Преан, — заискивающе спросил Виктор, — А нет ли у вас словаря? Вдруг в вашей книге мне попадутся непонятные выражения, а я не хочу пропустить ни одного слова из вашего гениального произведения.

Хозяин криво улыбнулся неприкрытой лести и дал Сомову толстенный словарь в потертой кожаной обложке. Теперь у Виктора было все, что требовалось для реализации его плана. Он посмотрел прямо в глаза Эргису и уже другим голосом твердо и уверенно произнес:

— Господин Преан, у меня тоже есть для вас подарок. Завтра вы получите то, что принесет вам всемирную известность, славу и деньги. Я же ожидаю получить за это обещанную свободу.

Улыбка сбежала с лица мага, а глаза его ожили и заблестели.

— Завтра? — переспросил он и облизнул внезапно пересохшие губы.