Дарья Кузнецова - Я выбираю свободу!

— Я ничего не возьму у диких, — упрямо сверкнул на меня глазами Инталор, до сих пор слушавший сплетни про собственного старшего родственника едва не с открытым ртом.

— Тебе даром никто и не предлагает. Думаю, твой дед вполне сумеет компенсировать наши расходы. Такое положение вещей тебя устроит? — уточнила я. Мальчик бросил задумчивый взгляд на Феля и медленно кивнул, а я не удержалась от вздоха. — Какой, однако, горячий, принципиальный и гордый юноша. Кого-то он мне напоминает, — иронично заметила, бросив насмешливый взгляд на стихийника.

— Тебя саму? — уточнил он, вопросительно вскинув брови, а я смешалась и не нашлась с ответом. Намекала-то, конечно, на самого огненного мага, но… если вдуматься, он оказался совершенно прав.

И вновь мелькнула предательская мысль, что не так уж сильно мы отличаемся, во всяком случае — именно я и этот конкретный эльф.

— Эль Бельфенор, а расскажите еще о дедушке, — нарушил повисшую тишину мальчик, и дальше мы шли под мерный монолог светлого, изредка прерывающийся вопросами Инталора.

Мрачные мысли, отогнанные оживленной беседой, вновь вернулись. Наблюдая за разговором этих двоих, я с грустью думала, что стихийник, наверное, был очень хорошим отцом. Терпеливым, рассудительным, надежным. Не тем, кто становится для своих детей лучшим другом и товарищем по играм, но тем, к кому можно прийти за советом. Кто поддержит — но постарается научить самостоятельности, не решая за ребенка его проблемы. А при необходимости призовет к порядку, и наказание наверняка окажется справедливым.

За этот интерес было по-прежнему стыдно, но вопрос, что случилось с его сыном, меня все равно терзал. Не похоже, что он погиб на войне, иначе отношение стихийника к нам всем было бы совсем другим, в нем скопилась бы концентрированная слепая ненависть, а не усталая брезгливость. Наверное, это случилось много раньше. Несчастный случай? Какая-то болезнь из тех, которые, хоть и редко, но забирали даже Перворожденных? Он умер ребенком возраста Инталора или старше? Или, напротив, совсем крохой?

Низкое, недостойное любопытство, желание сунуть нос в чужую личную жизнь раздражало, выводило из себя, но ничего поделать с собой я не могла. Бельфенор… цеплял. О нем невозможно было не думать, его невозможно было не замечать. Ледяной, потрясающе сдержанный на первый взгляд — на второй он представал тем бушующим первородным пламенем, что составляло его силу. Безразличие к чужим жизням умудрялось сочетаться в нем с честью и благородством, заносчивость граничила с легкой, удивительно живой и искренней улыбкой. Он представал настолько разным, что казалось — внутри заперто существенно больше одной личности, потому что тот эльф, что вел меня вечером в танце и на чьей груди я проснулась утром, совсем не походил ни на того, которого я встретила у портала, ни на того, в которого когда-то целилась из винтовки. И ни один из них не напоминал рассудительного разумного мужчину, который сейчас рассказывал мальчику о его ближайшем живом родственнике.

Грани сложного кристалла или, скорее, кусочки рассыпанной мозаики, которые никак не хотели складываться в цельный образ, а собрать его хотелось уже почти нестерпимо. Собрать и все-таки понять, какие именно эмоции вызывает у меня этот эльф? То его хотелось убить, то я задыхалась от отвращения к нему, то замирала от восторга, то сердце сжималось от сочувствия… Стоило уже остановиться на чем-то одном. Желательно — на равнодушии, потому что от него меньше всего проблем.

Вот только я здорово сомневалась, что это получится.

За этими мыслями я не заметила, как мы вошли в почти уже родной для меня холл госпиталя. Здесь, как обычно, царила деловитая суета, на этот раз — почти шумная: Колос зычным голосом собирал студентов.

— Не может быть, — вдруг растерянно проговорил Бельфенор, замерев едва не на пороге. — Риль! — окликнул он кого-то. Его взгляд был настолько ошарашенным и растерянным, будто он увидел призрак. Правда, понять, куда именно Фель смотрел, я не смогла, а через мгновение шокированное выражение из глаз ушло, уступив место раздражению, а брови тяжело нахмурились.

— Что случилось? — все же уточнила я, не надеясь на ответ, и вновь окинула взглядом присутствующих. В нашу сторону, кажется, никто не смотрел, и на оклик никто не отреагировал.

— Обознался, — поморщившись, отмахнулся светлый. — Куда нам дальше?

— Да, действительно, пойдем, — опомнилась и я.

Бельфенор из корней Серебряного Дуба

О портале договориться удалось, но — через несколько дней, и после разговора с эль Алтором само собой получилось, что его внук перешел под мою опеку. Контактировать с местными детьми он отказывался категорически, взрослых дичился. Причем не только местных и Таналиора, вообще мало кому нравящегося с первого взгляда, но и бывших стражей Владыки, отнесшихся к мальчику с теплотой и пониманием. Инталор с удовольствием общался со мной, весьма благосклонно реагировал на Тилль, и… все.

Очевидно, что о каких-то сознательных политических убеждениях речи быть не могло. Он даже толком не понимал, чем светлые, кроме имен, отличаются от диких, а от инородцев шарахался точно так же, как от посторонних эльфов. Да и в принципе очень смутно понимал, что такое «разные виды», эльфов путал с людьми и даже с гномами, уверенно отличал по зеленой шкуре только орков. Вид гриза вовсе поверг его в настоящий ужас: блохастые ассоциировались у мальчишки с обыкновенными дикими животными и будили стремление сбежать подальше и спрятаться повыше. Или, вернее, вцепиться в меня так крепко, что я уже готов был проститься с парой пальцев и куском штанины.

Стало очевидно, что годы дикой жизни наложили серьезный отпечаток на детскую психику. Казалось странным, что мальчик не забыл речь и вообще сохранил, на первый взгляд, нормальный разум, и единственное разумное объяснение состояло в том, что он все-таки регулярно наблюдал за местными. К взрослым, может, и опасался выйти, но сверстников точно слушал. Иначе чем еще объяснить достаточно специфический лексикон?

В общем, оставалось только порадоваться, что эль Алтор — сильный и опытный менталист. Уж если кто-то сумеет разобраться в проблемах этого ребенка, то именно он.

А пока Инталор ходил за мной хвостом. Кажется, думал, что, если на мгновение отвлечется, вновь окажется в полном одиночестве. Сложно упрекнуть его за этот страх, объяснений он не понимал — или не хотел понимать, а настаивать или прибегать к каким-то уловкам я не стал. Лучше доверить это профессионалу, а особенных неудобств мальчишка не доставлял: когда я находился в его поле зрения, вел себя совершенно спокойно и адекватно.