Повелевая Тьмой. Том 3 - Евгений Рафт
— Милые мои! Я вижу ваши лица, как же я рада! — разрыдалась Виола, прижимая к груди близнецов.
На глазах Асэми невольно навернулись слёзы, а во взгляде проявилась толика зависти. Асэми не знала родительской любви, а потому вид счастливой семьи пробудил внутри не только радость, но и грусть.
— Не перетруждайтесь, — попросила Асэми. — Нужно некоторое время, чтобы вы полностью поправились. Больше отдыхайте.
— Конечно! Спасибо вам! Спасибо…
Виола вдруг замолчала, её взгляд упал на грудь Асэми. Там покоился странный амулет, на котором были нанесены письмена мёртвого мира.
— Откуда это у вас?! — быстро спросила Виола.
— Что? О чём вы?
— Этот медальон! Я уже видела его! Он… он…
Виола вдруг повалилась на одеяло, силы покинули её. Но это была не болезнь, а обычная слабость.
— Кай, сынок! — попросила женщина. — Под матрасом спрятан кусочек металла, достань его!
Мальчонка моментально выполнил просьбу и извлёк на свет железный круг, который как две капли воды походил на медальон Асэми.
Тайхарт принял украшение и поднёс его к амулету на шее ученицы. Два куска металла ярко вспыхнули, символы на них выстроились в слова. По комнате пролетел потусторонний шёпот, всё вокруг начало заволакивать густым туманом.
Тайхарт отдёрнул руку и разъединил две части единого целого. Наваждение мгновенно пропало, дымка развеялась, а голоса затихли.
— Откуда у вас этот амулет? — хмуро спросил Тайхарт, обращаясь к Виоле.
— Несколько лет назад в деревне жила семья зверолюдов. У них родилась дочка с лисьими ушками и пышным хвостиком. Родители в ней души не чаяли, малышка была их сокровищем и смыслом в жизни…
Виола внимательнее посмотрела на Асэми и продолжила рассказ:
— Когда девочке исполнился месяц, ночью разразилась ужасная гроза. Деревья клонились к земле, небо бурлило, молнии ударяли в землю так часто, что их нельзя было сосчитать. Со всех сторон слышались стенания, воды в озере превратились в чёрную жижу, из которой торчали изломанные руки. А утром…
— Что было утром? — спросила Асэми, бледнея.
— Утром родители той рыжеволосой малышки обнаружили в колыбельке не только свою дочку, но ещё и два медальона. С тех самых пор в деревне стали твориться странные вещи: зверолюды пропадали, болели, умирали.
— И все подумали, что вина лежит на девочке с лисьими ушками? — догадалась Асэми, вставая с кровати.
— Да! Наш местный жрец, ныне покойный, сказал, что это проклятье…
— И был прав, — шепнула Асэми, вспоминая о Тэнашай.
— Родители той малышки были вынуждены забрать своё дитя и покинуть деревню, пока остальные зверолюды не перерезали девочке горло в надежде избавиться от проклятья.
— Но медальон… — протянула Асэми с надеждой. — Почему он остался у вас?! Неужели мои… неужели родители того ребёнка вернулись?! Они сейчас в деревне?! Хоть кто-то из них?!
— Нет, — покачала головой Виола. — Медальон я нашла уже в пустой избе той несчастной семьи. Я помнила о проклятье и несколько раз пыталась выбросить проклятое украшение, закопать в лесу, утопить в дальней реке. Но амулет словно прикипел ко мне, он раз за разом возвращался…
— И в конечном итоге вы смирились.
— Именно так! Но, слава богам, оставшееся в медальоне проклятье подействовало лишь на меня…
Закончив рассказ, Виола с большим удовлетворением посмотрела на лица своих детей. Ей было приятно видеть их порозовевшие щёки, горящие любовью и надеждой глаза, вставшие торчком длинные заячьи ушки.
Асэми потупила взгляд и произнесла:
— Я избавлю вас от проклятья и заберу амулет с собой. Больше он не принесёт несчастья в деревню, обещаю.
— Заберёте?! — изумилась Виола. — А сможете?! Он не вернётся назад?!
— В этот раз не вернётся, ведь он нашёл свою хозяйку, — кисло ответила Асэми и направилась к двери. Тайхарт двинулся следом.
— Постойте! Как мне отблагодарить вас? Скажите… — воскликнула Виола, протягивая к спинам гостей руку.
Но Асэми и Тайхарт не ответили. Они молча вышли на улицу и двинулись в сторону берега озера. Солнце уже взобралось достаточно высоко, чтобы приятно ласкать теплом кожу. Лёгкий ветерок обдувал лицо, пытаясь унести с собой все печали.
— Огонёк… слушай… — тихо проговорил Тайхарт.
— Да, Повелитель? — грустно спросила Асэми. — Что такое?
— Весьма странное совпадение, что мы оказались именно в этой деревне. Но раз уж так случилось, не хочешь посмотреть на дом, где родилась? Побродить по местным улочкам? Узнать о семье?
— Нет! Не хочу больше экскурсий, походов, костров, приключений, даже жаренных налимов. Мне нужно время, чтобы всё хорошенько обдумать. Давайте просто вернёмся на Храмовый остров.
Асэми и Тайхарт расправили магические крылья и унеслись в небо.
Глава 17. На крыльях дракона
Тайхарт и Асэми вернулись на Храмовый остров. На улице стояло позднее утро, солнце скрылось за серыми облаками, стал накрапывать лёгкий дождик, поднявшийся ветер принёс прохладу.
Оставленный в усадьбе при храме дракон искренне обрадовался возвращению хозяина и «сестрички». Ящер прискакал к ним и стал ластиться к Асэми, но та лишь развернулась и медленно направилась в дальний сад.
— Зубастик, не трогай её пока, — попросил Тайхарт дракона.
— Р-р-р? — вопросительно рыкнул ящер, уставившись грустным взглядом на спину Асэми.
— Не переживай, она просто не в духе, — заверил Тайхарт.
Он похлопал дракона по могучей спине и пошёл вслед за ученицей.
Асэми и Тайхарт остановились в небольшом саду, который раскинулся возле западной стены усадьбы. Здесь росли яблони, груши и персики. Плодов на деревьях было настолько много, что ветки низко клонились к земле.
— Как приятно здесь пахнет, — проговорил Тайхарт, чтобы разбавить затянувшееся молчание.
Асэми не ответила, она с грустью в глазах рассматривала огромное зелёное яблоко, которое по форме напоминало идеальный шар.
Тайхарт покачал головой и снова заговорил:
— Огонёк, что тебя беспокоит? Это всё из-за деревни зверолюдов? Или из-за мерзкого Нейта? А может, ты переживаешь за Кая и Ирис?
— Повелитель, вы ведь помните, как я попала в рабство? — еле слышно спросила Асэми.
— Да, тебя младенцем оставили возле церкви в Чернобоге. Затем семья Констье забрала тебя к себе и сделала служанкой…
— Рабыней! — гневно поправила Асэми. — И теперь я узнала о родителях, деревне и проклятье. У меня были отец и мать, но
