Ветер странствий (СИ) - Ольга Ружникова
— Это хорошо, — опостылевшая колючая лапа впилась в плечо, развернула к себе. Еще более колючие глаза прошили насквозь.
Ристе всё равно в таборе не жить. Но зачем было брать с собой Азу?
Галантность кончилась — резко и без переходов. Дальше будет сюжет фрески «варвар и девственница»? Прямо на ступенях?
— Вы должны бояться, герцогиня, — пропел Поппей.
Перебьешься.
— А если мне лень?
Глупый вопрос и глупо злить очередного свина-самодура. Но как же они все надоели! Принцы Гуго, графы Адоры, графы Мальзери, баро табора…
— Вы не хотите жить, герцогиня? — уточнил свин. Владелец очередного… замка.
— А вы? — усмехнулась илладийка. — Вы случайно еще не забыли, кто я?
— А кто вы? — Чужие похабные ухмылки тоже уже впору коллекционировать. — Элгэ Мальзери, виконтесса Эрдэн, урожденная Илладэн — мертва и похоронена в Эвитане. В семейной усыпальнице семьи своего супруга, тоже покойного. Я разоблачил самозванку. И, чтобы заманить наглую девку в свой дом, назвал присвоенным ею именем. Но теперь вам отсюда не выбраться, и мы можем отбросить формальности. Ты — моя рабыня и сделаешь всё, что я захочу. В Квирине у банджарон прав нет, но у тебя их еще меньше. Ты ведь даже не банджарон. Ты — лживая бродяжка. Обманом прибилась к табору. Вдобавок присвоила не только дворянство — еще и герцогский титул! Палач, дыба, многоступенчатая казнь на Центральной Площади?
Нет. Яд или шпилька ему в ухо, но для этого нужно выжить. А еще — ради брата и сестры. Ради новых пьес и картин.
И просто — чтобы каждый день видеть солнце… А когда-нибудь — вишни в цвету и спелые гранаты. Целые гранатовые рощи…
Нельзя умереть на потеху очередной мрази — без шанса отомстить.
А чтобы выжить — сейчас нельзя сломаться легко.
— Вы спятили, генерал? — Так презрительно не скривит губы даже аравинтская родня баронессы Керли. — Не знаю, кто там лежит в усыпальнице Мальзери и лежит ли вообще. Скорее всего, вы сочинили эту сказочку только что…
Собирайся он и в самом деле ее прикончить — нет смысла читать столь длинную и выспреннюю речь. Значит — и сейчас побоится портить новое приобретение раньше времени. Всерьез портить. Пригодится ведь еще.
— Побудьте пока на женской половине, прекрасная банджарон. Вы еще успеете убедиться, что я не шучу. Не волнуйтесь! — лапа скользнула по ее подбородку. Элгэ с отвращением рывком высвободилась. — Вы — самая ценная из моих вещей. Пока. И обращаться я с вами буду соответственно… герцогиня.
Да он же сейчас лопнет от гордости! Как те пираты, что воруют с Черной Земли туземных принцесс. Для рядового дворянина Поппея Августа герцогский титул — предел мечтаний. И вдруг в его загребущие лапы попадает настоящая герцогиня! Из древнейшего рода, чьи предки еще полвека назад суверенно правили.
Причем, законный брак генерала не интересует — ему подавай рабынь. Они тут в Квирине со свободными женщинами (когда дозволено не всё) уже и обращаться-то разучились.
Впрочем, капитаны пиратских кораблей тоже никогда не женились на пленницах. Какая-то царевна с острова ведь никак не равна аж целому атаману разбойничьей шайки. Зато ломать ее приятнее. Ведь была такой гордой…
— Меня нельзя назвать плохим любовником, Элгэ. А ты знаешь толк в мужчинах…
И именно потому никогда не выбрала бы тебя.
— … жаль лишь, что у меня нет брата или сына. А отец — далеко. И слишком стар для таких игр.
— Вам следует меньше слушать сплетни, — прищурилась илладийка.
К сожалению, сейчас его вниз не столкнешь. Низко. Да и встал не слишком удобно.
Да это и не поможет. Слишком много здесь псов. Собачьего, кошачьего и человечьего рода.
— Сплетни — дважды подряд? — усмехнулся Кровавый Пес. — Я не верю в две вещи — призраков и совпадения. Сначала — отец и сын Вальданэ. Потом — братья Мальзери. Для знатной дамы у вас странные вкусы, Элгэ.
— Вы же сами заявили, что я — самозванка, — пожала плечами обладательница «странных вкусов».
На большее сейчас нет сил. Слишком занята сочинением подходящей казни. За одно упоминание имени Алексиса!
Подарить пиратам с Элевтериса? Вдруг они мечтают о рабах — квиринских аристократах? Их ведь тоже ломать приятнее. И среди пиратов ведь тоже не все предпочитают женщин.
— Я отличу бриллиант от стекляшки, герцогиня.
Герцоги Илладэн предпочитали чистую смерть — даже для врагов. В отличие от предков Валериана Мальзери. По всем линиям.
Впрочем, Кровавый Пес ведь сам назвал Элгэ именно этой фамилией.
Глава 3
Глава третья.
Эвитан, Тенмар. — Квирина, Сантэя.
1
…Если бы они знали, что всё это время герцог следил за ними — с башни!
— Ты никогда так не сможешь, Мишель, — презрительно бросил Ральф Тенмар. — Как бы ни старался.
— Он сможет! — Анри с ненавистью взглянул на отца. — Я научу его!
— Ты — истинный Тенмар. — Как легко в голосе отца презрение сменяется гордостью. Стремительней молнии.
И как же коробит такая гордость! Лучше бы тоже презирал и оскорблял! Еще сильнее, чем брата.
— Мишель — такой же! — Анри упрямо вскидывает голову, пытаясь взглянуть отцу в глаза с зеркальной твердостью.
Это трудно — снизу вверх.
— Волчонок! — жесткая рука покровительственно треплет по холке… то есть по затылку.
2
Темно-бордовый балдахин. Лениво колышется шелк, колеблются свечи. В их лунном свете две тени сплетаются змеями. Клубком ядовитых гадюк. А змеиный смех женщины — еще мелодичнее в сочетании с удовлетворенным хохотом мужчины. Отца Анри.
Только женщина — не его мать.
Карлотта Гарвиак. Как же он ненавидит ее — впервые за свои девять лет! Гораздо сильнее, чем прежде — отца.
Ральф Тенмар не слишком-то скрывает связь с ней. Или для него «скрывать» — это просто не тащить любовницу в их с матерью спальню? Лучше здесь — среди свечных бликов, пляшущих лунный танец? Посреди бела дня.
— Дорогой, скажи, когда ты наконец, отправишь в монастырь свою старую скучную жену? — Смех гадюки — тоже ядовит. — Ты ведь знаешь — я жду ребенка. Нашего ребенка…
Дальше Анри слушать не стал. Просто побрел прочь. В глубь древних полутемных коридоров.
Потом побежал. Только свет факелов бил по глазам.
Еще бы хоть кому-то удалось сбежать от правды!
Опомнился, лишь оставив позади три анфилады и два лестничных пролета. Замер возле коридорного окна — бойницы. Лбом прислонился к оконному стеклу, бездумно глядя во двор. Там еще вчера отец учил его владеть клинком.
Ральф Тенмар ценит старшего
