Башня мертвых - Пьяная вуаль
— Нет. С Кафиниумом все было предрешено. Это ясно, как солнце, всегда восходящее утром.
— На моей памяти все же был день, когда оно не взошло. Кажется, это наши академики называли затмением.
Крау рассмеялся.
— Знаешь, что я вспомнил? Незадолго до последней битвы с Шорданом. Той, что при Орилее. Он посчитал затмение дурным знаком, а потому не повел войска на наши в край ослабшие силы. Этого времени нам хватило, чтобы подготовиться к осаде. А ведь сейчас бы над Подиумом Юсдисфала развивался бы другой флаг…
— Чудеса случаются. — Рэдо остановился и сел на валун, намертво вросший в песок. — И в одно такое чудо мне очень хочется верить. Чтобы вернулся ты спустя много лет, пошли бы мы так же вдоль берега, а ты рассказал бы мне, где скитался, чего нового увидел… как любил и прощал. Как только ты умеешь любить и прощать людей.
Я сел рядом.
— Кто знает, Рэдо? Кто знает. — Крау протянул огрубевшие за годы руки к закату, — Но я бы тоже хотел вернуться. Однажды.
* * *
Мартин нервно держалась за бокал красного. Обнаженная она сидела на окне, даже не думая о чувстве стыда. Рьяма довольно постанывала в объятиях Крау. Представлять ее стоило, как кошку, напавшую на пригретое для нее местечко.
— Если ты внезапно вернешься, даже не думай о том, что для тебя найдется потом место. — Мартин бросила клубок слов в шелковую постель.
— Брось, Марти. Это же так романтично! Разве ты сама не предлагала недавно отправиться в путешествие?
Мартин позволила себе совершенно не женственный плевок в окно:
— Дура, ты хоть что-нибудь знаешь о Кафиниуме?
Рьяма захихикала и укралась одеялом.
Крау смотрел в потолок, и даже покрытая лаком древесина казалась ему искусством. Ведь надо же было богу задумать все эти предметы, окружающие его, и сделать их такими красивыми!
— Никогда не думал, что ты хочешь путешествовать. — пьяный язык Крау кое-как выдавил из себя слова.
Мартин хмыкнула и отвернулась:
— Ты, наверное, считаешь нас совсем падшими.
— Да, но зачастую на самое дно опускаются те, кто больше всех мечтает.
— Ха-ха-ха, Крау! — Рьяма шлепнула Крау по груди. — Да, мы мечтательницы. Я вот мечтаю о куче денег. А ты, Марти?
— О куче денег.
— А я мечтаю о бесконечной бутылке вина. — Крау схватил воображаемую бутыль и наклонил ее, чтобы отпить.
— Осторожно, всю кровать зальешь! Хи-хи-хи!
Крау защекотал ее, и Рьяма вся в судорогах свалилась с кровати.
Примерно в этот момент в дверь постучали.
— Пошли вон! — рявкнула Мартин и бросила бокал в дверь. Тот разлетелся на кусочки.
Постучали вновь. Крау схватил случайные свои вещи и неаккуратно напялил их.
— Не стоит. — сказал он, когда Мартин решила открыть дверь, но это ее не остановило.
Паршивое настроение часто приводит к проблемам. Замок провернулся дважды и дверь с треском распахнулась.
Доу Робертс свалил Мартин хлестким ударом по щеке. Налитые кровью глаза уставились на Крау, как на добычу.
— У тебя что-то с лицом, друг. Случилось что-то плохое?
Перехватив удар бугая из дома Робертсов, Крау слабо заехал ему в челюсть. Для того, чтобы потягаться хоть немного на равных, ему стоило сегодня не пить. Одной левой Доу свалил Крау на пол.
— Ох… как я тебя ненавижу, Крау. Ты же это знаешь? — Доу сел на него всем своим весом.
— Кха-кха… я все гадаю, почему?
Могучие руки надавили на шею. Крау на секундочку стало грустно, что он закончит вот так, но потом ему как-то полегчало, когда он понял, что ноги-то у него все еще свободны. Рьяма проскользнула мимо них и наклонилась, чтобы помочь поняться Мартин.
Заехав кончиком сапога Доу в затылок, Крау ослабил его хватку достаточно, чтобы вырваться. Какой-то секунды ему не хватило, чтобы перегруппироваться. Еще один удар настиг его висок и почти вырубил. Продолжив удушающую хватку, Доу с легкостью поднес Крау к окну, словно тот был легче бревнышка.
— Жаль, что ты не понимаешь, за что тебе это. — сказал он, — Но так даже лучше. Бессмысленная смерть очень тяжело переносится.
Крау улыбнулся. Он не испытывал злости. Более того — фраза показалась ему достаточно правдивой и хлесткой.
Заведующий таверной ворвался в комнату так же внезапно, как и его предшественник.
— Доу! Какого черта!? Отпусти его сейчас же!
Доу повернулся и с улыбкой произнес:
— Ах, да! Прошу прощения!
Крау попытался зацепиться за подоконник, но пальцы его почти мгновенно сорвались. Через какую-то секунду полета он почувствовал жгучую боль в области спины. Первая мысль в голове — всю жизнь я куда-то падаю…
Но то не было концом его мучений. Его глаза встретились с лицами дорогих сердцу Доу друзей, с которым он постоянно здесь выпивал.
Его отнесли за угол и принялись долго и с усердием избивать. После того, как он потерял сознание, побоявшись, что они доведут дело до конца, двое выбросили его в холодную сырую канаву недалеко от таверны.
Несколько раз Крау очухивался и пытался встать, но усилия долгое время оставались тщетными. Позже, к нему пришла Рьяма и накрыла его оставленным в комнате плащом. Она сказала, что заведующий пообещал, мол это последний раз, когда Доу наслаждается стенами «Южного пути». Крау это не особо волновало, но вот ее теплый поцелуй позволил ему сладко уснуть, несмотря на боль.
XXXVIII. Перед концом
— Ненавижу его. Еще так улыбается, будто на прогулку собрался. — Тэвия поставила кубок на поднос, который держала Мэриет.
Сложив руки на груди, девушка взирала с террасы на развернувшуюся во дворе картину. Крау с минимум вещей и нацепленным доспехом прощался с подданными дома Арден. Провожали его кто как. У кого-то на глаза наворачивались слезы, у кого-то от воодушевления из рук пускались вон разноцветные ленты. Большая разница была между теми, кто попадает в башню. Если твой путь заказан туда решением суда — срам тебе и мучительная смерть. Если же ты доброволец из благородного дома — посмертное признание тебя и твоей семьи. В самом начале таких как Крау было много, но со временем желающих поубавилось, ведь никто так и не вернулся.
Желтые, красные и коричневые листья устилали мощенную дорожку ведущую к карете. Осень, как чума перекидывалась с дерева на дерево. Еще немного и она победит жизнь. Крау всегда описывал осень как затянувшийся момент прощания перед окончательной спячкой, смертью в виде красивой долгой зимы.
— Госпожа, можно я…
— Нет, ты будешь стоять здесь. Со мной.
Мэриет опустила взгляд. Ветер подгонял ей под ноги листья. Она подумала, что, когда
