Сергей Девкин - Тайпэн. Миротворец

Всех прибывших гостей Хардуз повелел разместить у себя, сходу отметая любые попытки возражать. Места во дворце градоправителя и вправду хватало с избытком, а о качестве здешних постоялых дворов Ли в весьма печальных красках поведал еще Гаймыш. Кстати, пристанище монахов, о котором он упоминал в разговоре, располагалось также внутри малых стен на территории резиденции баскака.

К ночи Юлтан закатил настоящий пир, и хотя на нем не было ни одного из старейшин или степных вождей, в большой столовой зале главного дома собрались все значимые люди Кемерюка. Къёкецуки, согласившиеся вести себя скромно, имели в этот вечер, пожалуй, еще более оглушительный успех, чем за все время их долгого путешествия из Ушань. Удей клялся, что понятия не имеет, откуда среди вещей взялись те роскошные наряды, в которых явились к столу Таката и Ёми, а сами девушки предпочли не раскрывать своих секретов. Тиданьская знать, офицеры и главы мастеровых цехов буквально млели не только от возможности поговорить с мертвыми демонами, но и хотя бы просто постоять поблизости. Хань, уже заподозривший, что все это возможно как–то напрямую связано с его недавним решением отдать девушкам брата степного кагана, не сразу понял, что кроме опасений за здоровье гостей баскака, испытывает еще к тому же и некое чувство, вполне похожее на ревность.

Суматоха бесед, трапез и постоянного присмотра за веселящимися къёкецуки закончилась лишь за полночь, причем в уединенном кабинете Хардуза, где и состоялась открытая беседа, которой баскак и добивался с самого начала. Кроме Ли и хозяина дома в комнате присутствовал лишь большой полосатый кот, устроившийся на коленях у Юлтана и мирно дремавший, лишь изредка приоткрывая то один свой желтый глаз, то другой.

- Надеюсь, этот вечер не сильно утомил вас с дороги, тайпэн, — откинувшись в плетеном кресле, баскак принял расслабленную позу, почесывая полосатого зверя за ухом. — Извините меня, но мне пришлось явить своего гостя остальному городу как можно скорее.

- Многие разговоры были достойны внимания, — отозвался Ли, устраиваясь в таком же кресле напротив. — Но я был удивлен, не увидев ни одного кагана или тайша.

- С ними у вас еще будут встречи, поверьте мне, но этот вечер я успел вырвать ради своих людей. Я обязан был подарить его им сейчас, чтобы уменьшить сомнения и погасить лишнее любопытство. Как правитель я должен заботиться о своих людях, в особенности о тех, кто управляет делами на местах. И это не мои слова, тайпэн.

- Надеюсь, что это не вызовет неудовольствия тех, кто не был приглашен.

- Вы мой гость и это мой дом, и я сам решаю, кого и когда пускать на его порог. Порой мне даже жаль, что я не могу поступать также со всем Кемерюком. К сожалению, это место играет слишком большую роль для всего народа тиданей, и, как бы того не хотелось, мне и тем людям, которых вы сегодня встречали, отмежеваться от степной политики и каганских интриг нам попросту невозможно. От этих стен выступала в поход великая орда, крушившая армии западных завоевателей. Здесь же осталось остановившееся сердце некогда великого государства вунгаев, общих предков для всех народов степи. Я родился и вырос здесь, и заботиться об этом городе мой долг. Уверен, вы и ваша репутация могут мне в этом помочь, и потому сейчас я встану на вашу сторону.

- До тех пор, пока это будет выгодно, — уточнил Хань.

- Да, до тех пор, пока это будет выгодно Кемерюку. Остановить раздор между народами непростая задача, и боюсь, вы не до конца понимаете те трудности, которые вам предстоят. Вы намерены обратиться сразу к тайша или начать прощупывать связи среди вассалов вашего Императора?

- Готов положиться на ваш совет, — Ли решил не форсировать ситуацию, ничто не мешало ему выслушать собеседника, прежде чем принять окончательное решение.

- Боюсь, придется начинать сразу со стариков, — нахмурившись, Юлтан перестал поглаживать кота, и тот недовольно махнул пушистым хвостом, напоминая хозяину о той важной роли, которую тот играл в жизни животного. Почесывания немедленно возобновились.

- Проблема не столько в них, сколько в зыбкости поддержки со стороны кочевых вождей. Сейчас в городе собралось не менее трех десятков, кое–кто прибыл тайно и я не могу назвать точного числа. Ваших братьев–вассалов среди них семнадцать, но опереться можно разве что на пятерых.

- Их верность столь велика, или есть иные обстоятельства, заставляющие вас отвергнуть оставшихся?

- К сожалению есть. Извечная проблема мироздания — отцы и дети. Старшие сыновья родов давно мечтают занять места во главе свободных стойбищ, младшие дети желают выделяться в собственные роды. Это приведет к резне внутри улусов, новому переделу территорий и другим малоприятным последствиям, которых хотелось бы избежать. И кое–кто в совете видит в войне с манеритами отличный повод сплотить рассыпающийся тиданьский народ под единым бунчуком новой орды. К тому же, свою лепту вносят и военные вожди ракуртов, четверо из которых сидят в стенах города еще с прошлой весны, и их поведение мне очень не нравится.

- Разве нельзя выдворить их отсюда? Или хотя бы припугнуть? — искренне изумился Ли, уже осознавший насколько на самом деле полнее и обширнее власть баскака Хардуза по сравнению с обычными дзито Империи.

- В этом и кроются тонкости той самой политики, о которой я упоминал. Чтобы понять ее аспекты, вам нужно научиться думать и понимать все так, как это делают простые тидани. Это нелегко, и лучше всего я приведу пример, который однажды рассказал мне один странствующий монах. Возьмем бесконечное время, и выделим из него год, идеальный круговорот природных циклов. Старый имперский уклад делил год на полсотни декад, и им до сих пор пользуются в монастырях и в больших чиновничьих учреждениях. Кроме того именно за счет него высчитываются памятные дни предков и прочие праздники. Однако, после реформации последнего Императора Цы, год принято делить на пятьдесят семь недель–седьмиц, этот же порядок переняли у вас многие другие народы, такие как юнь и сиртаки. Добавим к этому разделение года на десять неравных месяцев. Несмотря на множественность систем отсчета, год в понимании любого императорского поданного жестко структурирован и поделен на определенные части с ясно установленными периодами и датами. А теперь представьте себе тиданя, который ничего этого не знает, для которого год измеряется не днями и месяцами, а сезонами. Ему все равно, первый день недели сегодня или шестой. Для степного человека важны сезоны перегона скота, важно, когда начнет подниматься новая трава на прежних пастбищах, и когда сойдет лед с тех малых речек и ручьев, что лежат в районах привычных кочевых стоянок. Он живет в том же мире, но видит и воспринимает его по–другому, и в этом большинство проблем несоответствия наших взглядов на одни и те же вещи.