Песах Амнуэль - Каббалист

— Так вы и поступали раньше? В камеру и на допросы?

Они стояли в темном парадном, Родиков хотел дать выход гневу, но, пожалуй, не здесь.

— Надеюсь, — сухо сказал он, — вы знаете, где сейчас девушки и скажете…

— Знаю, — сказал Р.М. — Я вам уже говорил, что со вчерашнего вечера Лену Мухину держат в психбольнице, и что все случившееся — следствие именно этого, а вовсе не моей гипотетической активности. Надеюсь, что с вашей помощью нам с Тамарой — это ее мать — удастся хотя бы увидеть Лену.

— Роман Михайлович, не ставьте условий. Где девушки? Родители с ума сходят.

— Не все, — буркнул Р.М., вспоминая свои телефонные злоключения.

На автобусе трястись не пришлось. Родиков прикатил на «Жигулях», принадлежавших, видимо, кому-то из коллег, а может, это была служебная машина — в номерах Р.М. не разбирался. Он втиснулся на заднее сидение и назвал адрес.

— Вы же сказали, что она в больнице, — удивился Родиков. — Зачем нам…

— Там остальные.

— Сколько и кто?

Р.М. рассказал. Опускал кое-какие детали, которые могли бы показаться Родикову выдуманными. Следователь был мрачен, смотрел только на дорогу.

— Вы понимаете, Роман Михайлович, — сказал он, — все, что вы говорите, в протокол не впишешь. Не поймут. Скажут — вводит в заблуждение. А факты такие. Гражданин Петрашевский дает следователю прокуратуры список лиц женского пола и просит найти адреса. Следователь использует свое служебное положение и адреса находит. Передает список гражданину Петрашевскому и просит последнего не вступать в контакты ни с кем из означенных лиц без его, следователя, ведома и разрешения. Петрашевский просьбу игнорирует, и шесть лиц женского пола в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет исчезают. В милицию поступают заявления родителей. Поскольку о сговоре следователя и писателя никто не знает, розыск по каждому делу ведется в течение ночи раздельно. И лишь на утреннем отчете в горотделе исчезновения связывают вместе, полагая, что и причина может быть одной, хотя это и не доказано. Следователь узнает о происшедшем от коллег, которым поручено вести дело совместно с органами внутренних дел. Следователь понимает, что без писателя не обошлось и отправляется к нему, поскольку теперь все зависит для них обоих от того, как быстро девушки будут найдены… Вам ясна картина, Роман Михайлович? Вы вообще, когда что-то делаете, думаете о том, как это отразится на других? На девушках тех же, на следователе знакомом…

— Сергей Борисович, — сказал Р.М., — можно, мы моральные аспекты обсудим потом? Что вы собираетесь делать сейчас?

— Развезу девушек по домам.

— Видите ли, скорее всего, они не поедут. Сначала нужно вызволить Лену. И… еще им почему-то нужны Надины рисунки. Вот сюда, приехали.

Хорошо, что они приехали именно в тот момент, когда Р.М. упомянул о рисунках. Родикову пришлось тормозить, и пока он занимался парковкой, Р.М. успел выскочить из машины. Он уже звонил в дверь, когда Родиков нагнал его.

Дверь распахнулась мгновенно.

На пороге стояла Тамара, но в каком виде! На платье огромное коричневое пятно, будто его обмакнули в суп. Волосы встрепаны, на щеке большая царапина.

— Скорее, — не сказала, а вскрикнула Тамара, — скорее, папку.

— Ну нет, — Родиков выступил вперед и протянул руку. — Папку мне, и сначала пусть объяснят, для чего она нужна.

Тамара попыталась взять протянутую ей Романом Михайловичем папку, но Родиков перехватил ее.

— Пошли в комнату, — предложил он. — Где девушки?

Вопрос был справедлив. За столом сидела только Наргиз, положив подбородок на сцепленные ладони, и смотрела на вошедших пристально, взглядом равнодушным и ничего не выражавшим. Но Родиков неожиданно споткнулся, движения его замедлились, он осторожно опустился в кресло, положив папку на колени. Р.М. встал у двери, Тамара прижалась к нему, ее бил озноб.

— Где… — начал было Р.М.

— Тихо, — шепнула Тамара.

И он замолчал, потому что в это время Родиков раскрыл папку и высыпал рисунки на стол перед Наргиз. Он медленно перекладывал рисунки, и Р.М. догадывался, какой из них нужен Наргиз. Скорее всего, тот, что вчера выделила и Лена, рисунок, означавший нечто вполне определенное для всех девушек, некий ключ, будто к двери в незнакомую страну, к той зеленой двери, которую Р.М. и сам безуспешно искал всю жизнь.

Вот он, рисунок. Кажется, он. Взгляд Наргиз задержался на секунду, пальцы Родикова продолжали перебирать листы. Не он? Или на Наргиз действует совсем иной ритм и цвет? Уже совсем мало осталось листов, несколько штук. Движения Родикова замедлились еще больше, прямо сонное царство какое-то. Последний лист. Все.

Наргиз подняла глаза — взгляд был растерянным, она смотрела на Романа Михайловича и спрашивала о чем-то, будто именно он должен был объяснить неудачу. А Родиков, между тем, притянул папку к себе, собрал листы, завязал тесемки, сказал:

— Черт знает… Ну ладно, поехали, девушка. Как ваше имя, а?

Наргиз метнулась в угол комнаты, где между сервантом и стеной мог втиснуться человек. Родиков направился к ней, но в движениях его чувствовалась опаска, он понимал, что ни смотреть на Наргиз, ни слушать ее голос не должен, иначе опять может впасть в странное состояние, беспомощное и противное, когда все понимаешь и ничего не можешь сделать. Р.М. топтался на месте, не представляя, как поступить в этой ситуации.

Вперед вышла Тамара, и Р.М. услышал удар, Родиков повалился вперед и упал бы на девушку, если бы Тамара не перехватила обмякшее тело, но удержать не смогла, и оба они повалились на пол между столом и сервантом.

Родиков бессмысленно шарил вокруг руками, и нужно было немедленно что-то решать, Р.М. понимал, что выбора у него нет, и нужно удерживать Родикова, пока Тамара и Наргиз не уйдут, им нужно в больницу. Как удерживать? За руки? Связать? Чушь какая-то. Когда нужно было не думать, а действовать, решать не аналитически, а интуитивно, он сам казался себе полным идиотом.

— Да помоги ты, — задавленно сказала Тамара.

Он все же сообразил, что для начала нужно положить Родикова на диван. Едва приподняв тяжелое тело, он ощутил крепкие пальцы, вцепившиеся в запястье.

Родиков уже стоял на ногах, прижимая их обоих — Тамару и Романа Михайловича — в себе, будто два громоздких рулона, и вырваться Р.М. не мог, каждое движение вызывало почему-то резкую боль в руке.

— Вы что? — прошипел Родиков. — Рехнулись оба?

Тамара тихо застонала, и Р.М. обнаружил, что уже не стоит, а полулежит на диване, а Родиков возвышается над ним и потирает виски. Наргиз в комнате не было.

— Прямо цирк, — сказал следователь. — Что дальше? Девчонка убежала и папку взяла. Вы этого хотели, да?