Олаф Бьорн Локнит - Пожиратели плоти

– Кажется, сработало! – удовлетворенно сказал Вайд и, за неимением лучшего, пожал руку Шеки.

Вскоре стрелять из катапульты стало бессмысленно – нападающие в большинстве сосредоточились под стенами и на осадных лестницах. Кое-где немедийцы уже прорвались на стены, и там завязывались ожесточенные рукопашные схватки. Вайд и Энгус старались не тратить попусту драгоценные бочонки, бросая их только в большие скопления врагов. Шеки энергично спихивал лестницы и скидывал вниз самые тяжелые мешки с песком, которые мог поднять не всякий мужчина.

«А ведь ему нет никакого дела ни до Тарантии, ни до немедийцев,» – подумалось Вайду, и он в который раз удивился способности некоторых людей самоотверженно бросаться в драку, нисколько не интересуясь ее причиной.

– Что там так грохочет, молодой человек? – спросил Энгус, вытирая пот с лица и размазывая по нему грязь и копоть.

– Тараном бьют в ворота, – коротко пояснил Вайд, прикидывая, куда бы ему швырнуть смертоносный снаряд.

– У нас осталось только пять бочонков, – Энгус обвел взглядом свой арсенал. – Но я думаю, у ворот они нужнее. Возьмите с тем юношей, – и мастер ткнул рукой в только что скинувшего со стены трех немедийцев сразу Шеки, – четыре, а мне уж оставьте один – на всякий случай.

Подхватив бочонки, Вайд и Шеки бросились к главным воротам, одна из створок которых держалась только, как говорили в Тарантии, на благословении Митры. Таран работал вовсю. Оглядевшись, Вайд приметил, что какая-то светлая голова догадалась развернуть катапульту так, чтобы она била по прикрывающим таран щитам. В паре мест щиты уже были проломлены тяжелыми камнями, но немедийцы, чувствуя близость цели, не обращали на это внимания. Мгновение подумав, Вайд поднял с земли обрывок веревки и связал вместе два бочонка, решив таким образом усилить удар. Проследив, чтобы промасленные тряпки, торчащие из обоих бочонков, были одной длины, Вайд положил бочонки в ковш, поджег тряпки и, помедлив немного, отпустил рычаг. Расчет был точен – бочонки врезались ровно в пролом в досках и разорвались с оглушительным грохотом, почти полностью разворотив щиты и сильно перекосив раму тарана, отчего бревно бессильно ткнулось в землю, звеня провисшими цепями. Уже подсохшие доски, не выдержав такого жара, загорелись, а из-под обломков щита послышались стоны раненых, обожженных и оглушенных врагов.

Защитники города встретили уничтожение ненавистного орудия восторженным ревом, а Вайд получил в награду несколько увесистых ударов по спине и плечам. Пользуясь передышкой, тарантийские мастера бросились укреплять поврежденные ворота. Под руководством Вайда Шеки окончательно деморализовал противника, бросив свои бочонки в скопления немедийцев, пытающихся погасить охватившее таран пламя.

– Жаль, что этого «гремучего песка» так мало, – вздохнул Вайд. – С ним было бы гораздо проще. Да, Шеки?

– Тебе виднее, господин. Но для меня так лучше по старинке, с мечом, – откликнулся бравый телохранитель.

– Вот благодаря подобным тебе «любителям старины» мы и живем в таком нецивилизованном мире, – назидательно заметил Вайд. Ничего не поняв, Шеки на всякий случай согласно кивнул.

Несмотря на воодушевившую всех победу у ворот, защитникам приходилось все тяжелее. Население столицы значительно поредело за последнее нелегкое время, и даже сравнительно небольшая армия врага представляла для них серьезную угрозу. К тому же, немедийцы были сытые и крепкие, а тарантийцы – голодные и истощенные. Горожане и солдаты сражались как могли, отстаивая родной город, но силы их были на исходе.

Вайд и Шеки вернулись на свой прежний участок стены, где мастер Энгус, не расставшийся еще с последним бочонком «гремучего песка», руководил мальчишками, занимающимися поддержанием огня под чанами со смолой. Вайд встал к блоку, регулирующему наклон чана, заменив убитого шальной вражеской стрелой ополченца. Удушающая вонь, дым и жар от раскаленных чанов поглотили его. Кашляя и задыхаясь, Вайд по команде тянул за веревку, и из чана по желобу, выведенному за стену, начинала течь кипящая смола. Иногда до Вайда доносились вопли обожженных врагов – значит, его труд не пропал даром. То справа, то слева Вайд слышал бодрый голос мастера, приказывающего своему воинству подбросить еще дров или поискать по ближайшим домам, не осталось ли там мебели.

Звон лезвий заставил Вайда выпустить свою веревку и оглянуться. Одну из лестниц не успели скинуть, и по ней на стену взобрались несколько немедийцев. Расположившись полукругом, они защищали подходы к лестнице, по которой теперь лезли их товарищи. Выхватив из ножен саблю, позаимствованную еще в печально знакомом переулке, Вайд кинулся в атаку. Его противником оказался крепкий коренастый мужчина, уже немолодой и, судя по всему, бывалый солдат. Палаш немедийца стремительно обрушился на саблю Вайда, заставив того проявить чудеса изворотливости. Вайду казалось, что у его врага не одна, а по меньшей мере три руки, и в каждой – по жаждущему его крови клинку. Но Вайд упорно не желал проливать свою кровь и каждый раз умудрялся отбить палаш немедийца, отчего его сабля радостно взвизгивала. Обмениваясь ударами, солдат и Вайд кружили около лестницы. Скорее всего, умелый немедиец все же добрался бы до Вайда, но удача сегодня была на стороне молодого кордавца. Попавшийся под ноги солдата камень, не донесенный кем-то до катапульты, решил исход поединка. Оступившись, немедиец неловко взмахнул рукой с зажатым в ней палашом – и Вайд, воспользовавшись моментом, всадил саблю в незащищенную грудь противника.

Осмотревшись, Вайд увидел Шеки, сражающегося сразу с двумя немедийскими солдатами, и от души пожалел их обоих. А вот знакомому пареньку, обслуживавшему катапульту, приходилось туго. Здоровенный верзила, поигрывая мечом, наступал на него, и в глазах юноши уже отражались Равнины Мертвых. Не тратя времени на соблюдение рыцарских правил, Вайд подскочил и ударил верзилу саблей в спину. Побледнев и судорожно сглатывая, паренек уставился на лужу крови, расплывающуюся рядом с упавшим врагом. Вайд подтолкнул юношу:

– Некогда тут вздыхать, а то убьют ненароком

– Прости, господин, – паренек поднял на Вайда потемневшие от страха глаза. – Я… я просто…

– Ничего, бывает, – великодушно сказал Вайд. – Когда я впервые увидел мертвеца, разваленного мечом, меня стошнило.

В это время кто-то из горожан, прорвавшись к лестнице, столкнул ее под дружные вопли карабкающихся по ней немедийцев. Но порадоваться этому тарантийцы не успели – за время схватки противник смог укрепить еще две лестницы, и теперь по ним взбирались жаждущие ближнего боя солдаты. Вайд только сейчас осознал, как немного защитников осталось на стенах.