Терри Брукс - Пламенеющий Ангел

Стоя там и думая обо всем этом, он услышал некий звук, резкий и пронзительный в тишине ночи — медленный, ленивый треск разбивающегося льда — словно лопался стеклянный стакан.

Он повернулся и посмотрел. Двадцать лет такого не происходило.

Он был въедливым человеком, любящим доходить до сути, любил, чтобы работа была доведена до конца. Когда возникали трудности, он старался дойти до корня проблемы, дабы предотвратить ее повторение и быть наготове в случае чего.

Он упрямо схватил четырехрежимный фонарик и двинулся вниз по склону. Выйдя на лед, стал двигаться осторожнее, пробуя лед на прочность. Он должен был увидеть все сам. Наверное, глупо было так поступать: сейчас темно, не лучше ли подождать рассвета? Но он хотел увидеть, что произошло, прежде чем еще кто-либо.

Мириады фасеточных глаз провожали его к излучине реки, следя за его движениями, но он не мог их видеть.

От дыхания изо рта валил густой пар. Он добрался до места, где желоб переходил в лед. Кэрол ушла по делам церкви и нескоро вернется, так что можно не спешить с возвращением домой. Он медленно, осторожно двигался по льду, стараясь ступать твердо. Луч фонарика пробивался сквозь тьму, отражаясь от темного полотна замерзшей реки.

«Тихо как», — подумал он. Даже ветер…

Он резко остановился, пройдя несколько сотен футов, и уставился на торчащий, словно надгробный памятник, остов саней Хепплеров, застрявших во льду, наклонившихся набок и задравших закругленный нос. Их нижняя часть погрузилась в воду. Деревянные части саней сломались.

Рэй покачал головой. Он никогда не видел ничего подобного. Дыра открылась и снова захлопнулась, изломав сани. Проклятье, чертовщина какая-то!

Он двинулся дальше, собираясь сделать не больше нескольких шагов, но лед вдруг закачался под ним, весь целиком — разломался на части, как будто был совсем тоненьким. Рэй рванулся назад, пытаясь спастись, но поздно — он уже скользил в ледяную воду, тяжело дыша и глотая воздух. Ботинки и пальто тянули его вниз, поэтому он отшвырнул их, туда же последовали и перчатки, и он отчаянно шарил по льду в попытке за что-нибудь ухватиться.

— Помогите! — кричал он, и голос его срывался. — Помогите! Кто-нибудь, ради Бога!

Отчаянно барахтаясь в ледяной воде, он пытался ухватиться за край льдины. Но фонарик он уже потерял, стало темно, и он не видел краев.

— Помогите мне! — в ужасе вопил он.

Потом увидел глаза, желтые, яркие. Они были повсюду, пробивались сквозь темноту, наблюдая за его борьбой.

Они ждали.

Потом лед начал двигаться. Он услышал треск, в воде как будто поднялись волны. Грохот, который последовал за этим, отчетливо раздавался в ночной тишине. Он снова завопил, но что-то уже вцепилось в его ноги и потащило вниз. Он ушел под воду, потом вырвался, чтобы глотнуть воздуха. «Нет! — кричал он про себя. — О, пожалуйста, нет!»

Он снова ушел под воду, но, когда поднялся, над его головой уже была корка льда. Он потянулся к краю и сумел просунуть одну руку, но тут лед сомкнулся вокруг его запястья, поймав руку в ловушку. Он лягался и бился, но лед держал мертво.

Сверху, там, где он еще мог видеть, в него жадно вглядывались голодные желтые глаза.

Еще несколько минут его рука билась и трепыхалась на поверхности. Когда же перестала, мороз начал быстро сковывать конечность, так что в итоге она будто оделась в белую перчатку.

Глаза следили еще немного, потом исчезли.

Глава 15

Вторник, 23 декабря.

Когда Нест на следующее утро поднялась для пробежки, было еще темно. Свет фонарей тонул в снегу, еще не было и пяти. Она оделась в темноте, натянула рейтузы и кроссовки, свитер, потом на цыпочках прошла через холл к заднему входу, где надела кепку с козырьком, перчатки и шарф. Один взгляд на вешалку — парки Беннетт не было. Значит, она так и не возвращалась домой.

Утренний воздух оказался таким холодным, что у нее аж дыхание сперло в груди. Нест пробежала трусцой по переулку, делая большие шаги, потом перешла на настоящий бег. Снег уже убирали, поэтому вдоль Вудлауна по дороге оказалась расчищенной темная полоса асфальта, напоминающая русло реки. Где-то вдали еще работали снегоуборочные машины, и рычание двигателей и скрежет металла об асфальт далеко разносились в тишине. Впереди не было заметно никакого движения, и Нест бежала по центру дороги, выбирая самые чистые места, избегая участков со льдом и замерзшим снегом, глубоко и размеренно дыша.

Там, за границей города, в одиночестве и тишине, она обретет мир и покой.

Уличные фонари освещали путь, пока она не миновала последние жилища Хоупуэлла и не оказалась в сельской местности. На небе уже показались первые признаки рассвета, черный цвет ночи медленно переходил в густо-серый. Звезды сверкали вдали сквозь разрывы облаков, и укрытые снегом поля отражали их серебристые блики.

Она ускорила бег, ощущая прилив адреналина, горячая кровь разогнала утреннюю зябкость. Энергия, вырабатываемая телом, разбудила мозг, и мысли пришли в активность, словно ученики в классе, что тянут руку, желая ответить на вопрос учителя. Нест обуревали эмоции. Ей следовало хорошенько подумать, прежде чем брать всех кататься на санях и подвергать риску. Следовало быть умнее и не пускать Беннетт одну на улицу. Да много есть вещей, где она должна была хорошенько подумать — например, вот этот бег поутру в одиночку, когда демоны, охотящиеся за Джоном Россом, вполне могут напасть на нее. Она провоцирует их предпринять что-то неожиданное, но и сама может ответить тем же.

Пожалуй, так оно и есть, подумала Нест. Например, напустить на них Духа.

Вся бравада мигом слетела с нее, ибо она хорошо знала, куда это может привести. Лучше уж быть осторожной. Но ею овладел гнев. Ее втянули в это, не спрашивая согласия. Она вовсе не желала, чтобы Росс снова входил в ее жизнь, приносил столько проблем в лице четырехлетнего мальчика, который ни с кем не вступает в контакт. Уже одно то, что он назвал ее имя и вывел на нее демонов — достаточно скверно. Но больше всего Нест возмущало, что, кроме имени, он ничем не показывал связь между ними.

Прошлой ночью, когда Росс и Харпер уснули, и Нест ждала возвращения Беннетт, волнуясь, в чем дело, он вышел из своей комнаты и сел рядом с ней. Беззвучный, словно тень, он занял место на диване. Взглянул на нее синими глазами, а потом перевел внимание на темноту за окном, вглядываясь в парк. Она некоторое время наблюдала за ним, молча, потом присела возле него на корточки. Свет был потушен, горел только ночник, поэтому парк был хорошо виден — широкие белые просторы, освещенные фонарями.