Юлия Скуркис - Роковое наследие

Утром при подъезде к Турону путешественники не досчитались дорожного плаща, нескольких лепешек, жареной курицы, кулька семечек и фляги. Исчезла и девица в нелепом мешковатом наряде. Только один человек не расстроился из-за пропажи. Удивительно было, что он не почувствовал, как девушка развязывала шнурок для волос. Был он украшен девизом: «Я такой, какой есть», по иероглифу на каждой бусине. Такая же надпись красовалась и на деке лютни. «Взяла на память», — с улыбкой подумал он. Как-то после удачного выступления поклонницы разве что кожу с него не сняли. Вот такая она, жизнь менестреля.

Анаис была уверена, что в суд за украденную пищу и дырявый, как решето, плащ на нее никто подавать не станет, но на всякий случай затаилась. К тому же, следовало проверить версию со шпионом. Она отыскала полуразрушенный дом, коих много было в западной части города.

Несколько лет назад подрядчики за один день отстроили целый квартал аккуратных домишек, простоявших ровно год. Нет, никаких строительных норм они не нарушили, и материалы были хорошие. Просто заказчики надули их с оплатой, поэтому строители, которых и раньше пытались обманывать, заранее вплели в цементирующее заклинание возвратный посыл. Обошелся он им недешево: пришлось выписать мага из самого Харанда. Чтобы не уронить репутацию своей артели, по истечении года строители разослали жильцам и заказчикам предупреждение о саморазрушении квартала, в случае если не будут выполнены условия договора об оплате с процентами за ожидание. Разорившиеся к тому времени заказчики попытались скрыться, но были пойманы и заперты в одном из домов разгневанными жильцами. Через некоторое время строение обрушилось на их головы.

С тех пор в Туроне живет легенда о призраках погибших под руинами, рассказывают, что они печально завывают здесь по ночам. Также ходят слухи, что возвратный посыл харандского мага оказался настолько мощным, что до сих пор на этом месте невозможно что-либо построить.

Призраков Анаис не боялась, равно как и тех, кто рисковал ночевать среди развалин. Весь день она просидела у сочащейся песком стены, прислушиваясь. От вынужденного безделья разыгралось чувство голода, и Анаис принялась опустошать припасы. После ей захотелось пить.

О! От неожиданности она поперхнулась, выплюнула жидкость и раскашлялась. А во фляге-то вовсе не квас! Давно, ох как давно Анаис не позволяла себе ничего хмельного.

Через мгновение язык слегка онемел, что весьма ее обеспокоило. Анаис порылась в сумке, вытащила пробирку темного стекла, откупорила и капнула жидкость в колпачок фляги, туда же налила немного вина. Перемешала как следует, принюхалась, понаблюдала, как раствор меняет цвет, и выплеснула его на землю.

— Ёфф!

«У кого же я украла эту флягу?» — попыталась она припомнить, рассосав пилюлю с противоядием. Шпион оказался профессионалом: неприметный, незапоминающийся, и если бы не кража, пришлось бы ограничиться подозрениями, навеянными небезосновательной паранойей.

Ближе к ночи Анаис расчистила себе место, постелила недавно «приобретенный» плащ и улеглась, обратив лицо к звездному небу. Она умышленно выбрала самое ветхое строение, вернее, то, что от него осталось: три с половиной стены, утративших большую часть первоначальной высоты. Некогда красная черепичная крыша ныне обратилась в прах под ногами. В стенах постоянно что-то похрустывало и шуршали маленькие осыпи. Здесь ее не потревожат местные жители — нищие и бродяги.

Поздним вечером разрушенный квартал ожил, повсюду затеплились огоньки костров. До девушки то и дело долетали обрывки фраз и дружные раскаты хохота. Завтра она постарается влиться в эту компанию городских отбросов, ведь они всегда в курсе всех дел. Анаис наблюдала за росчерками падающих звезд, и от этого вынужденного безделья рука сама собой потянулась к дорожной сумке, в которой лежал кулек с семечками — все, что осталось. Она пошарила внутри, набрала полную горсть, но раздумала.

В волосах вдруг закопошилось какое-то крупное насекомое. Анаис поморщилась, но стерпела — всем нужно где-то спать.

— Однажды наступит время, когда ты больше не сможешь пользоваться магией, — сказал учитель, внимательно посмотрев в ясные глаза девочки.

— Почему? — испугалась она.

— Потому что тебе придется стать невидимой для врагов. Остаточная магия, как шлейф, тянется за каждым из нас. Чем чаще творишь заклинания, тем ярче след, и у каждого он свой, его не спутаешь с другими. По остаточным эманациям обнаружить мага так же легко, как по воплю в тишине или вспышке во мраке. Ты познаешь магию в совершенстве, чтобы исполнить свое предназначение, а потом откажешься от нее, дабы завершить начатое. А сейчас ты приступишь к обучению искусству выживания.

— Сейчас? — удивилась Анаис, взглянув на чернильную темноту ночи за окном.

Учитель взял ее за руку и вывел за порог.

— Эту ночь ты проведешь в лесу. Я очерчу контур, чтобы ты не могла приблизиться ни к дому, ни к кладовым, ни к скотному двору.

На глаза девочки навернулись слезы.

— В лесу дикие звери, — дрожащим голосом произнесла она. — Там темно и холодно.

— Я прослежу, чтобы ты не пользовалась магическими навыками, — игнорируя ее жалобы, сказал учитель. — Никакого ночного зрения, никаких пиррозаклинаний, чтобы разжечь костер! — предостерег он. — Ничего, что предполагало бы использование магии.

— А могу я взять с собой огнетворку? — уже не сдерживая слезы, пролепетала девочка.

— Нет. Все необходимое постоянно должно быть при тебе. Если чего-то не хватает, можешь это украсть, главное условие — не попадаться. Ты ведь составила список необходимых вещей для того, кто не обладает познаниями в магии.

— Да, — выдавила Анаис, — но я ничего не собрала.

— Тем лучше, — повысил голос учитель. — Иди!

Девочка углубилась на несколько шагов в темноту и оглянулась. Нет, учитель не шутил, он действительно выгнал ее в ночной лес, и звать обратно не собирался. Анаис поджала губы, гордо выпрямилась и зашагала прочь, мечтая однажды прикончить этого надутого индюка. Ей было страшно, зубы отбивали чечетку, но возвращаться и умолять пустить ее в теплые, уютные недра дома она не собиралась. О, как же Анаис в эту минуту ненавидела учителя! Вплети она этот душевный жар в матрицу заклинания, его мощи подивились бы сильнейшие маги. Так думала девочка в ту первую ночь своего испытания на прочность. Размышляла она и над тем, чтобы сбежать и никогда не возвращаться.

Девочка стиснула зубы и решительно зашагала в темноту — и, когда ей показалось, что угрюмый Эльтар уже никогда ее не разыщет, она уперлась в заднюю стену их дома. Как раз в то мгновение с веток дерева прямо ей на голову свалился здоровенный жук и запутался в волосах. Таких истошных воплей лес, наверное, не слыхивал с момента своей бытности семенами.