Катарина Керр - Чары тьмы

— Чего ты хочешь? — вскрикнула она.

— Просто честно поговорить с тобой.

— Тогда честно: ты никогда не разделишь со мной постель.

— Не то что твой солдатик из простолюдинов, да?

— Ты знаешь правду о нас с Рикином. Не тебе спрашивать жрицу о ее клятвах.

Она обогнула его и отправилась назад в брох.

Служанка Гвенивер, бледная, некрасивая девушка по имени Окласа изо всех сил держалась за свое место при дворе, поскольку работа там была куда легче, чем рабство на ферме ее отца. Она чувствовала странную гордость оттого, что ее госпожа была такой эксцентричной, и содержала в идеальной чистоте покои Гвенивер. Поскольку у Гвенивер были короткие волосы, которые служанке не требовалось расчесывать и укладывать, и практически никаких платьев, Окласа занимала свои досуги тем, что бесконечно полировала оружие госпожи и намывала с мылом седла и конскую сбрую. Работая, она пересказывала слухи, которые ходили среди слуг, а также доходили из покоев королевы, не обращая внимания на то, как мало они занимают госпожу. Одним холодным днем Гвенивер показалось плохим знаком то, что Окласа работает молча. Выкладывая камин, служанка не произнесла ни слова.

— Что случилось? — наконец спросила Гвенивер.

— О, госпожа, я просто молюсь, чтобы вы поверили мне. Когда слуга говорит одно, а лорд другое, никто не называет лорда лжецом. Я просто знаю, что он будет отрицать каждое слово.

Первой на ум Гвенивер пришла мысль о беременности служанки.

— Так, так, — успокаивающе сказала она. — Скажи мне, кто виноват.

— Лорд Даннин, госпожа. Утром он встретил меня в коридоре и предложил мне взятку. Он сказал, что даст мне серебряную монету, если я сегодня вечером оставлю вас одну в покоях. А я ответила, что не сделаю ничего подобного, тогда он ударил меня по лицу.

— Правда? Не расстраивайся — я верю тебе. Занимайся своими делами, пока я об этом думаю.

Во время вечерней трапезы Гвенивер постоянно ощущала, как Даннин наблюдает за ней с довольной улыбкой. Она покинула стол до того, как он успел закончить с ужином и присоединиться к ней, но боялась возвращаться в свои покои. Если он последует за ней и сделает что-то неприятное перед Окласой, вскоре все слуги в дане об этом услышат. Очевидно Даннин считал девушку слишком ничтожной, чтобы рассматривать подобную возможность. Наконец Гвенивер нашла Невина, который беседовал с Исгеррином за кружкой эля.

— Добрый вечер, господа. Хотела пригласить вас присоединиться ко мне в моих покоях за кружкой меда.

Густые брови Невина взметнулись вверх. Исгеррин расцвел и заулыбался от мысли о приглашении выпить с кем-то благородного происхождения.

— Это будет большая честь для меня, ваше святейшество, — сказал начальник склада вооружений. — Мне нужно только обменяться парой слов с камерарием, и я буду свободен.

— Для меня это удовольствие, — сказал Невин. — Спасибо.

Гвенивер поспешила назад в свои покои. Она отправила Окласу в кухню за медом и кубками, а сама зажгла две лампы со вставленными внутрь свечами при помощи горящей лучинки, которую подожгла от пылающих в очаге дров.

Гвенивер ставила лампы на стол, когда послышался стук в дверь.

— Заходите, господа хорошие, — крикнула Гвенивер.

Но вместо ее гостей вошел Даннин и закрыл за собой дверь.

— Что ты здесь делаешь?

— Просто пришел проведать тебя. Гвен, пожалуйста, твое сердце не может оставаться таким холодным. Ты не можешь быть так равнодушна ко мне, как притворяешься.

— Мое сердце не имеет никакого отношения к тому, что у тебя на уме. Убирайся отсюда! Я жду…

— Не смей мне приказывать.

— Это не приказ, а предупреждение. Я жду гостей…

До того, как она успела закончить фразу, он схватил ее за плечи и поцеловал. Гвенивер вырвалась из его из объятий и дала ему пощечину. После удара вся его притворная вежливость разбилась на куски.

— Гвен, будь ты проклята! Я устал от этой борьбы.

Он действовал так быстро, что она не смогла уклониться. Даннин схватил ее за плечи и прижал к стене. Хотя Гвенивер боролась и лягалась, пытаясь оттолкнуть мужчину, он оказался слишком тяжелым для нее. Грубо, с силой он навалился на нее. Весь потный, он сдавливал ее у стены, его руки оставляли синяки у нее на плечах. Снова и снова он пытался поцеловать ее.

— Отпусти меня! Ты, ублюдок, отпусти меня!

Даннин так сильно стиснул ее у стены, что Гвенивер едва могла дышать. Внезапно она услышала крик. Вопли заполнили всю комнату. Даннин разжал руки и резко повернулся, когда вбежали Невин и Исгеррин. В дверном проеме стояла Окласа и кричала, снова и снова.

— Святотатство! — шептал Исгеррин в ужасе. — О, дорогая Богиня, прости нас!

— Ты дурак, Даннин! — сказал Невин. — Полный олух.

Потрясенная Гвенивер едва переводила дух. Она чувствовала, что ее спина и плечи горят огнем, но эта боль была ничем в сравнении с болезненным холодом в животе. Ее почти загрязнили грубой силой. Исгеррин повернулся к Окласе.

— Прекрати кричать, девушка! Беги за пажом. Пошли за стражей. Быстро!

Когда, все еще рыдая, девушка убежала, Даннин резко повернулся к двери. Невин спокойно шагнул вперед и встал перед ним.

— Ты собираешься зарезать двух стариков, чтобы выйти из покоев? — спокойно спросил он. — Думаю, что у тебя больше чести.

В тишине Даннина стало трясти. Он дрожал, как тополь на ветру. Гвенивер хотелось кричать. Она закрыла руками рот и смотрела, как он трясется. Вся ее слава, ее неодолимая мощь на поле брани и ее гордость фехтовальщицы — все погибло, все отнято у нее силой. Грубая сила Даннина превратила ее в обычную испуганную женщину и за это она ненавидела его больше всего. Исгеррин по-отцовски положил руку ей на плечо.

— Госпожа! Он сделал вам больно?

— Нет, — выдавила она.

В коридоре закричали мужчины. Четверо стражников короля ворвались в комнату с обнаженными мечами и остановились, уставившись на своего командира, словно решили, что попали в кошмарный сон. Даннин попытался что-то сказать, потом его снова затрясло. После болезненных минут, которые, казалось, тянулись вечно, сам Глин ворвался в комнату. За ним по пятам следовал Сад-дар. При виде брата Даннин упал на колени и заплакал, как ребенок. Саддар демонстративно громко вздохнул.

— Святотатство! — воскликнул советник. — Я так долго этого боялся. Леди Гвенивер, о, какая ужасная вещь!

— Минутку, — перебил Глин. — Данно, в чем дело?

У Даннина из глаз текли слезы, он достал свой меч и протянул королю рукояткой вперед, но все еще не мог говорить.

— Сеньор, Невин и я видели это, — сказал Исгеррин. — Он пытался силой взять госпожу.

— О, боги, — воскликнул Саддар. — Какое ужасное проклятие пошлет на нас Богиня?