Юлия Полежаева - Эльфийский синдром

Они поднимались все выше, пока не увидели внизу под крылом курящуюся вершину Таниквэтиль. Воздух стал пронзительно холодным, потянул ветер с севера. Дима чуть спокойнее откинулся на спинку сиденья, почувствовав, наконец, себя увереннее. Он полуобернулся назад и крикнул, преодолевая ветер:

— Куда летим?

Ему никто не ответил. Лилиан, Аэлиндин и Сильвен молча повернулись к Сергею, и он вдруг ясно понял, что теперь бремя решений перешло на его плечи. Он больше не колебался.

— На юг, в Хиарменлонн!

Дима заложил поворот, и дымящая вершина Таниквэтиль медленно уплыла назад. Прямо по курсу, далеко возвышаясь над цепью Южных Пелор, сверкая хрустальными гранями ледников в лучах вечернего солнца, встал грозный пик Хиарментир.

6. ХИАРМЕНЛОНН

Наверное, Глорфиндейл решил бы иначе. Он повернул бы к Тириону, чтобы рассказать нолдорам правду о садах Лориэна. Но без него куда бы они пошли в Тирионе, кто бы им там поверил? А до Эрессеа на планере не долететь.

Все это были отговорки, Сергей имел мужество признаться себе в этом. Просто он устал, и знал, что все остальные тоже устали. Они смертельно устали от слепой необходимости, которая все время тащила их куда-то, и от борьбы, такой бесплодной и безнадежной. Его кольчуга и руки были сплошь забрызганы кровью, и ему казалось, что цветущая равнина Лотаурэндор под крылом орла вся наполнена запахом тления. Больше всего на свете ему сейчас хотелось убраться из этого мира, такого прекрасного, и от этого еще более жестокого.

Никто не возразил против его решения, должно быть, все чувствовали одно и то же. До сих пор на их пути к гавани эльфийских кораблей стояли непроходимые горы и охраняемый подгорный храм, новые опасности, битвы и кровь, и это гнало их в Тирион, навстречу другим опасностям и битвам. Но теперь, обретя крылья, они словно вдруг вырвались из тисков жестокого рока, и никакое чувство долга уже не могло заставить их повернуть на восток.

Однако, время для прогулок на планере было выбрано неудачно. Вечерело, на равнину легли длинные тени. Они набрали над Таниквэтиль огромную высоту и летели с хорошим попутным ветром, но земля начинала остывать, и планер неумолимо снижался. Через час полета, когда горы надвинулись вплотную и закрыли полнеба, а солнце повисло красным яблоком над самым краем Западных Пелор, стало ясно, что запаса высоты не хватает.

Нечего было и думать перевалить через Хиарментир. Его западный склон еще был ярко освещен, но с этой стороны к пику вплотную примыкал высокий гребень, сверкавший сплошной стеной ледников. Зато с востока между Хиарментиром и соседним пиком была глубокая седловина. Она лежала в густой тени, но, если у них еще и был шанс прорваться через Пелоры, то только здесь.

Дима повернул на юго-восток, чтобы попытаться перед седловиной еще набрать высоту над соседней горой. Было уже слишком поздно, горы стремительно остывали, однако, над освещенным склоном ему удалось все-таки поймать слабый восходящий поток. Это не прибавило им высоты, лишь чуть замедлило снижение. Но как только они нырнули в тень Хиарментира, планер начал падать.

Дима удерживал баланс, они еще парили, но быстро снижались. Стало ясно, что далеко не улететь и пора подыскивать место для посадки. Они уже летели над седловиной, с обеих сторон небо закрыли грозные пики, а под крылом тянулась сплошная мешанина скал, едва различимых в густой тени. Свесившись с бортов гондолы, все мучительно всматривались во тьму, пытаясь найти долинку или уступ, хоть приблизительно ровный участок.

Как нарочно, снизу им навстречу тянулись только хищные скальные зубья, перемежаемые черными отвесными провалами. Еще немного, и между ними придется лавировать. Дима обернулся к друзьям.

— Уважаемые пассажиры, пристегните ремни!

Он еще пытался шутить. Впрочем, Сергей подумал, что это не так и глупо.

— Аэлиндин, действительно, надо привязаться к сиденьям.

Достав из сумки веревку, он попытался привязать сидящую перед ним Сильвен, хотя внутри гондолы было особенно не за что зацепиться. Аэлиндин понял, что надо делать, и перекинул через Лилиан впереди себя аркан, который не успел бросить Глорфиндейлу. Занятые этим делом, они немного отвлеклись от зловещих клыков, неумолимо смыкавшихся вокруг них.

Планер тряхнуло, он резко накренился, выпрямился, потом еще раз. Подняв голову, Сергей понял, что Диме пришлось уворачиваться от утесов, неожиданно выраставших в темноте прямо перед носом. Сергей порадовался, что успел привязать Сильвен и Аэлиндина, сам он уже едва удерживался в гондоле на крутых кренах. Стало так темно, что они почти ничего не видели ни впереди, ни внизу, и лишь по ветру еще выдерживали направление, но, подняв голову, Сергей неожиданно понял, что оба пика уже остались позади.

— Димка, мы проходим, протяни еще чуть-чуть!

Дима кивнул, и в этот момент перед ними выросла очередная скала. Круто повернув, едва не потеряв устойчивость, Дима обогнул ее, и им в глаза ударил далекий нежно-зеленый блеск.

— Море! — закричал Аэлиндин.

Море. Оно было еще очень далеко, в конце зловещего коридора черных скальных стен, но его уже ничто не загораживало. Они были над южным склоном, они почти прошли.

Орел клюнул носом и, пикируя, круто пошел вниз.

— Дима!

Сжавшись в комок на переднем сиденье, Дима отчаянно пытался сладить с непослушной машиной.

— Ничего не могу сделать, нисходящий поток!

Словно гигантский пылесос затягивал их в узкое черное ущелье, как ножом косо разрезавшее склон. Сергей с силой раскрепился руками в борта гондолы — единственное, что он еще мог сделать. Диме каким-то чудом удалось вписаться в ущелье, оно было не намного шире размаха крыльев. Эльфийский орел оказался на редкость надежной машиной, он все еще не потерял устойчивости, и Дима даже начал потихоньку выводить его из пике, но они уже летели совсем вслепую в непроглядной темноте и каждое мгновенье ждали удара. Должно же было быть у этой пропасти дно!

Дно было. Сергей раньше услышал, чем почувствовал, как планер зацепился хвостом за что-то невидимое. С мерзким хрустом его тряхнуло, и Сергей, как ни держался, вылетел в темноту. Он не успел даже испугаться, еще более глубокая тьма поглотила его.

Сознание возвращалось медленно, с трудом пробиваясь сквозь черную, расчерченную молниями завесу боли. Сергей смутно слышал далекие встревоженные голоса, кто-то потряс его за плечо, и боль в левой руке взорвалась огненным фейерверком. Он невольно застонал сквозь стиснутые зубы.

— Осторожно, Лилиан, видишь, его рука… — голос Димы.